Уна могла только догадываться, какую роль сыграл Музыкант в гибели повелителя Преисподней, но не сомневалась, что при случае Джодок отомстит ему с особой жестокостью.

Нужно успокоиться. Уна впилась остро отточенными ногтями в подлокотники кресла. Джодок не захочет оставаться в том мире. А выбраться без Ганконера у него не получится. Конечно, если оттуда и вправду нет других выходов, кроме как на Авалон. А если есть? Тогда Музыкант обречен. Уна застонала. Дарина никогда ее не простит.

— Сколько тебе лет? — Джарет выплюнул изжеванную травинку. После завтрака прошло всего два часа, а ему снова хотелось есть. Этот ускорившийся метаболизм начал не на шутку раздражать Джарета. У него не получалось даже толком сосредоточиться на рассказе Лекки о местных законах и нравах.

— Девятнадцать, — шепотом ответила она. — Только это тайна. Я выгляжу моложе, и когда мы попали сюда, мама скрыла мой настоящий возраст.

— Понятно, — Джарет с тоской посмотрел на окружающие домик заросли. Съедобных растений среди них не наблюдалось. — Ты можешь принести какую-нибудь еду с кухни?

— Ты хочешь есть? — почему-то обрадовалась Лекка. — У меня здесь кое-что припрятано.

Она покопалась в куче сухих листьев и достала небольшой сундучок. В нем обнаружились сдобные сухари с изюмом и шоколад.

— Я тебе дважды должен, — Джарет засунул в рот сразу три конфеты.

— Они тоже писали, что постоянно мучаются от голода. Ну, те, настоящие фейри, кто попадал сюда.

— А ты всё еще сомневаешься, что мы настоящие?

— Нет, — она засмеялась. — Просто… А ты умеешь петь?

— Да, но на этом языке еще не пробовал, — Джарет разломил сухарь и задумался. А ведь это идея. Очарование — далеко не чистая магия. Он и без нее кое-что может. — О чем здесь поют?

— Люди? — уточнила Лекка. — Они мало поют. Только во время праздников, и то в основном гимны. Музыку любят, но без слов. В Содружестве всё по-другому, — она вздохнула. — Отец говорил, что и рабство там скоро отменят.

— Ладно, обойдемся проверенным репертуаром, — Джарет отряхнул ладони в встал со скамейки. — Благодарю за угощение. Пойдем, мне пора тренировать Арака.

— Я еще тут посижу, — Лекка порозовела.

— Нет, не посидишь, — Джарет мягко, но решительно вытолкнул ее в дверь. — Никаких свиданий с Ганконером ни утром, ни днем, ни вечером. Ты ведь не хочешь, чтобы тебя заперли, а его вообще продали?

Лекка ощутимо напряглась, но смолчала. Джарет с удовлетворением кивнул. У девочки есть характер, но и мозги работают как надо. Идеальный ребенок. Жаль, что не его. Впрочем, хватит с него детей. Только-только двоих вырастил.

Джарет сбился с шага. Нет, о Даре сейчас думать нельзя. И об Уне тоже.

— Что с тобой? — Лекка тревожно заглянула ему в лицо. — Ты… вспомнил кого-то?

— Это неважно, — Джарет взял ее за руку. Сквозь просветы между деревьями показался дом. — А у тебя есть сила. Ты знаешь, что это такое?

— Да, — Лекка нахмурилась. — Но она у меня какая-то неправильная. Я совсем не чувствую людей, как мама. Зато понимаю механизмы. А вот тебя я чувствую, всё лучше и лучше, — она прикусила губу. — Но не Ганконера. Почему так?

— Потому что влюбленность оглушает, — Джарет усмехнулся. — А склонность к механике — большая редкость для фейри. Разве что среди гоблинов встречаются подобные умельцы.

— Гобблины? — заинтересованно повторила незнакомое слово Лекка. — Кто это?

— Потом объясню, — Джарет заметил сидевших на ступенях дома Ганконера и Арака. Судя по расширенным глазам ласа, Музыкант рассказывал ему весьма увлекательные истории.

— Ты уверена, что в Араке есть кровь фейри?

— Конечно, а что?

— Не похож. В тебе Ганконер с первого взгляда признал полукровку в четвертом поколении, а на него не среагировал.

— Может быть, это связано с лекарствами, которые он пьет? — предположила Лекка.

О каких именно лекарствах идет речь, она не успела сказать.

— А вот и Джарет! — преувеличенно радостно воскликнул Ганконер, вскакивая на ноги. Если он и почувствовал разочарование при виде Лекки, то ничем его не выдал.

— Увидимся вечером, моя радость, — Джарет открыл перед Леккой дверь, подождал, пока она уйдет подальше по коридору, и повернулся к Араку, не спешившему вставать. — Нам пора на тренировку. Твой отец выразился вчера весьма недвусмысленно.

— Он уехал, — рассеянно отозвался Арак. Мыслями он блуждал где-то далеко. Джарет присмотрелся к нему. Сегодня Арак выглядел непривычно взрослым, без своей обычной щенячьей непосредственности.

— Если вы пропустите тренировку, лану об этом расскажут, — резонно заметил Ганконер.

— Верно. И ты тоже пойдешь с нами, — кивнул ему Джарет.

— Ладно, — Арак неохотно поднялся. — Пошли.

На этот раз тренировка закончилась через пять минут после начала. Раздосадованный несостоявшимся свиданием Ганконер вызвался показать ласу пару приемов. Потерпеть поражение от хрупкого на вид фейри показалось Араку обидным, и он ринулся в драку, очертя голову.

— А вот этот прием даже я не знаю! — Джарет хлопнул в ладоши. — Конни, повтори, будь любезен.

— С удовольствием, — Ганконер так крутнул Арака, что тот взвыл.

— Хватит! — лас отскочил к стене и растер плечо. — Ненавижу!

— Меня? — Гаконер прищурился.

— Не тебя, — Арак с досадой мотнул головой. — Всё это… Драки, войну. Дуэли.

— А говорил, что побеждал на поединках, — вкрадчиво напомнил Джарет.

— Пару раз, и то случайно, — Арак поморщился. — Но мне это совсем не нравится.

— А что нравится? — Джарет подошел ближе.

Арак покраснел. Подбежал к двери, выглянул в коридор и снова плотно закрыл дверь.

— Только вы никому не говорите!

Джарет быстро глянул на Ганконера.

— Не скажем.

О щеки Арака можно было зажигать спички. Он опустил глаза и прошептал:

— Я песни сочиняю.

Наступила тишина. Арак поднял глаза. Джарет и Ганконер смотрели на него с одинаковым недоумением.

— Ну и что? — Джарет изогнул бровь. — И я тоже.

— Правда?! — глаза Арака распахнулись. — Настоящие песни? Не гимны?

— Фейри не любят гимны, — поморщился Ганконер. — Джарет, а действительно, спой что-нибудь. Я тебе подыграю.

Он достал флейту. Джарет хмыкнул. Всё-таки они с кузеном не растеряли навыки совместной охоты.

— Жаль, ты не поймешь слов, лас Арак. Но слушай.

Джарет собирался спеть всего пару песен. Но как только он замолкал, Арак жадно требовал:

— Еще!

И Джарет пел снова — о чудесах Подземелье, о бесконечных дорогах, о любви короля сидов… После шестой песни Джарет приподнял руки.

— Представление окончено. Я проголодался.

Ганконер усмехнулся, продолжая наигрывать тихую мелодию. Арак медленно поднялся с коврика.

— Как жаль, что ты не женщина!

Флейта взвизгнула и смолкла. Джарет поморщился и покрутил пальцем в ухе.

— Конни, чтоб у тебя под ногами дороги в клубок смотались, нельзя же так фальшивить! Арак, я вынужден просить тебя объяснить свою мысль. Сам я ни разу не жалел о том, что родился мужчиной.

— Будь ты женщиной, я бы принял тебя в наш род, — Арак тяжело вздохнул. — У меня есть такое право, и даже лан бы не оспорил, — он внезапно повеселел. — Но когда родится твоя дочь, я приму ее. И даже если не получится с детьми, вы всё равно навсегда останетесь со мной!

— Навсегда? Но это невозможно, — Ганконер перестал вытирать платком флейту. — Разве ты не знаешь?

— О чем? — Арак растерянно смотрел на них, хлопая длинными ресницами.

— Твое «навсегда» продлится не больше года, Арак, — жестко сказал Ганконер. — Дольше мы с Джаретом не проживем. Как и все чистокровные фейри, мы не сможем выжить в этом мире. Возможно, за это время от нас и родятся дети, но скорее всего этого не произойдет.

— Нет!. — Арак замотал головой, отступая от них, пока не уперся спиной в стену. — Не может быть… Вы же бессмертные! И дети от вас живут долго — это всем известно! Мне мама рассказывала… Вы знаете, что она у меня была феей?