— Мне крайне печально было бы присутствовать на твоих похоронах, вот я и постарался. Но страховку больше не отцепляй. Если не желаешь заботиться о своем здоровье, подумай о Лори. Она с нетерпением ждет, когда ты доставишь ее папаше перламутровых питонов. Держу пари, она сейчас штудирует Кама-сутру, чтобы подготовится к свиданию с тобой. Правда, ей всего семнадцать, но лучше уж отсидеть срок за соблазнение несовершеннолетних, чем валятся в джунглях на Тихой, разбившись в лепешку.

— Пит, перестань говорить пошлости, — попросила Кэт.

— Я просто хочу разбудить в нашем Малыше остатки чувства самосохранения.

— Придется сделать небольшой технический перерыв в работе, — сказал Крейг. — Почему бы мне, воспользовавшись случаем, не смотаться на орбиту вместе с Риком, захватив наш дохлый трофей? Я мог бы поработать над ним в медцентре «Артемиды». Я не специалист по инопланетным человекообразным, да и возможности медотсека корабля очень ограничены, но, думаю, смогу узнать кое-что интересное. Например, о наличии дополнительных органов чувств у горилл Фостера. Слишком уж быстро они нас каждый раз находят, слишком хорошо предугадывают наши действия. Диана мне поможет.

— Хорошая идея, — одобрил я. — Можешь, в случае затруднений, потратиться на сеанс связи и пообщаться с Шанкаром Капуром. Тогда в твоем распоряжении окажется база данных Джайпурского института и все другие, к которым имеет доступ сам Шанкар. Заодно расскажешь о наших затруднениях. Спроси, нужны ли ему трупы. Если нужны, пусть позаботится о разрешении на вывоз. Ему с Земли добиться этого будет проще, чем нам отсюда.

— Зачем разрешение? — удивился Рик. — Мы убили его в прядке самообороны, можем сдать труп в анатомичку или набить чучело — на свой выбор. Трофеи, добытые при подобных обстоятельствах, являются собственностью тех, на кого напали.

— Такое право не распространяется на заповедники А-группы, — сказал я. — Строго говоря, мы и подвергать его изучению в лабораторных условиях не можем. Убить при самозащите — да. Вывезти — нет. Резать — тоже. По правилам, мы обязаны передать его научникам Службы охраны заповедников.

— Их здесь лишили всех дел, Пит, — напомнила Кэт. — Крейг говорил, что исследования, проводившиеся здесь непосредственно СОЗ, давно свернуты за неимением средств.

— Правильно, и учитывая этот факт, и прочий бардак, творящийся в заповеднике, Крейг резать гориллу будет. Но мы не сможем без проблем протащить тело через таможню на Безымянной. Будем уходить в подполье из-за одного трупа?

— Нет, конечно, и еще неясно, нужен ли он Шанкару.

— Еще как нужен, — заверил я. — Ему сгодится любой материал, просто он смог достать лишь разрешение на отлов десяти пар. Но о дополнительных квотах добычи пускай позаботится сам.

— Я обещаю выжать из этого тела все, что смогу, — сказал Крейг. — В первую очередь, понятно, то, что будет нам полезно в плане успешного отлова этих животных.

Глаза Крейга сияли. Сначала ему посулили возможность обследовать озеро, в котором нет рыбы, а вот теперь он сможет по уши забраться в потроха дохлой гориллы — ну что еще нужно человеку для счастья?

Наутро Малыш и Крейг вылетели на орбиту. Без внушительной громады «Рейнджера», доминирующей среди прочих сооружений на берегу озера, наш лагерь теперь казался пустоватым и беззащитным. Это было не так — «сторожа» исправно исполняли свои обязанности по охране периметра; их огневой мощи хватило бы для того, чтобы остановить кого угодно, а общий резерв оставшихся в лагере боеприпасов позволял держать круговую оборону против полчищ любых, самых ужасных монстров в течение месяца. У нас имелось вдоволь продовольственных припасов и энергии, но все равно — без катера на далекой планете чувствуешь себя очень неуютно. Самый лучший, прекрасно оборудованный и технически оснащенный лагерь сразу становится тем, чем и является на самом деле — затерянным в глубинах космоса клочком цивилизации, существование которого невозможно без подпитки извне. Хотя над нашей головой, на орбите Тихой, находилось достаточно людей и транспортных средств, готовых, в случае чего, придти к нам на помощь, но сделают они это только в том случае, если будет в порядке связь. Связь же в последние два дня оставляла желать лучшего.

— Передай привет Диане, — сказал я Рику перед вылетом. — И постарайся изменить ситуацию. Свяжись еще раз с СОЗ. Может, они все же разрешат нам использовать мощности их станций. Честно говоря, их отказ предоставить Диане доступ к системе наблюдения секторов — просто свинство.

— Возможно, станции всех секторов действительно уже законсервированы, — ответил Малыш. — Ты сам говорил, что им невыгодно распространять такую новость. А предоставь они Диане доступ, она непременно узнает, с кем общается — с людьми или с кибами. Но я попробую.

«Рейнджер» поднялся в воздух и, сделав над лагерем круг, пошел вверх. Мы остались одни. Малыш накануне отдежурил первую половину ночи, Крейг, выполняя свое обещание, подменил Кэт на вторую половину, тем более что мы теперь, оставшись вдвоем, вынуждены были и дежурства удлинить вдвое — ребята давали нам обоим возможность отдохнуть. День достался Кэт, а ночь — мне.

Кэтти заступила на вахту, а я запустил в озеро уцелевший зонд, перепрограммировав его в соответствии с новыми задачами. Сразу выяснилось, что рыба здесь есть, но вся держится у дна и подальше от берега. Зонды, используемые в своих целях охотниками, для которых в первую очередь важна надежная связь, передача изображения и локация биологических объектов, совсем не то, что настоящие исследовательские зонды, применяемые учеными для изучения чужих планет, но кое-что умеют и они. Этот я настроил таким образом, чтобы он к возвращению Крейга успел возможно более полно просканировать все основные уровни и подуровни экосистемы озера. Он должен был также взять пробы воды, грунта и органических отложений.

Потом я надул одну из двух наших лодок — гражданский вариант армейской «Пираньи», предназначенной для диверсионных подразделений десантных войск, оснащенную собственным компрессором и двумя бесшумными двигателями. Отъехав от берега и несколько раз сменив место, я наловил Крейгу рыбы; хотел уже возвращаться, но в душе у меня все возмутилось при мысли ограничиться лишь интересами науки, и я решил продолжить лов в интересах своего желудка. Вернувшись на берег, я часть рыбы поместил в просторный садок, часть засунул в кухонный комбайн, обеспечив тем самым на обед уху и заливное. Кэт скучала в кресле перед терминалом в нашем «штабе». Я свистнул «жучку», и отнес обед туда. Уха Кэт очень понравилась, заливное — еще больше.

— Ты знаешь толк в еде, браконьер несчастный, — похвалила она.

— Это только по закону лов рыбы в заповеднике считается браконьерством, — сказал я. — Но даже смотрители ничего не имели бы против, окажись они тут. Парни, работающие на «земле» — совсем не то, что чинуши из УОП. Такая малочисленная группа, как наша, может хоть каждый день иметь к столу свежее мясо и рыбу, и никто слова не скажет, если дело не касается редких видов. Рик прав: когда настроимся с отловом горилл, можно будет поохотиться в свою пользу и устроить парочку пикников с костром и шашлыками.

— А я люблю дичь на вертеле.

— Я знаю. Ну, как там наши застенчивые и кровожадные друзья?

— Все так же любопытны, — сказала Кэт, указывая на экран. — Несколько особей постоянно толкутся в непосредственной близости от лагеря. Иногда собирается три — четыре десятка. Утром, едва я заступила на дежурство, они устроили целый симпозиум в полукилометре от озера — с помощью зонда я насчитала не менее четырехсот.

— Ого! И что?

Кэт пожала плечами:

— Устроили страшный галдеж, шумели часа два, потом разошлись. Наши постоянные соглядатаи участия в собрании не принимали. У них что-то вроде мобильных групп слежения, они перемещаются в лесу, метрах в пятидесяти от пляжа, часто подходя к самой границе зарослей. Не уверена, но, кажется, животные в этих отрядах время от времени меняются, словно передают дежурство по смене.