Да, он из танковой дивизии «Мертвая голова». Да, они выехали из Румынии 11 июля и трое суток мчались почти без остановок с юга на север многие сотни километров.

— Боевая задача?

— Нам приказано уничтожить переправившиеся на западный берег Немана советские части, занять оборону, не допускать дальнейшего продвижения русских к границам Восточной Пруссии. Кроме того, мы должны были установить связь с отступающими немецкими частями.

Пленный показал также, что вслед за «Мертвой головой» ожидается прибытие еще нескольких танковых дивизий.

Из допроса узнаю биографию эсэсовца-танкиста (его звали Винклер). Отец — мелкий служащий. Воспитание сына началось в организации гитлеровской молодежи. С детства уже был отравлен ядом нацизма. Потом вступил в гитлеровскую партию. Долгое время работал на заводе, специалист — токарь высокой квалификации. Куда идут снаряды — продукция завода, не интересовался. Считал, что деньги не пахнут. А платили хорошо. Задумываться же над тем, что происходит в Германии, во всем мире, — не его дело. Для этого есть фюрер.

Потом война. Легкие победы. На востоке еще не был. Вот откуда и спесь. Небитый еще.

Документы и показания пленного прояснили обстоятельства появления танкистов у Немана. Харьков поспешил к комдиву с докладом.

Тем временем бой разгорался все сильнее. Наша дивизия удерживала свои позиции. Но фашистам удалось вклиниться в боевые порядки одной из наших дивизий. Она отошла на восточный берег Немана.

Начертание линии фронта на этом участке было причудливым и выглядело примерно так. На восточном берегу реки наши части. На западном, на значительном протяжении, фашистские танкисты. А еще в нескольких километрах к западу, развернувшись фронтом на восток, наша дивизия, неполного состава, без автотранспорта, без запаса снарядов, вела ожесточенное сражение с танками и мотопехотой противника. Еще западнее, в нашем тылу, находились разрозненные отряды отступавших из Белоруссии фашистских войск, с которыми и стремились установить контакт ударившие нам во фланг гитлеровские танкисты.

В разгар сражения за Неманом, в самый трудный момент боев сквозь заслон вражеских танков к нам прорвался артполк и противотанковый истребительный дивизион. Артиллеристы переправились через реку много севернее Гродно и во главе с замкомдивом С. Г. Газизовым пробились на выручку стрелковым частям дивизии.

Беспримерное мужество показывали в бою наши истребители танков. Немало гитлеровских машин пылало на дорогах и полях, но фашисты продолжали остервенело рваться вперед. Ведь пока в их тылу продолжали оставаться советские части, враг не мог считать свою задачу по очистке западного берега Немана выполненной.

К утру комдив полковник Щенников перенес свой наблюдательный пункт на развилку дорог, в нескольких километрах восточнее города Липска. Здесь же, по соседству, на небольшом хуторе разместилась оперативная группа штаба.

Положение с каждым часом осложнялось. Передний край обороны дивизии проходил в одном километре от хутора. Землю то и дело сотрясали разрывы фашистских снарядов.

У всех штабных офицеров отобрали патроны, оставив им по одной обойме. Пехоте не хватало боеприпасов для отражения атак фашистских автоматчиков.

Командиру дивизии пришлось маневрировать теми небольшими силами, что были в его распоряжении. Едва начиналась атака противника, части дивизии сосредоточивались на угрожаемом участке, отражали натиск врага. На второстепенных направлениях оставляли одну-две роты. Небольшие размеры участка обороны дивизии давали возможность быстро перебрасывать подразделения.

Главной силой нашей обороны была артиллерия. Ею командовал ветеран дивизии, опытный, бывалый командир полковник Иван Дмитриевич Жилин.

Экономя снаряды, артиллеристы, чтобы бить наверняка, подпускали танки поближе к своим огневым позициям и прямой наводкой поджигали одну за другой машины врага.

На третий день боев за Неманом на дороге, ведущей на Липск, было подбито десять из тридцати атаковавших наши позиции танков. Остальные повернули обратно. Экипажи двух танков были захвачены в плен.

У этих пленных танкистов вид был совсем уже не такой, как поначалу у эсэсовца Винклера. Уныло говорили они на допросах: «Нас уверяли офицеры: «Русские выдохлись, одним ударом мы их сбросим в Неман, снова захватим Гродно».

Один из пленных, командир танка Шпеер, сказал на допросе:

— На то, чтобы очистить от советских войск западный берег Немана, нам дали одни сутки. Уже три дня прошло, но задачи своей мы не выполнили. А танков десятка три, не меньше, потеряли.

На вопрос, как они оценивают численность советских войск, с которыми сражаются, гитлеровцы говорили, как правило, что все у них считают: у русских здесь не меньше двух-трех дивизий.

Вот как, значит, быстрый маневр частей нашей одной дивизии вводил противника в заблуждение.

Судьба нашей дивизии и кавалерийского корпуса, который сражался западнее, в Августовских лесах, волновала командование фронта. На второй день боев за Неманом среди бела дня над немецкими позициями появились густые облачка зенитных разрывов. Но не было видно наших самолетов, не слышно было и шума моторов.

И вдруг над самыми нашими головами, над дорогой скользнула небольшая крылатая тень. Маленький самолетик, всеми фронтовиками уважаемый У-2 — «кукурузник», — приземлился на поле у самого шоссе. Из него выбрался летчик-майор. Это был офицер из штаба фронта. Он имел поручение выяснить обстановку за Неманом. Обратно майору улететь не удалось. Самолет получил серьезное повреждение от разрыва зенитного снаряда. Но уже само появление летчика подняло боевой дух у солдат и офицеров.

— Фронт помнит, заботится о нас!

Прилет самолета из-за Немана имел еще одно последствие. Но об этом я узнал ночью при несколько необычных обстоятельствах.

Отдежурив на НП до полуночи, я пошел в домик на хуторе. Здесь были двухэтажные нары, оставшиеся после немцев. Нижний ярус был занят, и я забрался наверх.

Проснулся от резкого удара по голове. Не успел сообразить, в чем дело, как удар чем-то тяжелым повторился. Еще и еще раз меня било по лицу. Окончательно проснувшись, соскочил с нар на пол.

Глухие взрывы потрясали дом. В колеблющемся свете трофейной коптилки увидел дранку, одним концом оторвавшуюся от потолка. Ее облеплял солидный кусок штукатурки. Это она «гвоздила» меня по голове при каждом взрыве.

Потирая ушибленные места, выскочил во двор и увидел в темном небе гирлянды «фонарей». Было светло как днем. Хоть книгу читай!

Над немецкими позициями, а они были совсем рядом, то и дело вздымались языки пламени. Это бомбили врага советские ночные бомбардировщики. Наш утренний гость майор-летчик вызвал и навел на вражеские позиции женский авиационный полк У-2. Бесстрашные летчицы, невзирая на сильный зенитный огонь, проносились буквально над самой землей и сбрасывали бомбы на танки эсэсовцев. В течение часа ожесточенно бомбили летчицы позиции гитлеровцев. И еще долго после того, как они улетели на восток, бились в темноте языки пламени. Горела техника врага, рвались боеприпасы.

…Начался четвертый день боев. Солнце по-прежнему жарко опаляло равнину за Неманом, где неумолчно гремела орудийная канонада и треск автоматных и пулеметных очередей заглушался разрывами авиабомб.

Ночной массированный налет советской авиации нанес танковым частям противника значительный урон. Утром, наблюдая с НП, мы насчитали десятки сгоревших и еще дымившихся танков врага. Но эсэсовцы с остервенением обреченных продолжали рваться вперед. Их положение теперь значительно осложнилось. Нашим войскам под огнем удалось снова навести мост через Неман. К нам на помощь начали переправляться свежие части.

Именно поэтому гитлеровцы стремились как можно скорее разбить наши части в своем тылу, чтобы бросить все силы для отражения усиливающихся с каждым часом атак с фронта.

Бой шел почти рядом с наблюдательным пунктом. Отсюда, с НП, располагавшегося на гребне небольшой высоты, были хорошо видны фашистские танки и мотопехота, которые в течение нескольких часов волна за волной атаковывали наши позиции.