— Ее нет, — Алисса искоса посмотрела на королеву. — Между прочим, поздравляю.

— Для поздравлений еще не время, — Уна подошла ближе. — Договор пока не подписан. У Фионы есть сторонники, и Пак намерен торговаться до последнего.

— Что, неуютно в короне? Ничего, привыкнешь.

— Как же я тебя ненавижу… — Уна хрустнула пальцами. — Знаешь, за что? Хотя, откуда тебе знать.

— Знаю, — Алисса усмехнулась. — Со вчерашнего дня. Передай Дарине, ей следовало лучше охранять владения своего отца.

— Как ты проникла в Лабиринт?!

— Я была его королевой, Уна. Лабиринт не забывает тех, кто помогал ему. И я дверница, если ты забыла. Интересно, как Джарет называет ту комнату? Покои трех королев?

Уна глубоко вдохнула и не выдыхала почти минуту. Потом сказала гораздо тише:

— Тех двух я тоже ненавижу. Но их уже давно нет.

— Скоро не будет и меня, — Алисса улыбнулась. — Глупо ревновать к прошлому, Уна.

— Ты не понимаешь, — королева Благого двора мотнула распущенными ярко-медными кудрями. — Я ненавижу вас не из-за ревности, а потому, что вы не любили его так, как нужно. Хельга оставила его ради Перекрестка. Ты — сбежала, а Эвина… Она была хуже всех. Однажды она бы убила его.

Алисса резко развернулась и уставилась на Уну во все глаза.

— Да как ты смеешь судить?! Ты и сама ушла из Лабиринта ради короны сидов!

— Я не ушла, — Уна не отвела взгляд. — Я сделала то, что хотел Джарет.

— И это ты называешь — любить, как нужно? Потерять себя? «Люби меня, бойся меня, делай, что я велю»! Ты не прошла испытание, Уна. Поэтому и не стала королевой Лабиринта.

С каждым словом Алиссы туман вокруг них сгущался всё плотнее.

— Лабиринту больше не нужны королевы, — Уна подняла руку и сжала пальцы. Туман остановился и попятился. — Но я нужна Джарету, как была нужна ты. Но я не повторю твои ошибки.

— Зато ты делаешь свои, — Алисса смотрела то на руки Уны, то на отступающий туман. Сколько же силы в этой эльфийке! — Не растворяйся в Джарете. Любовь возможна только между равными.

— Ты — человек, Алисса, ты неспособна любить, как гоблины, — Уна крутнулась на пятке. Туман взвихрился под порывом шквального ветра и разлетелся рваными клочьями. — Но мы теряем время, владычица Авалона. Я пришла, чтобы объяснить тебе, как собрать всю магию острова и что с ней делать дальше.

«Миры Перекрестка уже не будут прежними, — подумала Алисса, следуя за Уной к центру острова. — Джарет выпустил из Лабиринта двух волшебниц, равных которым нет. Жаль, я уже не увижу, как они изменят всё вокруг».

— Почему ты подарил не Ганконера, а Джарета, можешь мне объяснить? Что за непоследовательность, Арак? Ты же сам хотел получить от него потомство!

Гости отбыли полчаса назад. И теперь Арак выслушивал ожидаемые нотации от лана и Кратоса. Еще месяц назад такая взбучка расстроила бы его до слез. Но сейчас их слова не вызывали ничего, кроме глухого раздражения. Чтобы не выдать себя, Арак мысленно повторял последний урок Джарета: «Людей легко обманывать. Говори им правду, но не всю. Вот и весь секрет. И помни, что лан тебе не отец. Никто из них тебе не родня и не ровня».

— Я жду ответа! — Крастас хлопнул ладонью по столу.

— Джарет меня обманул, — Арак покривил губы, словно собирался заплакать. — С Леккой был не он, а Ганконер.

— Я так и знал! — Кратос выразительно посмотрел на брата.

Крастас поморщился.

— Понятно. За свою самодеятельность ты наказан, Арак. Я уменьшаю тебе содержание вдвое. И с завтрашнего дня будешь тренироваться по три часа в день, под постоянным наблюдением. А Лекке и Ганконеру я запрещаю покидать поместье.

Арак обмер. Такого они не предусмотрели.

— Но завтра же праздник! Как же они…

— Ганконер не нашей веры, — Кратос пристально смотрел на него. — А за Леккой я ни разу не замечал особого религиозного рвения. Праздник для них — всего лишь развлечение. А развлечений они не заслужили.

— И ты тоже не едешь в Рай, — строго добавил Крастас. — Фейерверк видно и отсюда, если подняться на вершину. Помолишься в нашем семейном храме. Всё, разговор окончен. Иди.

Не помня себя, Арак вышел из кабинета. Еле сдерживаясь, чтобы не побежать, дошел до своего крыла. Рванул дверь в комнату Ганконера, но там было пусто. Арак схватился за ручку соседней двери, но вовремя спохватился и постучал.

— Чего тебе? — уставшая после уборки Лекка встретила его неласковым взглядом.

— Ганконер здесь?

— Заходи, — послышался голос Музыканта.

— Нас не выпустят завтра в город! — выпалил Арак. — И сбежать не на чем. Уедут все, кроме охраны, значит возьмут обе машины и грузовик.

Ганконер спустил ноги со спинки кровати и сел.

— Успокойся. Мы это предвидели.

— Есть еще одна машина, — Лекка улыбнулась с тихим торжеством. — Я готовила ее для себя. Вот и пригодилась.

— Ты про вечно сломанную колымагу, которую никто починить не может?

— А как ты думаешь, почему ее не могут починить? — Лекка лукаво изогнула бровь.

— Ну ты и вредительница, — Арак восхищенно повертел головой. — А мы точно не угробимся?

— Не бойся, доедем с ветерком. Главное, отвлечь охрану.

— Об этом не беспокойтесь, — Ганконер ласково погладил флейту. — Когда выезжаем?

— Ближе к вечеру, — Арак передернул плечами от радостного волнения. — К порту проберемся окраинами. Горючее там есть где купить и воду. А вот еда в забегаловках оставляет желать много лучшего.

— О продуктах должен позаботиться Джарет, — Ганконер улыбнулся. — Арак, не дуйся, мы в последний момент внесли в наши планы кое-какие исправления. И как оказалось, не напрасно.

— Я не обижаюсь, — Арак снял с шеи цепочку с ключом. — Держи, это от твоего ошейника.

— Благодарю, — Ганконер взял ключ. Шея под ошейником тут же зачесалась. Мучительно захотелось немедленно его снять. Ганконер положил ключ в карман брюк и застегнул на пуговицу.

Арак неловко потоптался.

— Пойду я. Спокойной ночи.

— Постой, — Ганконер вышел следом за ним в коридор. — Арак, поверь, с Джаретом ничего не случится. Он попадал в гораздо более опасные ситуации, и ничего — до сих пор жив. В отличии от своих врагов.

— А у него было много врагов?

— Ключевое слово «было», — засмеялся Ганконер. — Прекрати изводить себя. Просто ложись спать. Завтра мы начнем действовать и станет легче.

— Если он умрет, я тоже умру, — просто сказал Арак.

Это не было вопросом, но Ганконер кивнул.

— Да, но он не умрет, и ты тоже. Мы все будем жить долго и счастливо. Что ты еще хочешь спросить?

Арак порозовел.

— Ты видел дочь Джарета?

— Он рассказывал тебе про Дарину? — Ганконер недоверчиво приподнял бровь. Неужели Джарет предназначил Арака своей дочери? Хотя, если у мальчика действительно древняя кровь, это допустимо. — Да, я ее знаю.

— А ей сколько лет?

— М-м-м… Чуть больше ста.

Арак покачнулся.

— К-как?

— В переводе на человеческий возраст ей где-то около двадцати. Хотя такое сравнение очень условно. Мы по другому развиваемся. Кстати, о развитии. Твоя наследственность может преподнести сюрпризы. Вполне возможно, что в тебе проснется магический дар.

— Ты правда так думаешь?

Неистовая надежда в голосе и глазах Арака позабавила Ганконера.

— Правда. Но не думай, что магия — это сплошная радость. Проблем от нее гораздо больше, особенно на первых порах. Но Джарет тебя всему научит. У него большой опыт… обучения.

— А…

— А теперь иди спать уже!

Всю обратную дорогу до города Горак угрюмо молчал. Рина, сидевшая рядом с ним, притворялась, что дремлет. Джодок смотрел в окно, машинально прокручивая на пальце кольцо с ключом от ошейника Джарета. Вспомнив, с каким внутренним сопротивлением Арак отдавал свое сокровище, Джодок усмехнулся. Память Аниалы стремительно таяла, но он успел разобраться, чем она занималась. Спасение рабов, надо же. Редкое хобби для фейри, даже полукровки.