Все, чего она хотела, — чтобы добро, наконец, нашло ее.

Плохой мальчик возвращается домой.

Резкий запах смешался с затхлым воздухом комнаты, когда Риз очнулся от черной пелены сна, сжимая в объятиях лежащее рядом с ним холодное тело, и осознал то, что сделал. Сама смерть — окончательная и неотвратимая — смотрела на него. Некогда карие глаза девушки теперь потухли. Кровавые брызги на стенах полностью высохли — их ярко-малиновый цвет стал убогим коричневым. Риз никак не мог привыкнуть к запаху смерти. Расслабленное состояние от того, что он украл жизнь и отправил ее в небытие, сбивало его с толку. Он никогда не мог понять, почему рождалось ощущение, что он мог бы поступить иначе. У него не возникало сожаления или сочувствия, скорее, это было желание избавиться от разрушительных мыслей, вторгавшихся в его разум.

Ему нужно было отпущение от девушки, которая хранила его секрет с того самого момента, когда он начал меняться. Бывает безумство врожденное. Бывает приобретенное. А иногда оно дается как возмездие. И если вам не повезет, то вы становитесь жертвой всех трех.

В горле у Риза пересохло, и, как ни странно, он был голоден. Бросив взгляд на маленькую прикроватную тумбочку, он внимательно посмотрел на лежащие там триста пятьдесят долларов. Риз решил, что заправит полный бак угнанного им грузовика и отправится в четырехчасовой путь до Ховервилля, штат Кентукки. Это небольшой городок к югу от Луисвилля. Но сначала остановится в какой-нибудь закусочной и возьмет еды.

Он понимал, что у него не будет времени нормально похоронить девушку. Он не жалел ее, скорее наоборот: Риз считал, что это ей же во благо. Раз уж на то пошло, если существует Рай, значит, и Бог тоже, поэтому Риз и отправил ее на Небеса, а не оставил в Чистилище. Возможно, он не такой уж плохой… Он стянул одеяло с ее мертвого обнаженного, изуродованного тела. В воздухе висел густой зловонный запах смерти. Он щекотал его ноздри, подтверждая содеянное.

Риз изучал тело девушки, рассматривая отметины, оставленные его руками, порезы, сделанные его острым ножом, но процесс созерцания довольно грубо прервало жужжание незваной мухи. Взглядом он следил за надоедливым насекомым, ползающим туда-сюда, пока муха, наконец, не залезла в открытую рану под правой грудью девушки. Рана была небольшая — около десяти сантиметров — и не очень глубокая. Ему стало интересно, почему это ничтожное маленькое существо выбрало себе для пропитания такое маленькое место, когда вокруг был такой выбор. Очевидно, мистер Муха был не очень-то умен. Риз — все еще голый после ночных объятий с мертвой девушкой — лежал на пропитанном кровью матрасе в захолустном мотеле и смотрел на муху, пытаясь проникнуть взглядом в дюжину ее глаз. Риз с восхищением наблюдал за насекомым, выпивающим из девушки последние капли жизни. Точно так же, как он сам высасывал из нее жизнь прошлой ночью. В этот миг Ризу понадобилась вся сила воли, чтобы не припасть своими потрескавшимися губами к одной из оставленных ножом ран и не присосаться, наполняя рот холодным желеобразным веществом, потому что в мертвом больше суток теле кровь уже не жидкая. Но он отговорил себя от этого — неизвестно, какой болезнью можно заразиться. Поэтому он просто сидел и с завистью наблюдал за мистером Мухой, который мог ощущать этот вкус на своем скрученном в хоботок языке. О, не было никаких сомнений — Риз с каждым днем все больше погружался в безумие. Нужно дать пищу своему желудку раньше, чем Риз передумает и присосется к ране на теле девушки. Риз и раньше совершал кое-что отвратительное, но до высасывания крови из трупов дело не доходило.

Еще пару минут он сидел и смотрел на мистера Муху, пока его не охватило сильное волнение. Риз прихлопнул муху ладонью, обрывая ее завтрак, и оставил мертвое насекомое в ране на теле девушки. Он улыбнулся. Вот теперь, как и мистер Крыс, муха стала хранителем его секретов.

Попыхивая дешевой, свисающей из уголка рта, сигаретой, Риз ехал по 135-му шоссе в направлении Ховервилля, штат Кентукки. Он не предпринимал попыток вернуться домой с той самой зловещей ночи, но теперь час пробил. Было кое-что, о чем он не мог перестать думать. И слишком многое, о чем он не мог перестать молиться. От этой мысли Риз пришел в ярость и сильнее вдавил педаль газа. Пора поговорить со старым сукиным сыном, который все это время владел информацией. Отец Салливан все знал, но все же он не тронул его.

«Молись. Ты должен молиться, и Господь позаботится о твоем сердце, твоем разуме и твоей душе, Риз».

Риз убедился, что все это полная чушь, потому что видел, к чему это в итоге привело его. Разве нормально разговаривать с неодушевленными объектами, спать в обнимку с мертвыми девушками и общаться с крысами и мухами? Риз был уже за гранью безумия, преступив ее давным-давно. Но не по своей вине. Во всем виноват отец Салливан.

В голове замелькали картины того дня на качелях, когда все изменилось. Он с трудом сглотнул и нервно затянулся сигаретой, вспомнив, какой невинной выглядела Рен в том красном платье и черных лакированных туфельках. Она знала, но все же смотрела на него с надеждой. Но он был брошен в подвал, чтобы раскаяться в своих грехах. И именно в том грязном подвале родился другой Риз. Риз, который молился об отмщении. Риз, накормивший своей ненавистью монстра, который в тот день напугал девочку. Он подчинялся. Он был послушным, как полагалось примерному мальчику-католику, пока не пришло время перерезать их всех. И уже очень скоро пробьет час для отца Салливана.

Риз свернул на дорогу, ведущую к Ховервиллю, штат Кентукки — небольшому городку в тридцати минутах езды от Луисвилля. В нем насчитывалось что-то около пятнадцати тысяч жителей. Городок был хоть и маленький, но достаточно вместительный для всего, что в нем было. Провинциальный стиль городской площади придавал ему вид уездного городка, но количество домов и продуктовых магазинов выводило его за рамки маленького.

Главная улица была обсажена елями, которые радовали постоянством цвета, не обращая внимания на сменяющуюся листву остальных деревьев: зеленую летом и красно-желтую осенью. Казалось бы, это идеальное место для жизни.

Но ничего идеального не существует. Риз мог подтвердить это. Вся его жизнь была ложью.

Пока его ворованный грузовик пыхтел вдоль главной улицы, Риз вздохнул и стал наблюдать за людьми, чьей повседневной жизнью управляли стыд и секреты. Он увидел толстую мамашу, пытающуюся пристегнуть ремнем безопасности ребенка на заднем сиденье своей машины. Скорее всего, она так разъелась из-за стресса, потому что муж больше не трахает ее. Возможно, ему это больше не интересно.

Риз продолжил изучать город, находящийся во власти страха и тишины. Он обратил внимание на мужчину средних лет. Тот поправил солнцезащитные очки и нажал на кнопку брелока, открывая свой подержанный «Мерседес» 1994 года выпуска. «Мужик, твоя машина не такая уж крутая», — подумал Риз.

Его взгляд наткнулся на красно-черную вывеску местной лавочки, торгующей всякой всячиной. Он вспомнил, как бесцельно блуждал по магазину, наблюдая за Рен, рассматривающей бумажных кукол. Какой красивой она была, когда улыбалась. Ей было всего шесть лет, когда он влюбился в нее.

Ох, а потом он увидел вдали колокольню. Крыша церкви, в которой он вырос и куда направлялся, была выложена зеленой черепицей — яркой и приметной издалека. Риз с трудом сдержался, чтобы не вдавить в пол грузовика педаль газа — так стремился он побыстрее добраться туда. Но, включив логику, он немного остыл. Наверное, не стоит портить такую встречу. В конце концов, он терпеливо ждал этого десять лет.