Почести, оказанные этим двум христианским героям, лишний раз подтверждали, насколько папа Борджиа верил в существование божественного замысла, вершащегося через человеческие создания, независимо от того, какой выбор делается при их жизни — одному суждено стать антипапой, другому — королем, чье право на престол весьма сомнительно. У самого папы также было чувство, что его предназначение в том, чтобы выполнить волю Божью.

Имя нового папы — Каликст (или Каллист) — напоминало о прежних деяниях кардинала Борджиа в те времена, когда он был ловким посредником между римским папским престолом и антипапами. Первый папа, носивший такое же имя, правил с 217-го по 222 годы. Он прославился, борясь против антипапы Ипполита. Последний, хотя и вычеркнутый из официального списка пап, был канонизирован в признание его добродетелей и нравственной строгости: этот почитавшийся в Риме выдающийся человек напоминал о Бенедикте XIII, которому Алонсо Борджиа был многим обязан. Каликст II (1119–1124) тоже выступил против антипапы, Мориса Бурдена, поддержанный императором в момент ссоры из-за инвеститур. Он также был обеспокоен судьбой Святой Земли. И сделал попытку объединить церкви Востока и Запада, начав обращение Польши. Эти великие начинания не заслонили от него Испании, где его брат Раймондо Бургундский основал новую династию в Кастилии: там он сыграл важную политическую роль, защищая своего юного племянника и воспитанника короля Альфонсо Раймондо от интриг его сводной сестры королевы Уррака. Снова беря это имя, Алонсо Борджиа напоминал о своей особой близости к Испании. Но тем же самым он уничтожал память об антипапе Жане де Струма, который в 1159 году принял имя Каликста III.

Избрание папы облегчалось благодаря влиятельности и политическому весу короля Арагонского и Неаполитанского Альфонса. Слава этого государя достигла своего апогея. Вся Италия признавала его могущество. Чтобы затмить воспоминание о своих анжуйских предшественниках, он возвел на коричневом фасаде мрачного замка Шато-Неф пышную триумфальную арку. Памятник в мраморе и бронзе прославлял эпизоды завоевания королевства и торжество короля в 1443 году.

За спиной нового папы явственно ощущалась мощная поддержка арагонского правителя, что очень многих тут же обеспокоило. Отголоски этих опасений мы находим в писании святого Антонина, архиепископа Флорентийского: «Сначала избрание Каликста III было малоприятно для итальянцев, и этому были две причины. Во-первых, так как он является уроженцем Валенсии, или Каталонии, они опасались, как бы ему не пришло в голову однажды перенести папский двор в другую страну. А во-вторых, они боялись, что он отдаст каталонцам основные должности в государствах, подчиненных Церкви, и что потом окажется слишком трудным делом вырвать у них эти должности». Но тот же святой Антонин признает доброту, мудрость, ловкость и беспристрастность нового папы. Он глубоко тронут торжественной речью, которую Каликст III произносит сразу же после своего избрания. Этот манифест в тысячах экземпляров распространился по всем странам христианского мира:

«Я, папа Каликст III, обещаю и клянусь моей собственной кровью, по мере моих сил и при поддержке моих преподобных братьев, делать все возможное для освобождения Константинополя, захваченного и разрушенного врагом нашего распятого Спасителя, сыном диавола Магометом, государем турок, в наказание грехов человеческих, для вызволения христиан, томящихся в рабстве, для процветания истинной веры и уничтожения на Востоке диавольской секты подлого и коварного Магомета… И если когда-нибудь я забуду о тебе, Иерусалим, пусть я лишусь моей правой руки, пусть отсохнет мой язык, если сердце мое перестанет ликовать при каждом упоминании о тебе, о Иерусалим! И да поможет мне Бог и его Святое Евангелие! Да будет так. Аминь».

В этом страстном стремлении добиться успеха в крестовом походе угадывается та пылкость, которая влекла некогда предков старого папы на борьбу с маврами. У Каликста живы воспоминания о его родной стране, где ислам оставил свои отпечатки — в Хативе, Валенсии, Лериде. Он чувствует, что избран Провидением для продолжения грандиозного дела, начатого в давние времена арагонскими королями. Впрочем, папский город во многих отношениях имеет военный облик, приличествующий столице святой войны.

Ватиканский дворец, окруженный земляными валами и защищенный передовой крепостью замка Сант-Анджело, образует, вместе с окружающим его поселком, нечто вроде укрепленного лагеря. Это «львиный город», названный так по имени папы Льва IV, который его построил в середине IX века. Крыло дворца, пристроенное Николаем V, придает строгую суровость его внешнему виду. Но внутри он похож на загородные дома, построенные королями и принцами по всей Европе внутри феодальных замков. Он окружен папскими службами и залой для аудиенций — большой часовней, предвосхищающей нынешнюю Сикстинскую капеллу. Внутренний двор ведет в атриум базилики Святого Петра — просторный внутренний двор, украшенный фонтаном и установленными по окружности памятниками прежним папам. На одну из сторон выходит фасад базилики. На противоположной стороне — высокая колокольня, соседствующая с павильоном Благословения, снаружи украшенного изящными аркадами надстроенной над ним лоджии. Рядом внушительный портал с тремя воротами, для паломников: Евгений IV приказал там разместить великолепные бронзовые панно, на которых Филарет изобразил не только Христа, Деву на троне, святого Павла и святого Петра, но также важные события правления папы: Флорентийский собор и единение греческой и римской церквей, предтеча крестового похода.

20 апреля по внутренним переходам своего дворца Каликст направляется в собор Святого Петра. Когда он входит в церковь, каноник поджигает перед ним пучок пакли, символ недолговечности величия папской власти: «Святой отец, так проходит мирская слава!» Папа поднимается на главный алтарь и служит обедню вместе с кардиналами Барбо и Колонной. Потом свита сопровождает его к паперти, где состоится коронование. Перед толпой верующих декан кардиналов Просперо Колонна возлагает на голову Каликста тиару, конусообразную шапку, обшитую перьями белого павлина и обтянутую тремя перекрещивающимися золотыми обручами. Он произносит ритуальную формулу: «Примите тиару, украшенную тремя коронами, и знайте, что отныне вы — отец князей и королей, пастырь мира, викарий на земле Иисуса Христа, нашего Спасителя, честь и слава ему во веки веков. Да будет так. Аминь».

По окончании церемонии папа и кардиналы садятся на лошадей. Теперь образуется свита из восьмидесяти епископов в белом облачении, римских баронов и муниципальных консерваторов. Каликст вступит во владение своим папским престолом в соборе Сан-Джованни де Латран. Все улицы вымощены камнем. На площади Монте-Джордано евреи, по обычаю, выставляют Закон Божий, который они вынесли из синагоги. Папа им отвечает: «Мы чтим Закон, но мы осуждаем ваше толкование, потому что Тот, о ком вы говорите, что Он должен прийти, уже пришел, и это — Господь Наш Иисус Христос, как учит и проповедует наша Церковь». Закон Божий, украшенный золотом, искушает чернь. Папу отталкивают. Евреям удается скрыться. Но позже, в Латране, кто-то из народа завладел балдахином папы и разодрал его на куски, чтобы украсть дорогие украшения.

За народными волнениями последовал жестокий спор из-за графства Тальякоццо между графом Эверсо д’Ангвиллара и Наполеоне Орсини, один из слуг которого был убит. Над городом нависает угроза гражданской войны. Орсини спешит разграбить дом графа на Кампо-дель-Фьори. На призыв: «За Орсини, на помощь!» три тысячи вооруженных людей собираются на Монте-Джордано. Они готовы выступить против Колонны, покровителя графа Эверсо. И только приложив большие усилия, посланники папы — кардинал Орсини и Франциск Орсини, префект Рима — смогли остановить кровопролитие. Спокойствие было восстановлено с большим трудом.