Газеты ежедневно писали о ее похождениях, и одна из них напечатала рассказ о том, как некий молодой человек, истративший на нее все состояние, осыпав развратницу жестокими оскорблениями, застрелился у ее ног. Кровь несчастного обагрила платье Наны Солейль, но ни один мускул не дрогнул на ее лице. Она лишь равнодушно позвала прислугу.

«Идите, — приказала она испуганному слуге, — и сообщите об этом в полицию, а вы, — обратилась она к горничной, — разденьте меня».

В тот же вечер она показалась в кружке своих обожателей и была еще более прелестной, чем когда-либо, без тени смущения или горя. В числе молодых людей был один, которого она еще не знала. Его скоро ей представили. «Моя милая Нана, — обратился к ней кто-то, — это мой хороший друг, Губерт де Ружетер».

Губерт поклонился и, едва взглянув на Нану, вскрикнул от удивления. Но затем, быстро оправившись от потрясения, виконт сказал: «Не удостоите ли вы меня чести принять мою руку?» Нана не отказала. «Вы что-то хотите мне сообщить?» — поинтересовалась она, принимая руку Ружетера. «Нечто очень странное, — ответил он. — Но давайте отойдем подальше от толпы, выслушайте меня внимательно».

Он отвел ее к окну и долго что-то говорил вполголоса.

«Итак, — заключила Нана, — вы влюблены в женщину, которая похожа на меня?» — «Удивительно похожа, до того похожа, что я не смог скрыть удивления, когда увидел вас. Вы, вероятно, это заметили». — «Да, заметила. А можно ли узнать имя моего двойника?» — «Я очень сожалею, но важные причины не позволяют мне вам его назвать». — «Простите меня за любопытство, — ответила Нана недовольно, — но, по крайней мере, могу ли я узнать, парижанка она или нет?» — «Она креолка». — «Из какой колонии?» — спросила Нана с волнением. «С Мартиники». — «В таком случае я вам назову ее имя». — «Вы?» — «Ее зовут Элен Савернье». — «Откуда вы знаете? Но я догадываюсь! Это сходство! Неужели вы…» — «Молчите! — приказала Нана, фамильярно дотрагиваясь веером до губ молодого человека. — Будьте завтра у меня в десять часов утра. Вы узнаете все. Теперь больше ни слова. Сделайте вид, что вы со мной не знакомы». И с этими словами Нана смешалась с толпой, где ее уже с нетерпением ждали.

Нана Солейль, очутившись среди роскоши и шумной жизни, к которой она теперь была приговорена судьбой, почувствовала озлобление ко всему, что ее окружало. С тех пор как между ней и ее сестрой все связи были порваны, она привыкла к мысли, что Элен больше нет на свете. Во всяком случае, младшая сестра жила так далеко, что ее как бы и не существовало вовсе. И что же! Она вдруг узнаёт, что Элен жива, добродетельна, всеми уважаема, тогда как она, Полина, хотя и торжествует, но не пользуется уважением и скорее возбуждает в людях презрение. При этой мысли в ней разгорелась страшная зависть…

Губерт де Ружетер видел в Элен только воспитанницу дяди и рассчитывал, что ему ничего не будет стоить влюбить ее в себя. Но с первой же попытки он убедился, что задача перед ним непростая. Девушка чувствовала непреодолимую антипатию к Губерту де Ружетеру и часто упрекала себя за это. Ей казалось, что во взгляде этого человека было что-то пугающее и отталкивающее. Насколько открытое, честное лицо и добрый, великодушный характер графа Керу внушали ей доверие и привязанность, настолько же высокомерие и манеры Губерта вызывали в ней страх и отвращение.

Элен поняла причину своей антипатии к Губерту в тот достопамятный день, когда он не стесняясь объяснился ей в любви. Девушка, не ответив ему ни словом, убежала в свою комнату. Оскорбленная, она залилась слезами. Однако, успокоившись и все обдумав, она вознамерилась положить предел проискам молодого человека и отнять у него всякую надежду на то, что когда-нибудь она изменит свое решение.

«Вы помогли мне понять, — говорила Элен Губерту, — что происходит в моем сердце. Я никогда не буду чувствовать никакой привязанности, кроме той, которая переполняет мое сердце к вашему дяде, графу Керу».

Губерт был поражен, и с тех пор то, что казалось простым увлечением, превратилось в пламенную страсть. Он поклялся достичь своей цели, чего бы ему это ни стоило. Но что делать? Пленить ее он не мог, прибегать к насилию было опасно. Вот когда он встретил Нану Солейль. Она должна была стать его сообщницей, орудием, которым он мог воспользоваться. Злодеи поклялись погубить невинную девушку. Руководимые двумя различными чувствами, они шли к одной цели.

В первую очередь, им требовался верный и преданный помощник. При подобных обстоятельствах они должны были отыскать человека, готового на все. У Наны Солейль такой человек имелся — Куркодем, ее доверенное лицо, контора которого размещалась на улице Ренн. Ружетер тоже его знал. Ему неоднократно приходилось обращаться к нему в те дни, когда кошелек был пуст. Куркодем, обязательный и сговорчивый, не отказывал ему в деньгах, рассчитывая на будущее наследство дяди Губерта, графа Керу.

Почему Нана Солейль так доверяла этому человеку? Почему она поручила ему свои капиталы? Отчасти по необходимости и еще потому, что между бесчестными людьми также существует симпатия. Куркодем, в сущности, преданный своей клиентке, только и ждал случая, чтобы воспользоваться оказываемым ему доверием в своих целях. С первых же слов он понял, что дело пахнет большой наживой. Достаточно было того, чтобы Нана Солейль просто исчезла, и тогда он становился единственным обладателем ее богатства.

Итак, вот что придумал Куркодем. Предвидя в далеком будущем возможный успех предприятия, он с помощью Губерта де Ружетера привел в дом графа Керу одну из своих бедных родственниц, под именем Мэри-Энн. Ее образование и ловкость позволяли ей притвориться почтенной и строгой воспитательницей английского происхождения. Разве сумела бы она найти более надежное пристанище? Можно ли было сомневаться в ее добропорядочности, если она обитала в доме графа Керу?

Мнимая Мэри-Энн выдала себя за женщину, потерпевшую в жизни большие неудачи и потому вынужденную искать место воспитательницы. Элен, движимая чувством сожаления к женщине, положение которой имело столько общего с ее прошлым, без труда добилась согласия графа Керу. Проникнув в дом графа, сообщница Ружетера и Наны Солейль должна была тщательно следить за всем, что там происходит, и сообщать обо всем, что могло помочь исполнению плана заговорщиков.

В чем же он заключался? Этого еще никто не знал — все зависело от обстоятельств и случая. Что касалось Полины Савернье, то она прежде всего хотела разрушить безмятежное счастье доверчивой Элен. Она не желала, чтобы ее сестра пользовалась всеобщим уважением. В тот день, когда граф Керу в первый раз сообщил племяннику о своем намерении жениться на Элен, Губерт, осознавший, что все его надежды как относительно наследства, так и девушки рушились, решился на крайние меры. «Пора покончить со всем этим раз и навсегда», — сказал он Куркодему, давно уже ожидавшему подобного решения молодого человека.

Благодаря Мэри-Энн, ловкой притворщице, сумевшей внушить доверие всем живущим в доме графа, он узнал о существовании подземного хода, по которому из Темной долины можно было попасть в замок. Куркодем тотчас отправился осматривать местность, расчищать ходы — одним словом, готовиться к осуществлению ужасного, но пока еще неопределенного плана.

Долгожданный день наконец настал, и Куркодем, предупредив Ружетера и Мэри-Энн, спрятал своих сообщников в подземелье. Чего он ждал? Того, чтобы Элен после брачной церемонии хотя бы на минутку вошла в павильон, в котором жила. Нана Солейль в подвенечном платье, ничем не отличавшемся от платья сестры, быстро бы ее подменила. Куркодем с товарищами тем временем должны были затащить Элен в подземелье, где ее криков никто не услышит. Затем девушку планировали опоить наркотическим зельем и в ту же ночь перевезти в условленное место.

Что же касалось плана Наны Солейль, то она и тут продемонстрировала свою дьявольскую хитрость. После исчезновения сестры она собиралась занять ее место возле графа и разыграть роль чистой и невинной девушки. Эта мысль доставляла ей невыразимое удовольствие. В течение вечера она собиралась скрыться, оставив графу письмо, написанное заранее. В этом послании Нана планировала сознаться в давней интриге, скрываемой от благодетеля, и, наконец, объявить, что не может побороть свою страсть и бежит от мужа в объятия любовника. Не подумав о том, что это письмо разобьет сердце честного человека, куртизанка рассчитывала на то, что обесчестит Элен. Если бы граф Керу нашел ее потом в руках Ружетера, ее счастье все равно уже не вернулось бы к ней. Этот ловкий план требовал немало хитрости и смелости, и, если бы не Куркодем, он непременно удался бы.