— Ольга, вы великолепно танцуете! — не выдержал он.

— Даже не надейтесь!..

Раздосадованный партнёр недовольно буркнул и погрузился в свои мысли. «Ну, её к чертям собачьим, эту „заготовку“! Мало что ли приключений я наловил на свою душу. Хватит! Пора взяться за ум. Если буду хорошо учиться, возможно, вместо Афганистана пошлют в Иран…»

— Я вас не слышу! — хрипло отозвалась Ольга.

— А я ничего и не говорил!

— Нет, не о том! Я не слышу ваших движений!

В очередной раз, поразившись её умению проникнуть в гармонию танца, Герман почему-то окончательно расстроился. На мгновенье ему привиделось, что в Иране рядом с ним не жена, а эта крякающая женщина! «Что за чёрт!»

— Герман, не хотела вам говорить, но вы определённо психопат! Хотя и умело это скрываете.

— Спасибо… Это из-за шампанского… Вот и липну ко всякой… Да, кстати, постарайтесь ко мне не приклеиться.

Ольга посмотрела на него своими круглыми глазами.

— За это можете не беспокоиться!

Барышень развозили на такси. Впятером с трудом разместились в салоне «Волги». Из-за обильного снегопада машину заносило из стороны в сторону. На переднем сиденье расположилась Вероника, которая после продолжительного молчания в кафе внезапно стала проявлять неумеренную агрессивность.

— Шеф, не гони! Не тёщу на погост везёшь! — сделала она замечание водителю. Потом, повернувшись лицом к притихшим на заднем сиденье пассажирам, жёлчно спросила, — Ну, и кто тут из вас космонавт?

— Он! — ответил Герман, указывая на притихшего Веничку.

— А вы, стало быть…

— Ветеринар!

— Вот как?!

— Именно! Инженер по искусственному осеменению животных!

Четверо пассажиров, прижавшихся друг к другу на заднем сидении, наблюдая за началом перепалки, заметно оживились.

— И кого же вы осеменяете, товарищ ветеринар?

— Крупный рогатый скот! По желанию клиентов могу и мелкий, а также…

Поскотин так и не смог вспомнить, кого он ещё способен осеменить, поэтому для закрепления легенды засучил рукава и на глазах у публики разыграл пантомиму введения шприца-катетера в утробу воображаемого животного.

— Фу, как гадко! — выдохнули женщины.

— А ну покажи руки! — потребовала Вероника. — Кому говорю, клади на спинку!

«Ветеринар» покорно положил ладони на переднее сидение.

— И ты, космонавт, давай сюда свои!

Мочалин неохотно подчинился.

— Глядите, девочки, что я вам говорила! Вы только посмотрите на их руки. Они ничего тяжелее авторучки не держали! Такими пальцами только детские пиписьки в штаны заправлять!

— Это уж слишком! — возмутился Веник. — Хорошо, мы не космонавты и не ветеринары. Мы младшие научные сотрудники. Синтезируем трисатин с метаном… Или, как его, беса?..

— Триметилксантинат аммония, — поправил выступавшего Герман.

— Да вы инженеры! Вы обыкновенные нищие инженеры! — победно воскликнула Вероника. — Как вас только в рестораны пускают?! — И, обернувшись к подругам, добавила, — целый вечер — коту под хвост! Надька, ты что, весь мой макияж на этого беспорточника извела?! Ну, подходил же к тебе грузин, или тот, что с камнем на перстне…

— Я их боюсь! — пискнула Надежда.

— А этих не боишься? Ты посмотри — это же дети! Поди, живут на зарплату родителей и пишут свои никому не нужные диссертации. Фу, стыдно смотреть!

— Ну ладно тебе, Ничка, — вступилась за скисших от полного провала офицеров Надежда, — я же замуж за них не собираюсь. Зато они смешные!

Веничку переклинило кривой саркастической гримасой, которую он так и не выправил до конца поездки. Наконец, «Волга», мягко пройдя юзом, коснулась лысой резиной бордюра тротуара у облезлого панельного дома.

— Девочки, я побежала! — крикнула Вероника, первой выскочив из машины, — меня дома муж — «уж замуж не в терпёж»! Боюсь, нарвусь на неприятности. — И, почти скрываясь в метельной темноте спального района, прокричала вышедшим пассажирам, отъезжающего такси, — А с ухажёрами не задерживайтесь! Дайте им по конфетке, и пусть катятся к своим пухлым жёнушкам и заботливым мамочкам!.. До следующих выходных!

Майору Поскотину, отошедшему в сторону, стало не по себе. Таких унижений Герман давно не испытывал. Он отрешённо смотрел в чьё-то окно, совершенно не замечая, как за его шторами разыгрывается театр теней с фигурами, машущими скалкой и сковородой. Вдруг он почувствовал лёгкое прикосновение.

— Гера, извините мою подругу, — тихо произнесла Ольга. — Она добрая.

— Я заметил, — уныло согласился Поскотин.

— Лучше посмотрите туда!

Чуть поодаль, соприкоснувшись губами, стояли Надежда и Веничка. Они целовались на манер голубков трогательно и нежно, будто и не было за их плечами опыта семейной жизни, тягот неустроенного быта и груза повседневных забот.

— Завидую, — тихо промолвил Герман.

— И я! — эхом отозвалась Ольга, но тут же поправилась, — совсем немножко.

— Так в чём же дело?

— Не надо… Ни к чему. Только вы не грустите. Вечер был приятный, и вы так хорошо танцевали.

— Вы тоже.

— Если хотите, запишите мой телефон…

— Зачем?

— Станет грустно — позвоните.

— А если будет весело?

— Тоже звоните… Услышите моего мужа, представьтесь студентом-сторожем нашего детского сада.

— Вы там работаете?

— Да, из-за дочери. Иначе ребёнка в садик не берут.

— Счастливая!

— Кто?

— Ваша дочь. Иметь такую… — Герман задумался. Ольгу нельзя было назвать красавицей, но что-то определённо в ней было. — Такую красивую маму.

Ольга улыбнулась.

— Вы не умеете лгать! Из вас никогда не получится разведчик.

Майор разведки вздрогнул и покосился на женщину.

— В смысле?

— В прямом! Не знаю даже, что из вас путного может получиться? Наверное, просто хороший человек и даже — семьянин. Полюбите сами себя. Станьте, наконец, мужчиной! Возьмите пример с моего супруга. Вот он знает, чего хочет. Уже четыре месяца, — как ведущий инженер на «МЭМРЗе». В следующем году обещают дать «главного» и трёхкомнатную квартиру.

— Зато моя жена — авиационный конструктор…

Молодые люди рассмеялись.

— Герман, так вы будете записывать мой телефон? Не знаю почему, но я этого хочу.

Поскотин нашёл в кармане ручку, а вместо листка бумаги достал трамвайный билет.

— Нет, билет вы определённо потеряете!

С этими словами Ольга открыла сумочку и достала из неё серую с золотым тиснением коробку духов. «Пани Валевска!» — с гордостью произнесла она название продукта польских парфюмеров. Затем, аккуратно оторвала клочок картона от упаковки и заполнила его крупными ровными цифрами.

Возвращаясь последним автобусом в Институт, Герман тупо смотрел в тёмное окно и печально перебирал в памяти события прошедшего дня. В просторном ЛАЗе с зашторенными окнами, кроме них с Веником было ещё семеро курсантов, мирно дремавших по пути в «Альма Матер». Яркий свет автобусных фар высвечивал причудливый рисунок вихрей летящего снега. За окнами проплывали зубчатые стены густого соснового леса и редкие огоньки спящих посёлков. Поскотин, не найдя достойных офицера деталей прошедшего дня, принялся терзать душу воспоминаниями о своей недолгой жизни, пытаясь выудить из неё эпизоды, которыми можно было гордиться. Пустота! Даже Афганская война, участием в которой он изредка козырял, вдруг показалась ему рядовым эпизодом. А он так мечтал о подвигах! Но вместо этого полгода лишь путался под ногами у своих командиров. Удручённый пассажир тяжело вздохнул.

— Не переживай! — нарушил его путешествие по лабиринтам памяти исполненный самодовольства Вениамин. — Не вышло сегодня — выйдет завтра! Надя сказала, чтобы ты на Ольгу не рассчитывал. Обещала подобрать тебе кого-нибудь из своих соседок.

— Не надо мне никаких соседок!

— Что так?

— Надоело! Дождусь приезда жены и…

— Жена — это после Нового Года, праздник с кем встречать будешь?

— Сам с собой…

— Ну-ну! Как же — как же! Обломилось с Ольгой — и весь белый свет стал не мил!