У-у! Бесит! Так, вдох-выдох! Это всё гормоны.

— Кхм… Так вот, не могли бы вы оставить меня одну? Снова? И вообще, что вы тут делаете?

— Любуюсь своей очаровательной женой, которая, видимо, забыла, что обещала обращаться ко мне на «ты». А что?

— Да, каюсь, забыла. Сложно перестроиться, — проворчала я. — Я вас… тебя совсем не знаю и…

— Тогда, у меня есть предложение, — прервал он мою речь, должную разбудить у него совесть. — Давай знакомиться заново.

— Но… Ты же меня знаешь… — подозрительно отозвалась я.

С чего бы это такие уступки? Более того, лично я бы на его месте попробовала сделать всё, чтобы восстановить мою память: рассказывала о нас, водила бы по любимым или памятным местам, приносила бы дорогие сердцу вещи — в общем, всячески бы воссоздавала благотворную атмосферу для возвращения воспоминаний. А он наоборот, предлагает заново узнать друг друга. Нет, с точки зрения психологии, он поступает правильно, не давя на меня и не тыкая носом в прошлое поведение — а, вдруг, память так и не вернётся? Но с точки зрения мужа, который хочет видеть свою жену прежней…не знаю, подозрительно всё это. Тем более, что для меня — это вообще идеальный вариант. Можно быть собой и не переживать, что сделаю или скажу что-то не так, ведь мы, вроде как, заново всё проходим. Но в последнее время я стала слишком подозрительной, не способной вот так просто безоглядно довериться совершенно незнакомому человеку. Ну, лекану.

— А ты представь, что нам выпал второй шанс, — весело подмигнул он мне, чем окончательно сбил с толку. Откуда эта весёлость? К чему этот легкомысленный тон? Я же знаю, что он не такой. Вернее, обычно с Саши он спокойный, рассудительный, заботливый взрослый мужчина. А тут, ну мальчишка и всё! Дурдом какой-то. А он, тем временем, продолжил: — И вообще, за то время, что ты плохо себя чувствовала, мы сильно отдалились друг от друга. А так не должно быть.

Ну да, класс! Вот тебе и отсиделась в комнате какое-то время, не привлекая к себе лишнего внимания… Если бы он не поменял линию поведения, то всё как раз именно так и было бы: он занят своими делами, я своими, видимся раз в день и вежливо улыбаемся друг другу. А тут на тебе! Как гром среди ясного неба сначала новость о чистоте крови дочери, потом резкое изменение поведения «вроде-как-супруга». Так, стоп! А что, если всё это связано как раз с моей малышкой? Уж не потому ли он так стремится наладить со мной отношения, что признал мою дочь своей? Хотя, как такое может быть? Ведь, это на самом деле не его ребёнок, более того, по всем правилам она должна была стать полукровкой. А вместо этого родится полноценным леканом, да ещё и, судя по поведению лорда, признанной им. Прям и не знаю, радоваться или плакать. С одной стороны — хорошо, ведь в этом случае нам с дочкой не грозит неприязнь зверя Шанрэла. С другой — беда. Как после этого тихо исчезнуть? Вопрос «А надо ли?» старалась игнорировать и вообще, всячески выпихивать из своей головы. Этого только не хватало. Достаточно и того, что при виде лорда иной раз хочется оказаться в его крепких объятьях и, как в рекламе: «Чтобы весь мир подождал».

— Ну… — выдавила я из себя, когда пауза стала затягиваться. — Я не знаю, что вам… тебе на это сказать.

— Скажи «да», — открыто улыбнулся он, а у меня дыхание спёрло, потому что такую улыбку у него в воспоминаниях Саши я видела всего дважды, и даже тогда испытала ощущения подгибающихся коленок. А видеть её вживую оказалось ещё губительнее для моих нервов и здравого рассудка — вопреки всему на свете захотелось вот прям сейчас подползти к нему и попросить обнять меня. И запах этот его, как назло, стал ещё более одуряющий.

С трудом вернувшись в реальность, я словила себя на том, что беззастенчиво пялюсь на его губы. Щекам тут же стало жарко, и я отвернулась. А потом и вовсе начала неуклюже подниматься. Кровать с противоположного бока спружинила, и в следующий миг Шанрэл уже стоял передо мной, крепко держа за руки и помогая подняться.

— Саши, я жду ответ, — напомнил он о себе.

Так как я старалась вообще на него не смотреть, то понятия не имела о его чувствах и настроении. Но по голосу можно было предположить, что он и правда очень ждёт ответ. Поэтому, решившись на авантюру, я ответила:

— Да.

— Благодарю за это, моя леди, — он галантно коснулся губами моей руки, от чего табун мурашек строевым маршем прошёлся по спине туда-сюда. Чёрт! Приятно, однако! — Также, спешу напомнить, что ты обещала мне совместный обед.

— Я не обещала, — демонстративно скрестила руки на груди. — Я сказала «возможно».

— Дорогая, — насмешливо хмыкнул он, чем вынудил меня поднять на него взгляд. Он был чем-то жутко довольный и весь просто лучился этим самым довольством. — Твой лекарь, наша дочь и твой желудок всё решили за тебя.

Я смутилась. Блин, эти резкие перепады в поведении обескураживают. То он интеллигентный и учтивый лорд, целующий ручку, то наглый и бестактный мужлан, открыто указывающий женщине на бурчание её желудка. Такими темпами у меня не только разрыв шаблонов случится, но и разрыв мозга!

— Так что, оставляю тебя ненадолго, как ты и просила. Я зайду за тобой минут через десять или пятнадцать. Обедать мы будем вдвоём, поэтому не стоит утруждать себя и наряжаться. Будь в том, в чём тебе удобнее всего, — сказал, улыбнулся и вышел, оставив меня тихо закипающей от негодования.

Вот же ж… диктатор!

ГЛАВА 3. В чужой шкуре

… амнезия стала моим талантом и стратегией выживания.

Фредерик Бегбедер. «Французский роман»

Шанрэл

Он вышел из комнаты в невероятно приподнятом настроении. Тихо насвистывая себе под нос весёлый мотивчик, мужчина зашёл в гостиную, где должны были сервировать стол для обеда, приказал слугам накрыть только на двоих и не забыть упомянутые лекарем яблоки и лепёшки, а сам направился на поиски тётушек. Предстояло извиниться перед ними и сообщить, что семейный обед откладывается на неопределённый срок, пока он не достигнет с супругой хотя бы частичного взаимопонимания. Шан чувствовал, что сейчас просто обязан сблизиться с ней, иначе потом будет слишком поздно.

И вообще, раз уж с Саши всё в порядке, то неплохо бы вновь получить это крыло замка только в своё личное распоряжение. Он, конечно, благодарен тётушкам за их заботу и внимание к его жене, и даже сам в своё время предложил им перебраться в их супружеское крыло, но сейчас присутствие родственниц было нежелательным.

Сашия растеряна, испугана, обескуражена, и излишне пристальное внимание его тётушек только навредит. Уж он, как никто, знал какими назойливыми и слишком заботливыми они могут быть. Пока это ни к чему, он чувствовал это.

Вообще, в последнее время его не покидала уверенность, что всё идёт, как надо. Только сегодня утром, когда понял, что Саши, наконец, очнулась, он почувствовал нечто сродни ликованию. И лишь недавно, пока гулял в своём любимом месте в замковом парке, осознал причину этих чувств.

Он как раз вышел от тётушек, сбитый с толку наплывом странных эмоций. Сначала понимание того, что чужой ребёнок, по всем правилам обязанный родиться полукровкой, оказывается признанным его зверем, как «свой», а потом и эти непонятные чувства к жене… Сначала дикий страх, почти ужас, когда она у него на глазах начала кричать от боли, а потом и вовсе потеряла сознание, потом ужасное, выматывающее душу ожидание и снова страх, затем радость от осознания, что всё обошлось и, в заключение, злость на неё из-за её желания быть дальше от него, и на себя, за эти самые странные чувства.

Ведь раньше, как бы он сам себе не говорил, к Саши у него были лишь дружеские чувства. Да, присутствовала нежность и забота, но всё это было совершенно не тем, что называли любовью. Он сам выбрал для себя такой путь и уже давно перестал даже думать на эту тему, смирившись. Пусть он и говорил себе, что позже, когда по закону можно будет родить второго ребёнка, у них он появится… Что скрывать, он даже искренне на это надеялся и действительно хотел детей. Но, как бы он сам себя не уговаривал, в глубине души понимал, что ничего может и не получиться.