Крестовый поход стал предлогом для выяснения доходов кардиналов. Кардинал Асканио Сфорца признался, что его доход — 30 000 дукатов, Джулиано делла Ровере — 20 000, кардинал Зено — 20 000, Эсте — 14 000, Сан-Северино — 13 000. Фарнезе заявил, что имеет только 2000 дукатов ренты. Всего налог от Священной коллегии мог принести 30 000 дукатов, от курии — 15 800, а папа сам по себе заплатил бы 16 000. Если к этому добавить суммы, выплаченные в качестве доходов по бенефициям за пределами Рима, то налог, взятый с сановников Ватикана, мог бы составить 76 000 дукатов. Но требуемых миллионов не находилось. В сентябре, в качестве примера, понтифик сразу выплатил 50 000 дукатов. Этот дар был вызван очень важным событием: в руках у турок оказался стратегически важный город Модон на Пелопоннесском полуострове. Это снова вызвало интерес тысяч паломников, находящихся в Риме. Трагедии Ватикана тут же были забыты, и все увлеченно следили за этими приготовления, предвещающими великий заморский поход. Александр умел делать показательные жесты. В августе он издал приказ, чтобы колокола церквей звонили каждый день в полдень, призывая верующих молиться за успех будущего похода, читая Pater и Ave Maria. Он поощрял поклонение святой Анне и Деве Марии: утвердил буллу Сикста IV, установившую культ Непорочного Зачатия. Хотя он не занимался канонизацией, но начал следствия о набожных личностях, которые впоследствии могли бы стать предметом поклонения верующих: несчастный Генрих VI Английский и вдова Франсуаза Роман, бросившая светскую роскошь ради умерщвления плоти — две антитезы семьи Борджиа.

Так проходили дни — консистории, паломничество в соборы, мечты о крестовом походе. Преступный акт, совершенный в Ватикане самим сыном папы, был предан окончательному забвению. Впрочем, паломники были твердо убеждены, что скандал был потушен благодаря папе, который от Святого Петра унаследовал власть соединять и разъединять грешников. Казна индульгенций, которые можно было получить в течение Святого Года, была неисчерпаемой. Она давала возможность не только живым, но и мертвым избежать пламени чистилища. Многие прибыли в Рим, чтобы получить прощение за исключительные грехи, которые им не могли отпустить их обычные исповедники. Буркард, всегда падкий на чужие прегрешения, получил от одного из исповедников собора Святого Петра образчик исповедей. Его рассказ об этом может соперничать с самыми фривольными сказками того времени.

Речь идет о монахах и священниках, содержащих несколько сожительниц. Эти донжуаны от Церкви имели в своем распоряжении от двух до четырех женщин, которых они иногда навещали одновременно. Один монах из Страсбурга, чтобы лучше скрывать свои похождения, всякий раз меняя женщину, менял орден и монастырь. Но его четвертая по счету подруга раскрыла его секрет и явилась в монастырь Тевтонского ордена, куда он только что поступил. Она потребовала выдачи беглого монаха, но тому удалось сбежать в Рим, ускользнув от разъяренной дамы.

Другие кающиеся грешники обвиняют себя в эксгибиционизме, насилии и инцесте. Один священник признается, что предается этому пороку уже 18 лет, имея на своей совести убийство ребенка, которого ему родила его племянница, но которого он окрестил и по-христиански похоронил в своем хлеву.

Страдающим душой паломникам приходится переносить неожиданные физические страдания. К венерическим болезням и сифилису добавляется чума, за лето опустошившая Рим. Распространению эпидемии способствует нездоровая жара. Многие слуги Александра становятся жертвами эпидемии, но он отказывается уехать в горы, где воздух чист. Он считает, что не может заболеть, так как в молодости перенес острый приступ этой болезни. Впрочем, никогда еще он не чувствовал себя лучше, чем летом 1500 года. Посол Капелло оставил нам его портрет: «Папе — 70 лет. Он молодеет с каждым днем. Заботы не омрачают его настроения больше чем на сутки. Он постоянно весел, делает только то, что ему выгодно, а его мысли заняты только карьерой его детей».

25 августа Чезаре с большими почестями сопровождает красавца-старика в Санта-Мария-ди-Популо. Они присутствуют при Те Deum, благодаря Господа за выздоровление. Когда Александр был болен, он дал обет Святой Деве и теперь передает в дар золотой кубок и 300 дукатов. Кардинал Сиенский разбрасывает монеты по алтарю с тем, чтобы верующие были свидетелями такой набожной щедрости: как если бы понтифик совершал жертвенные возлияния в честь божества — так делали древние накануне славных дел. Чувствовалось, что наступил решительный момент, когда Борджиа наконец могут получить тот королевский статус, о котором мечтают. Похоронным звоном по Сфорца отозвались поражение Людовико Моро в Новаре и его пленение французами 10 апреля. Милан стал французской столицей. Чезаре — главный капитан римской церкви, ставший герцогом благодаря Франции и провозглашенный Венецианской республикой дворянином, — является ударным звеном коалиции этих трех государств в самом сердце Италии.

В сентябре 1500 года, когда Чезаре исполнилось 25 лет, он решительно избирает образцом для подражания своего знаменитого античного тезку — Юлия Цезаря. Его французский брак, союз с Людовиком XII и Венецией, его военная кампания против Имола и Форли и должность главного капитана Церкви — все это только начало великого предназначения: завоевание личной неограниченной власти.

На своей парадной шпаге он приказал выгравировать эпизоды триумфа повелителя Рима, воспроизведя сцены из парада колесниц прошлой весны. На одной стороне клинка изображен переход через Рубикон, а затем — пожертвования побежденных быку Борджиа. Другая сторона целиком украшена сценами мирного характера. Вокруг колонны с императорским орлом наверху стоят художники, безоружные граждане приветствуют олицетворение общественного согласия: надпись гласит, что добрая воля должна обгонять оружие. По обе стороны от кадуцея — символа торговли и ремесел — изображены два ангела. И, наконец, Юлий Цезарь, приветствуемый народом, въезжает в Рим на колеснице.

Этими аллегорическими картинами герцог де Валентинуа хочет провозгласить, что его планы, в конечном итоге, состоят в создании империи, процветающей в мире.

Недавнее убийство Альфонса де Бисельи стало для всех предупреждением, что Чезаре безжалостно устранит со своего пути любого, кто выступит против него. Для этого он располагает не только грозным духовным оружием — буллами, отлучающими непокорных вассалов и налагающими интердикт на их города, но и светским. Александр VI ни в чем не отказывает знаменосцу Церкви. Он платит огромные деньги знаменитым кондотьерам: Джанпаоло Бальони, сеньору Перузы, Вителлоццо Вителли, сеньору Читта-ди-Кастелло, Паоло (или Паголо) Орсини, римскому барону. В конце сентября под командованием этих обстрелянных генералов под Римом собрано войско из 700 групп всадников с копьем и пеших бойцов, или более 2000 всадников и 4000 пехотинцев. Пешие солдаты имеют одинаковые железные шлемы и одеты в желто-зеленые камзолы с гербом Чезаре. Боевая выправка и дисциплина солдат пресекают анархию, которая часто царит в войсках наемников. За ними следует 21 пушка. Глава штаба — Вителлоццо Вителли, ему помогают римские дворяне, многие из которых вместе с Чезаре были во Франции. Затем к ним присоединяются кондотьеры Диониджи ди Нальдо и Ахилл Тиберти со своими отрядами, прославившиеся в первых походах в Романью, а также войско болонских изгнанников, надеющихся отомстить тирану Джованни Бентивольо.

Александр VI использует дары, оставленные верующими в Святой Год, чтобы заплатить своим солдатам. Он черпает из доходов, полученных от налогообложения доходов церковников и евреев в связи с крестовым походом. Он использует конфискованное имущество римских баронов, в частности — Каэтани. У генуэзского банкира Агостино Киджи он берет в долг 20 000 дукатов, сдавая ему в аренду разработки квасцовых залежей в Ла-Тольфа за 15 000 дукатов в год. Наконец, он использует испытанное средство для получения живых денег: он назначает кардиналов. 18 сентября он предлагает тайной консистории для назначения целую группу князей Церкви. Через 10 дней, 28-го, он публикует список из 12 имен. Каждый из вновь назначенных должен заплатить от 4000 до 25 000 дукатов. От этих назначений папа рассчитывает получить 150 000–160 000 дукатов. Двое из новых кардиналов — из семьи Борджиа. Франческо, архиепископ Козенца, — незаконнорожденный сын папы Каликста III; главный казначей Святого престола, имеющий большие доходы, должен заплатить 12 000 дукатов. Пьетро Луиджи, племянник Александра VI, рыцарь ордена Святого Иоанна Иерусалимского, не имеет никаких собственных доходов, потому что он дал обет бедности. Решено не брать с него платы. Но дядя передал в его пользование очень богатое архиепископство Валенсийское — место оставалось вакантным после смерти Джанни Борджиа, легата в Романье. Таким образом, он оказывается платежеспособным и, по словам Буркарда, выплатит впоследствии 10 000 дукатов.