Рядом с самоедами и русскими по Печоре и по Оби живут зыряне. Много их живет и в лесах по Печоре и Вычегде, — в тех местностях, которые теперь зовутся Зырянской областью или областью Коми. Зыряне больше живут оседло, только немногие кочуют с оленями в тундре. Живут они, по русскому обычаю, в хороших избах и домах, занимаются и оленеводством, и промыслами, и торговлей. Самоеды все почти живут в тундре: там их родина. А зыряне переселились в тундру из более южных мест, из лесов. На Печоре и Оби живут они во многих селениях вместе с русскими, — и сами обрусели и переняли русские обычаи.

В лесах по реке Оби живет еще туземное племя остяков. Некоторые из них тоже перешли на север тундры и там держат оленей. Но их там немного. Остяки — люди лесные, живут по берегам рек и занимаются больше рыболовством.

Дальше, за Енисеем, ближе к реке Лене и за Леной, живут еще разные туземные племена. Оседло, в юртах, живут кое-где в тундре якуты. Якутов в Сибири много, населяют они обширную Якутскую республику, — те местности, где протекает река Лена с притоками и реки Индигирка и Колыма. Только небольшая часть якутов живет на крайнем севере, в тундре по рекам и у берегов Ледовитого моря. Живут на крайнем севере в восточной половине Сибири также тунгусы, юкагиры и чуванцы. Чуванцев совсем мало осталось, насчитывается их всего несколько десятков человек, и те смешались с тамошними русскими и не говорят на своем языке. Юкагиров тоже осталось немного. Более многочисленное племя— чукчи. Они живут в тундрах и по самому берегу моря за рекой Колымой, от ее низовья до самого конца Сибири, до Берингова пролива, который отделяет Сибирь от Америки. Чукчей считается тысяч 12 душ. Люди они крепкие, закаленные, ростом обыкновенно крупные, хорошие охотники.

Во всем этом племени уклад жизни неодинаковый. Есть чукчи оседлые и чукчи кочевые, или оленные. Первые живут в юртах или постоянных хижинах у берега моря. Для езды держат они только собак. Живут рыболовством и промыслом морских зверей. В легких лодках, которые иногда делаются из шкур моржей, выезжают чукчи в море, бьют на льдах тюленей, белых медведей, и этой охотой кормятся. Оленные чукчи, напротив, имеют стада оленей, живут в переносных шатрах из оленьих шкур. Шатры эти похожи на самоедские, но просторнее и внутри несколько иначе устроены. Чукчи так же, как самоеды, кочуют: осенью, на зиму, угоняют свои стада в леса, а к лету опять переходят на север в чистую тундру.

Близко от чукчей, по тундрам, которые расположены вдоль берега Тихого океана до самой Камчатки, живет племя коряков. Среди них есть также оседлые и оленные. И видом своим, и складом жизни похожи они на чукчей. У Берингова пролива живут еще эскимосы. Это племя американское. Они давно уже переселились из Америки, переплывши в лодках пролив.

Туземцы с жизнью в тундре свыклись издавна. Там их родина. Уехавший из тундры самоед так же, как и русский, покинувший Московскую или Тамбовскую губернию, скучает по своим местам и рад вернуться домой. Он привык и к простору тундры, и к морозам, и к буранам, и к сполохам (северным сияниям), которые там в ясные ночи светят и играют на небе.

Туземцы в тундре имеют только две породы домашних животных — собак и оленей. Оленеводы имеют обыкновенно только пастушьих собак, помогающих пасти стада. А сидячие чукчи и коряки не имеют вовсе оленей. Те продукты, которые получают кочевники от оленеводства, сидячие туземцы выменивают на свои промыслы или покупают. А сами держат ездовых собак, на которых ездят и перевозят грузы. И среди оленеводов, например среди самоедов, есть такие, которые оленей не имеют и питаются охотой и рыбным промыслом или делаются батраками. Но это обыкновенно люди, потерявшие от падежа или иного разорения своих оленей. Они вроде безлошадных крестьян. Всякий такой самоед или кочевой чукча старается, как только будет возможно, опять завести себе оленей.

Олень дает туземцу материал для жилища и платья. Жилищем у кочевника служит чум — переносная постройка, имеющая форму сахарной головы. Остов ее состоит из шестов, воткнутых в землю кругом и связанных вместе на верху, а покрывается она нюгами, — большими пологами, сшитыми из оленьих шкур. Летом иногда кроют чумы такими же пологами из бересты. Чум легко снимается, перевозится на нартах (санках) и опять ставится. Куда идет кочевник со стадом, — туда едет за ним и дом.

Внутри чума зажигается костер, над которым вешают котел или чайник. Пока горит огонь, в чуме тепло. Но когда огонь потушат, чум быстро выстывает. Сидят и спят в чуме на оленьих шкурах. Хотя зимой без огня в чуме и холодно, но зато воздух в нем свежий. Никогда не бывает такого спертого воздуха и такой духоты, как в тех русских избах, которые неопрятно содержатся. Такая духота, жара и грязь, которые часто бывают в избах в наших деревнях, очень вредны для здоровья. Жизнь в чуме, конечно, здоровее, только надо привыкнуть к холоду. Туземцы-кочевники так привыкли жить всегда на свежем воздухе, что в жаркой избе жить и даже долго оставаться не могут.

Платье у северян тоже оленье и зимой носится в два слоя. Внизу рубашка (малица), мехом повернутая внутрь, к телу, а мездрой наружу. А верхнее платье (совик или, по-сибирски, гусь) мехом повернуто наружу. На ноги надеваются меховые оленьи сапоги, а под них такие же чулки.

Делается платье из шкур молодых оленей (неплюев), — из таких же шкур, которые идут на выделку сибирских дох. Выделывают северные туземцы платье очень хорошо, — умеют хорошо скорняжить и прочно шить. В таком двойном оленьем платье можно в любой мороз лечь спать прямо на снег. Никакой ветер сквозь него не продувает.

Теперь у северных туземцев есть уже всякие вещи и всякая утварь, которую получают они от русских. Увидать можно в чумах и хорошие чайные чашки, и медные чайники, и ружья хорошие бывают часто. Много, однако, еще и старинных кремневых ружей, и недавно только вывелись стрелы. Чукчам и корякам много нужных вещей привозят и выменивают на меха американцы. У них и ценных винтовок больше, и дорогие бинокли— не редкость. За проданные оленьи шкуры и добытую пушнину туземцы покупают себе, что им понадобится. Но многие другие вещи, нужные им в их обиходе, делают они сами. Делают, как выше уже описано, платья, делают нарты или легкие деревянные санки, на которых в тундре ездят одинаково, — и зимой по снегу и летом по земле, мхам и болотам.

Очень искусно делают туземцы разные мелкие вещи: из оленьего рога или моржового зуба вырезают табакерки и пороховницы, куют ножи из купленных подпилков, а к ножам делают красивые ножны. Женщины вышивают на своем меховом платье разные узоры, так как любят принарядиться. Все жители тундры очень искусны также в изготовлении разных ловушек для ловли зверей и птиц.

Туземцы севера — люди вовсе не такие дикие, как это часто у нас думают. Они управляются хорошо со своими делами, знают и скотоводство и промыслы. Они помогают друг другу в беде, ласково обращаются с женщинами и детьми, не бьют и не мучат домашних животных. В глухих местах тундры часто оставляют на недели стоять где-нибудь на холме нагруженные нарты с мехами и другими вещами. Никогда никто вещей не тронет. Воровства в глухой тундре почти не бывает.

Русские, живущие в европейской тундре, а также по низовью Оби и близь устьев Енисея, занимаются главным образом рыбной ловлей. Оленей оседлые жители почти не держат. От рыбы имеют они хороший доход, потому что от этих, сравнительно близких, тундровых местностей есть хорошие пути. Рыбу можно продать и вывезти. Жители селений Канинской тундры промышляют навагу. Это морская рыба, которая зимой идет в реки метать икру. Здесь ее ловят и везут на оленях и лошадях в ближний город Мезень. А из Мезени расходится она дальше, попадает и в Москву. Осенью вдоль всего берега от Белого моря до Печоры ловят семгу. Всякий знает эту ценную рыбу, которую у нас здесь продают соленую. У ней мясо красное. На Оби и Енисее, как мы уже говорили, ловят разных сигов и крупных осетров. Часть рыбы население засаливает для себя, а большая часть идет в продажу.