Улицы затянуты переливающимися тканями, шелком, бархатными драпировками. Возведены триумфальные арки, одна из которых напоминает арку Константина. Юные девушки декламируют стихи в честь Александра VI. Композиции из фигур прославляют папу. Торжественные надписи восхваляют его, сравнивая с Александром Великим и Цезарем. Одна из них провозглашает: «Рим был велик при Цезаре. Теперь он еще более велик. Цезарь был человеком. Александр есть бог».
Кардинал Барбо приказал поставить выгравированное изображение быка, как на гербе Борджиа, из пасти и ноздрей которого льется вода. Капитолий великолепно украшен, как и замок Сант-Анджело, по окружности которого стоят солдаты. Звучат приветственные залпы. На вершине центральной башни водружен штандарт размером двенадцать на четыре, великолепно украшенный гербом папы. По обе стороны от него развеваются два других со знаками отличия Церкви и народа Рима.
Евреи ждут понтифика у подножия замка, чтобы представить ему книгу Торы на подставке, окруженную свечами. Александр, в соответствии с обычаем, одобряет их Закон, но порицает толкование. Он разрешает им жить среди христиан Рима. С постоянными остановками кортежу понадобилось несколько часов, чтобы прибыть в собор Святого Петра. В тот момент, когда папа готовится принять почести капитула Латранского, ему становится плохо, и он падает на руки кардинала Риарио. Ему пришлось побрызгать в лицо водой, чтобы он пришел в себя, в связи с чем Пьетро Дельфини, генерал ордена Святого Ромуальда, в своих записках сделал комментарий о хрупкости человеческой.
Как сообщает Бернардино Корио, проповедник Феррары, затем Александру пришлось выдержать освидетельствование, «установленное, как говорили, после скандала с выборами папессы Жанны», для проверки его мужского естества, для чего ему пришлось лечь на низкое ложе. Но рассказ об этом осмотре в применении к отцу такого плодовитого семейства, каким был Александр VI, только позабавил герцога, когда тот читал письмо своего посланника. Символическая церемония, по поводу которой злорадствует Корио, свидетельствует о возвышении понтифика, переходящего с низкого ложа, так называемого sedes stercoraria, на трон славы епископа Рима.
После вхождения в Латран во все концы отправляются гонцы, возвещая о счастливом избрании Александра VI. На дорожные расходы каждому выделено 350 дукатов. Один из них доехал до Валенсии за 18 дней: радость жителей была так велика, что гонцу жалуют ярко-красную одежду и денег, которых оказывается достаточно, чтобы выдать замуж двух дочерей. В этой колыбели семьи Борджиа царит радость: составляются процессии, поют Те Deum. Каждый хочет поцеловать руку сестры папы, доньи Беатрисы, жены Химена Переса де Аренаса. Так же радуются в Хативе. Должностные лица Валенсии направляют папе приветственное письмо на латыни и каталонском языке.
В Риме Александр выполняет свои обещания. 31 августа в консистории, как рассказывает церемониймейстер Буркард, «он распределяет свое имущество и раздает его бедным. Эти „бедные“ были его же избиратели, уже получившие в награду большое количество материальных благ, но по-прежнему ненасытные. Манна, распределенная между ними, особенно обильна: более 80 000 дукатов в виде епископств, аббатств, многочисленных церковных бенефиций и большое число вотчин, городов и замков. Обвинение в симонии, выставленное врагами Александра VI, будет основываться на том факте, что он определенно пообещал это имущество еще до выборов тем, кто проголосует за него. Но это практиковалось при дворах предыдущих конклавов. Кажется естественным, что папа, владеющий всем, оставляет своим бывшим коллегам свои доходы кардинала.
Первым получил благодарность кардинал Сфорца, главный избиратель папы, который стал вице-канцлером. Он получил замок Непи, епископство Ерлау в Венгрии, приносящее 10 000 дукатов, монастырь Риполи в Испании, пенсии Родриго от епископств, монастырей и церквей Севильи и Кадикса, должности легата Болоньи, Романьи и экзархат в Равенне. Перед выборами видели, как четыре мула, нагруженные мешками с деньгами, направлялись от дворца Борджиа к дому Сфорца на площади Навоны: но здесь речь шла даже не о даре, а, вероятнее всего, о передаче денег на хранение из соображений безопасности, так как в обычаях народа в те времена было грабить после папских выборов дом избранного кардинала.
Кардинал Орсини получает города Монтичелли и Сориано, должность легата де ла Марке и епископство Карфагенское, стоившее 7000 дукатов, а также вознаграждение в 20 000 дукатов. Кардинал Колонна получает аббатство Субиако с двадцатью двумя замками, к нему относящимися, и доход в 2000 дукатов; папа к этому добавляет вознаграждение в 15 000 дукатов. Кардиналу Савелли достались Чивита Кастеллана и епископство Майоркское в 6000 дукатов, а также вознаграждение в 30 000 дукатов.
Кардинал Паллавичини получает епископство Пампелунское, освободившееся после переезда Цезаря Борджиа в архиепископство Валенсийское. Он также получает бенедиктинский монастырь в епархии Ночера, замок Челланол и крупную пенсию.
Кардинал Ардичино делла Порта, епископ Алерии, получает аббатство Святого Лаврентия в Риме; кардинал Сан-Северино — сан настоятеля Святой Троицы Моденской и многочисленные бенефиции в епархиях Реджо, Мессинеи Бурже; кардинал Конти — 3000 золотых дукатов и 2200 фунтов серебра; кардинал Микьели — епископство Порто, стоившее 1200 дукатов, и бенефиции в епархиях Флоренции, Лукка и Акви; кардинал Кампофрегозо — должность легата в Римской Кампанье, пользование доходами с аббатства Петервородино в Венгрии, многие другие бенефиции и 4000 дукатов; кардинал Доменико делла Ровере — вотчину Аквапенденте и аббатства и пребенды в епархиях Амелии и Турина; кардинал Рафаэль Риарио, камерлинг пребенды и пенсии в Испании в 4000 дукатов в год, а также дом на площади Навоны, когда-то конфискованный у наследников Джироламо Риарио; кардинал Лоренцо Чибо — монастырь в Хуэска, наконец, старому кардиналу Герардо, голос которого решил выборы Родриго, пожаловали 6000 дукатов.
Среди кардиналов, не присоединившихся к партии Родриго, Джанни Медичи утвержден в его должности легата наследия Святого Петра и он получает укрепленный замок Витербский. Благодаря ему Александр надеется заполучить себе расположение его брата Пьетро Медичи, настоящего хозяина Флоренции. Кардиналы Коста, Зено, Пикколомини, Джироламо Бассо делла Ровере, Карафа получают немного: таким образом, они оказываются в стороне от так называемого греха симонии, обвинение в котором нависнет над конклавом. Но и их это коснется. Даже Джулиано делла Ровере, вынужденный согласиться с мнением большинства, будет вознагражден: должность легата в Авиньоне, крепость Остии, епископом которой он является, замок Рончильоне и многочисленные бенефиции, среди которых сан каноника Флоренции.
В этом распределении богатств не забыты и родственники папы. Его сын Чезаре получает архиепископство Валенсийское и Цистерианское аббатство в Валдинья около Валенсии, которые приносят доход соответственно в 18 000 и 2000 дукатов. Племянник понтифика Хуан, архиепископ Монреальский в Сицилии, назначен кардиналом со званием Святой Сюзанны.
Римляне аплодируют этим милостям: так как они являются основной клиентурой князей и церкви, то надеются извлечь для себя выгоду из обогащения их хозяев. С самого начала правления многие свидетели говорят о благоприятном впечатлении, которое папа Александр производит на своих новых подданных. Сигизмунд де Конти восхваляет мудрость папы: он достиг, отмечает он, возраста 60 лет, „возраста, когда, по словам Аристотеля, разум человека получает свое наивысшее развитие“. Летописец описывает его высоким и крепким, он похвально отзывается о его живом взгляде, подчеркивает его приветливость и „достойную восхищения ученость в финансовых вопросах“. Епископ Карвахаль обращает внимание на красоту нового папы. Джеранимо Порцио также восхищается его высоким ростом, черными глазами, крупным ртом. Он говорит о его великолепном здоровье, исключительной выносливости, замечательном красноречии. Портреты папы, медали и фреска „Воскресение“, написанная Пинтуриккьо в апартаментах Борджиа, верно воспроизводят его черты. Лысый, с широким лбом, нос с горбинкой, смелый взгляд, чувственный рот и тяжелый подбородок свидетельствуют об уме, стремлении к удовольствиям. Весь его облик отражает высокомерное добродушие: он был настоящим оппортунистом и кутилой. Его не мучили угрызения совести, поведение всегда соответствовало обстоятельствам и в повседневной жизни он довольствовался малым. Ежемесячное содержание его дома стоило всего лишь 700 дукатов. А в его ежедневное меню входило только одно блюдо, что объясняет, почему его друг Асканио Сфорца или собственные дети не особенно спешили садиться за его стол. Правда и то, что простота была недопустима, когда папа принимал князей или послов. Роскошь, выставленная папой напоказ, с успехом поддерживала его великолепную репутацию несравненного и радушного хозяина.