— За Синдикат! — торжественно, в унисон, проговорили самые успешные люди банды.
И бокалы соприкоснулись, наполнив гостиную радостным стеклянным отзвуком. Общая компания разделилась на пары и на тройки, рассказывали новости, анекдоты и даже невероятные истории, подслушанные в местном трактире. Шип молча сидел возле босса, глядя ему в глаза. А потом, набравшись смелости, спросил:
— Медведь, а что будет с властями…? Мы порядочно там наследили. — Шип говорил спокойно, ожидая неприятных сведений, полностью к ним подготовленный за прошедшую ночь.
— А ничего не будет, мальчик мой. Ничего ведь и не было. Или ты газет не читаешь, вот глянь…
И он протянул ему свежий выпуск районного журнала… На первой полосе широкими буквами сообщалось о вчерашнем убийстве семьи Лоренкраут. «Вот, какая у них радость, у журналистов!» — злобно подумал про себя Шип и перевернул заглавие…
«Сегодня ночью в маленьком городке Вестроут было совершенно двойное убийство! Дом третий по Восточной Улице был сожжен дотла, в результате чего погибли оба хозяина. Подоспевшие пожарные сумели лишь предотвратить дальнейшее распространение огня, но спасти здание им не удалось. Расследование обстоятельств дела началось спустя полтора часа, но опрошенные соседи заявили о том, что о пожаре они узнали, лишь после приезда бригады. Камеры внешнего видео-наблюдения зафиксировали покемона, пробивающего ворота и входную дверь. Монстр был опознан, как Магмар — Покемон огненного типа. Именно он послужил главной причиной возникновения пожара. Свидетельства профессионалов подтверждают эту версию. По их словам, само наличие Магмара уже повышает риск воспламенения пожароопасных веществ на 65 %.
— Дело можно закрывать. — говорит районный пожарный инспектор и полиция с ним полностью солидарна. Тем не менее Дэвид Лоренкраут и его супруга Арена Рэндайс погибли в огне и будут похоронены в среду 30 ноября. Как утверждают знакомые, Дэвид был…»
Дальше Шип не читал. Он потерял дар речи. Перед глазами стояла темнота, звуки увязли в странной трясине действительности, голова кружилась, ноги были парализованы, он бессильно обмяк в кресле. Бледный Медведь посмотрел на него с улыбкой и еле слышно проговорил: «Да ладно тебе, не стоит благодарностей…», а затем и вовсе засмеялся, зашагав по комнате демонстративным маршем, изучая дорогие оригиналы картин на стенах залы. «Шип» — прозвище данное Фьюзеру, получившему свою фамилию от приемного отца, Бледного Медведя — Белерубиньян, сейчас протыкало каждую клеточку его тела. Он чувствовал себя никчемным и потерянным, никому не нужный. Ведь вчера он сжег свою сестру, последнего человека, нуждающегося в нем. Картинка перед глазами блекла, газета выпала из рук, к нему подскочил Цен, единственный, кто испугался странному поведению друга. Но едва парень осмелился положить руку на плечо, как Шип вскочил и громко заорал… Все будто собственный язык проглотили, Бледный медведь разбил стакан дорого напитка, Цен отскочил к противоположной стене, ожидая, что хозяин сейчас сожжет и свою квартиру. Но тот просто схватил кейс и выбежал на улицу, а вскоре все расслышали звук его «шипованной» резины, и постепенно удаляющийся звук двигателя.
«… А потом я сел в машину и уехал — ехал долго и без всякой цели, на полной скорости, с тайным желанием разбиться на первом же повороте. Но этого не случалось, я ехал цель день и всю ночь, покупал бензин и ехал снова, по самым опасными трассам, на самой опасной, недопустимой скорости, но что-то меня оберегало, не давало умереть. И тогда я плюнул на все и свернул за ограждение… машина разбилась о скалы, но… я вновь выжил. Проснулся через несколько дней, в хорошо убранной палате, в окружении врачей, широко мне улыбающихся. Как мне объяснили, машину, после столкновения с землей, порядочно согнуло и кусок капота врезался мне в лицо. К счастью, в этот момент я рефлекторно закрыл глаза, поэтому у меня лишь шрам, а не темный провал в черепе. Денег у меня было много, и они даже обещались сделать из меня былого красавца, но я отказался, шрам для меня наиважнейший документ в жизни. Всю сумму, как и было обещано, я отдал приюту Красной Розы, за что получил личную благодарность от ордена Серафимов, кем и был основан этот дом. Так я и стал членом ордена. Мафия если и искала меня, то вероятно недолго, а если и нашла, то испугалась моей новой крыши.
О твоем существовании я узнал гораздо позже, я часто навещал приютских детей и однажды услышал твою историю. Для меня это стало символом и новым стимулом для жизни, мне казалось, что ты и есть причина моей живучести…. А дальше ты уже сможешь продолжить и не хуже меня.
Хочу сказать тебе, Дарн. Я не смогу вызволить тебя из тюрьмы, но я смогу вернуть тебе имя. Я уверен в этом, что после того, как все узнают мою истинную природу, узнают что двигало тобой в момент преступлений, они простят тебя. Меня — нет, мне нет прощения и я живу, зная это, уже 20 лет. Я хочу встретить тебя уже после того, как ты узнаешь это. Прошу, дождись меня, я скоро приеду навестить тебя».
Старик оставил позади молчаливое кладбище, и его ноги затоптали по пыльному проселку, вьющемуся между заброшенных, поросших сорняками полей. Местность тут была неровная, поля слегка всхолмлены, словно откинутое одеяло. Кое-где среди желтовато-серых скучных массивов стояли уцелевшие амбары и сенные сараи; тропа сделала резкий поворот и оборвалась настежь раскрытыми воротами, над которыми была прибита, радужного цвета дощечка с названием города.
Проселок постепенно становился все шире и шире, и видно было, что по нему чаще ездят, чем ходят. Лес постепенно редел. Дорога, к тому времени превратившиеся в деревянный мост над узкой речушкой, ныряла в густую сеть грибных тропинок, заполнявших ложбину между двумя высокими холмами с крутыми склонами. Фьюзер остановился и прищурился, различая надпись на ближайшем дорожном указателе.
Трактир, «Коврижка» — 400 шагов.
Уныло отвернувшись он прошел еще несколько метров, обогнул холм, заполненный лысыми тополями и остановился напротив очередной подсказки. «Аптека, 250 шагов». С этой точки уже можно было заметить шпиль городской церкви, стоящей за этой чередой неровностей, но Фьюзер не спешил здесь срезать, ему вовсе не нужна была аптека. Но вдруг, он услышал странные звуки, принятые ранее за шумную гулянку в трактире. Ему навстречу, со стороны города, бежал худой мальчик, голубоглазый, страшно испуганный, со следами свежих побоев. Прижимая к груди, он держал темный пакет и спешил прочь из Вестроут, не оглядываясь на группу разъяренных преследователей в лице довольно спортивных людей пожилого возраста. Серафим отступил в сторону и пропустил парнишку вперед, гордо встав возле указателя, выставив свой посох чуть вперед. Люди моментально прекратили погоню и остановились рядом со стариком, разглядывая его с аккуратной заинтересованностью. «Серафим», «Да, точно, говорю вам». - слышалось отовсюду, но Фьюзер стоял с холодным спокойствием, ожидая некоторых объяснений.
— Что здесь происходит? — вежливо поинтересовался Фьюзер, так и не дождавшись своего вопроса.
С полминуты они молчали, но затем довольно молодая женщина, вышла вперед, скромно теребя кулачки у подбородка…
— Понимаете, этот мальчик — внук нашего кузнеца… Тот заболел и пацаненок явно украл лекарства для него. Дело конечно благородное, но красть… это преступление.
Фьюзер помрачнел, все эти люди вдруг стали ему страшно неприятны, хотя ничего плохого они ему не сказали, но когда он вновь услышал, что его считают серафимом, он незаметно приподнялся духом. Ему очень хотелось, чтобы его таковым считали, и видя очередной символ, он улыбаясь ответил, уже направляясь вслед за воришкой:
— Я приведу несчастного обратно и сам вылечу вашего кузнеца, — сказал он и растворился во тьме ночных деревьев.