Понтификат Павла II должен был бы начаться с выступления кардинала Борджиа: будучи деканом кардиналов-диаконов, он имел привилегию короновать нового понтифика. Ему помешала болезнь, но едва оправившийся от болезни он становится одним из завсегдатаев Ватикана. Одинаковый вкус к роскоши и мотовству сближает их со святым отцом: восхищенный, он присутствует на строительстве роскошной кардинальской резиденции Пьетро Барбо возле вверенной ему церкви Сан-Марко. Расположенный у подножия Капитолия под защитой Колонны Венецианский дворец, как еще его часто называют, и сегодня является одним из самых внушительных памятников Рима. Он представляет собой переход от средневекового замка к большому особняку эпохи Возрождения. Его незаконченный двор с двойным ярусом аркад великолепен. Величественный портал объединяет дворец с церковью Сан-Марко. Просторные залы полны предметов искусства.

Павел II принимает своих гостей в этой резиденции охотнее, чем в Ватикане, который он оставил из-за отсутствия удобств и нездоровой близости Тибра. Туда он переносит папскую казну. Он превращает ее в живой центр города, где проходят праздники во время карнавала. Он переносит место римских развлечений с площади Навоны или холма Тестаччо на длинную улицу, пересекающую старые кварталы Рима и заканчивающуюся точно у Венецианского дворца: ее назовут улица Корсо, потому что по воле папы на этом поле, его называют Барбери, по имени папы, происходят не только ослиные и буйволиные бега, скачки на неоседланных лошадях, но и соревнования между разными сословиями. В борьбе за богатые призы соревнуются молодые атлеты, старики, даже евреи, обязанные носить тяжелые шерстяные одежды, набитые слитками металла по самую шею! Для членов магистратуры и народа на площади Сан-Марко устраиваются пиры. Папа наблюдает за ними из окна своего дворца и бросает деньги безумствующей толпе. Время от времени в разных кварталах Рима устраивают другие праздники: это возрожденные античные триумфы. Папа не гнушается появиться там, его несут на золоченом sedia, которое стоит как замок, на голове у него новая тиара, сверкающая от сапфиров, он заплатил за нее 200 000 золотых флоринов. Его окружает коллегия кардиналов, которых он обязывает в любое время носить пурпурную мантию, красную кардинальскую шапочку или большую митру из узорчатой шелковой ткани, вышитую золотом, — до сих пор этой привилегией пользовался только папа.

Родриго Борджиа великолепно себя чувствует при роскошном дворе венецианского папы. Сам он живет подобно князьям того времени, окруженный куртизанками и любовницами. В 1467 или 1468 году от одной из них рождается сын Педро Луис, отцом которого он себя немедленно признает и узаконит 5 ноября 1481 года буллой Сикста IV. Затем к 1469 году появляются на свет Иеронима, или Джиролама, затем Изабелла, родившаяся около 1470 года: в их брачных контрактах будет указано, что они — дочери кардинала Борджиа и незамужней матери.

В курии должности Родриго вновь обретают былую значимость. Павел II отменяет меры своего предшественника, принятые в связи с назначениями в канцелярии: он отсылает сиенцев, вернув им, правда, деньги, которые они заплатили за свои должности. Эта мера немедленно вызывает бунт среди уволенных докладчиков. Один из них, Бартоломео Сакки де Пьядена, прозванный Платина, сочиняет мстительный памфлет против папы. Он ему угрожает, что прибегнет к помощи государей христианского мира: будет созван церковный собор, перед которым должен будет предстать святой отец. Разумеется, неосторожный Платина был изобличен. Его пытали и заключили в замок Сант-Анджело. Но бунт расползался подобно масляному пятну: его возглавляет Помпоний Летус, профессор Римского университета. Он собрал в Римской академии свободных мыслителей святого города, врагов папского централизма. Неудовольствие выливается в заговор, цель которого — уничтожить папу и его окружение. С трудом удается его обезвредить в феврале 1468 года. Результатом заговора становится растущее недоверие со стороны Павла II и кардинала Борджиа по отношению к гуманистам курии. Их суровость направлена против раскольников и еретиков. Осуждающие буллы мечут громы и молнии в «фратичеллов» ассизских, осуждающих роскошь папы и кардиналов, и в утраквистов Богемии, с которыми воссоединился Георгий Подибрад.

В итоге эта суровость имеет положительный результат. Политика репрессий в соединении со светским блеском престола Святого Петра создает образ впечатляющей силы христианского Запада и его лидера. В мире приветствуют пышный прием, оказанный Павлом II в декабре 1466 года албанскому герою Скандербегу, затем — императору Фридриху III, паломником пришедшему в Рим на Рождество 1468 года. Оба — государи, которым суждено первыми выступить против Турка. Роскошь церемоний и зданий свидетельствует о том, что папство располагает светской властью, необходимой для нового крестового похода. Роскошь жизни Родриго Борджиа и других светских кардиналов служит лучшим доказательством этой мощи. Хвастовство связано с успехом восточных альянсов: оно также позволяет установить хорошие отношения с Узуном Хасаном, принцем турок-оттоманов, и подготовить обход турецкого султана. Договор почти заключен в июле 1471 года. Но судьба решает иначе: 26 июля папа внезапно умирает от апоплексического удара.

Еще раз Родриго участвует в конклаве. И снова его ловкость и проницательность помогают ему безошибочно выбрать кандидата, имеющего больше всего шансов на избрание, в нужный момент отдать ему свой голос и голоса своих друзей.

9 августа 1471 года кардинал-францисканец Франческо делла Ровере становится папой и берет имя Сикста IV. Он вознаграждает кардиналов, помогавших его избранию. Гонзага получает аббатство Сант-Джорджо в Риме и ему обещано епископство Альбанское. Орсини назначен камерлингом[11], то есть управляющим светскими делами Святого престола. Борджиа пожалован богатым бенедиктинским аббатством в Субиако, доходы с которого он получает.

22 августа Родриго Борджиа в качестве декана кардиналов-диаконов коронует нового понтифика. Это оказывается его последним актом в качестве кардинала-диакона. 30 августа он посвящен в сан кардинала — епископа Альбанского, это одна из семи должностей викария в Риме. Но перед принятием этого сана он должен быть посвящен в священники: он покорно произносит обет целомудрия и безбрачия, что не помешает ему начать долгую любовную связь с богатой римлянкой, владелицей постоялых дворов Ваноццей Катанеи.

Папа Сикст, завершив преобразования в курии, целиком погружается в реализацию великого проекта своих предшественников: война против Турка. За один год он тратит 144 000 дукатов, поступивших от доходов наследия святого Петра и продажи квасцов с шахт Ла-Тольфа (около 1500 тонн в год). Он снаряжает флот из двадцати четырех галер и экспедиционный корпус в четыре тысячи солдат. Венеция и Неаполь обязуются выделить еще более значительные силы. 23 декабря 1471 года назначены пять легатов из папского окружения. Их обязанность — призвать остальные христианские державы Европы присоединиться к экспедиции. Среди них — Родриго Борджиа. Он должен отправиться в королевства Арагонское и Кастильское. Это для него и честь, и весьма деликатное поручение. Речь идет о том, чтобы склонить суверенов этих государств к установлению гражданского мира в их владениях и получить возможность посвятить все свои силы крестовому походу. С другой стороны, Испания, а особенно Кастилия считают, что в борьбе с неверными их долг прежде всего состоит в помощи Гренаде, последнему оплоту исламского владычества: более чем кто-либо другой, Родриго, уроженец испанского Востока, изобилующего потомками мавров, способен найти аргументы, чтобы доказать, что крестовый поход для всех един и испанцы должны принять хотя бы финансовое участие в войне против турок.