Из всех пунктов, где останавливался Одиссей, это место вызывает наименьшие сомнения. Во II столетии нашей эры греческий писатель Павсаний отмечал, что местность, которую имел в виду Гомер, находилась уже на материковой части Греции. Там обитал Некромантеон, Оракул Мертвых. В трех милях вглубь суши от этого городка в реку Ахерон, до сих пор носящую это название, впадают два потока. Один из них, Коцит, теперь называется Ваувосом. Другой, — до того как его направили на сельскохозяйственные угодья, — по описаниям местных жителей, фосфоресцировал; «грохотал и издавал эхо», как настоящая Река Пылающего Огня. На этом месте археологи раскопали остатки микенского захоронения, с более поздней гробницей Оракула Мертвых.

Если это место было тем самым, что описано у Гомера как Зал Теней, тогда, по всей вероятности, дом Цирцеи должен был находиться на острове Паксос, на расстоянии одного дня неспешного плавания. Попрежнему это соблазнительный, небольшой, зеленый и не далекий от материка островок суши. Единственный постоянный источник питьевой воды там находится в урочище Ипанди, в верховьях поросшей мхом узкой долины с папоротниками и деревьями. Если где и могла жить, согласно легенде, прелестная Цирцея, то только здесь.

Когда, наконец, Улисс решил покинуть остров Цирцеи, она указала ему путь домой, в Итаку. Вначале он должен был плыть до места, где сирены завораживали людей красотой своего пения до смерти. Команда на корабле заткнула уши воском, а Улисса привязала к мачте, поэтому он мог восхищаться пением сирен, но не имел возможности под влиянием их чар спрыгнуть за борт. Потом капитан должен был выбрать один из возможных путей: или идти через Сходящиеся Скалы, где море было сковано мертвенной зыбью, или рискнуть проскочить по узкому проливу между Сциллой, чудовищем, пожирающим людей, и Харибдой, окруженной опасными водоворотами.

Древнегреческие географы помещали Сциллу и Харибду в Мессинском проливе между Италией и Сицилией. Но это же в 250 милях — колоссальное расстояние для галеры бронзового века — от Оракула Мертвых в Греции, местоположение которого подтверждается археологическими раскопками. Кроме того, по Гомеру, Харибда представляла собой всего лишь небольшую скалу с растущим на ней фиговым деревом, тогда как Мессинский пролив составляет в ширину более двух миль. Для нас оказалось важным, что другая Сцилла лежала всего лишь в 24 милях к югу от реки Ахерон на морском пути в Итаку вдоль берега.

Во время плавания с исследовательскими целями к мысу Сцилла мы столкнулись с другим совпадением, которое помогло нам расшифровать легенду. Проходя вдоль западного побережья острова Лефкас, я стоял на нашем «Арго» у руля и бросил взгляд налево, где мы поравнялись с небольшим островком Сесула. В поле моего зрения попал столб света, исходящий из большой дыры на высокой серой скале.

Рик взял резиновую лодку, чтобы более детально изучать это явление.

— Это вовсе не пещера, — заявил он по возвращении, — а огромная трещина, шириной около трех метров. Плоские стороны ее уходили вниз, насколько было видно, по крайней мере, метров на тридцать под воду.

Сходящиеся Скалы — еще один морской миф древности. Эти два скальных массива угрожали раздавить любой корабль, проходящий между ними. Известно, что Ясон пробирался между ними, когда плыл за Золотым руном. Но Гомер повествует о том, как Ясон побывал здесь на обратном пути домой, что говорит о невозможности попасть из Черного моря в Адриатику по руслу Дуная. И эта причуда природы оставалась завораживающим местом в Ионическом море в течение целых веков.

Но я снова взглянул на карту. Замысловатая загадка включала два объекта: мыс Сцилла и утес, претендующий на звание Сходящихся Скал. И вдруг все для меня стало на свои места: Цирцея давала указания Улиссу, как добраться домой в Итаку, минуя остров Лефкас. Можно было плыть или открытым морем, близ скалистого острова Сесула, который напоминал Сходящиеся Скалы, или же с трудом пробираться по узкому проливу между Лефкасом и материком, мимо мыса Сцилла.

Итак, где же обитали сирены? Согласно Гомеру, это была лужайка на берегу моря, покрытая человеческими скелетами. Здесь, как предупреждала Цирцея, Улисс должен был изменить курс. На северной оконечности Лефкаса, где мореплавателю предстояло выбрать либо открытое море, либо пролив, стоит ныне городок Гирапетра, чье название в переводе означает «вращающиеся скалы». А на нашей карте здесь были обозначены три могильных холма. Какое еще место лучше подходило для скопища скелетов?

Виндсерферы ныне скользят по водам мимо песков Гирапетры. Полуденный бриз гонит их на отмель в двух милях от этого городка, где выходит прямая жила конгломератов. Чтобы войти в пролив между Лефкасом и материковой сушей, нужно обойти эту отмель или пробиться через пенящиеся буруны.

Наш фотограф Кевин Фелминг пошел вперед на резиновой лодке, чтобы сделать снимки, и встал по пояс в воду на скалистое дно. Я направил корабль на эти злополучные буруны, и «Арго» двинулся к отмели. Рядом проплывали две рыбацкие лодки. И тогда я увидел их сеть — как раз по вашему курсу. Если бы в ней запутались рулевые весла, то мы непременно наскочили бы на рифы.

Но уже нельзя было остановиться. «Арго» вот-вот должен был проскочить отмель. Оставалось лишь узкое место, где можно было пройти, если бы только наше судно могло маневрировать. Я выдернул два рулевых весла. И корабль, подхваченный плавной волной, понесся вперед. Под нами на миг мелькнули тени скалистых уступов, и темное пятно «Арго» пролетело над ними. «Поднять основной парус», — воскликнул я, и тут же раздувшееся полотнище затрепетало на ветру.

— Пожалуй, весла были в десятке сантиметров от скал, — заявил первый помощник капитана Петер Уилер.

— Это первый случай в моей практике, — добавил Кевин, взбираясь на борт со своими камерами, — когда я не прошу сделать дубль.

Современная дамба разделяет пролив и отмель. Но и ныне можно проследовать путем Улисса, между водоворотами Харибды и высоким утесом с пещерой, где пряталась Сцилла, чудовище с шестью головами, выхватывающее моряков прямо с палуб проплывавших кораблей. Над проливом возвышается гора под названием Лемия.

— Что означает слово «лемия»? — спросил я Костаса, грека из нашей команды.

— Чудовище, — ответил он, — которое заглатывает людей.

А Теодор к этому добавил:

— А во фракийской мифологии «лемия» обозначает многорукого монстра, нападающего на героев.

Фольклорный образ перевоплотился у Гомера в необычайное страшилище, подобно тому, как на Крите — в циклопов и триаматов. Теперь я почувствовал уверенность: мы должны найти и пещеру Сциллы.

Три рыбака на мелководье трезубцами били угрей и камбал.

— Где тут пещера? — обратился я к ним.

Они переглянулись. До меня долетело слово «Антоний».

— А церковь! Церковь! Святого Антония! — прокричали они, указывая куда-то в гору.

По петляющей тропе я поднялся к балконному уступу и добрался до часовни, сооруженной внутри пещеры.

Пролив уже в значительной мере занесло илом и теперь трудно выяснить, какие течения и водовороты здесь господствовали во времена Гомера; пожалуй, те течения соответствуют морю в пяти милях к северу от Превезы, где залив Амброзии переходит в Ионическое море. За исключением накопившихся в море осадков, все здесь осталось, как в те древние времена.

Урок, полученный в Трое, убеждал нас: путешествие Одиссея-Улисса было весьма скромным.

Сцилла схватила шестерых моряков Улисса, когда корабль проплывал мимо скалы. Но их товарищи прожили немногим дольше. Высадившись на острове, где бог солнца Гелиос держал священное стадо, они начали убивать животных и питаться их мясом, за что и поплатились жизнью. Как назывался тот остров? Тринакрия.

55-летний Герасимус Гоботис, рыбак с Лефкаса, тут же разгадал этот остров «Трех Точек»:

— Так это же Меганизи. Если приближаться к нему с севера, то можно увидеть три возвышенности, стоящие одна за другой.

На этом острове, расположенном на пути к Итаке, найдено много глиняной посуды времен Одиссея.