Никому из них не пришло в голову, что ее широкие бедра — только одно из условий благополучной беременности. Никто ничего не подозревал — в том числе и сама Бетани — до тех пор, пока она не обратилась к врачу из-за небольшого недомогания, и тогда оказалось, что она страдает бесплодием. Перенесенный в подростковом возрасте аппендицит дал такое серьезное осложнение.

Она была потрясена до глубины души. Предвидя, что это известие расстроит и Александра, она не сомневалась, что он поддержит ее в эту трудную минуту. Она жестоко ошиблась.

Расторжение помолвки и вовсе добило ее. Бетани чувствовала себя ущербной и никому не нужной. Эта боль еще не прошла, и надо надеяться, что предложение Николаса поможет ей самоутвердиться, а заодно решит ее финансовые проблемы.

Из глубокой задумчивости Бетани вывел визгливый голос, послышавшийся из окна второго этажа. Ее зачем-то звала Аманда, очередная подружка Сэма, которая по идее должна была помогать Бетани собраться, а на деле больше сидела, потягивая кофе и постоянно прихорашиваясь.

— Бет, тебя к телефону. Это Ник Фрейкс, — прокричала она.

— Иду, — процедила Бетани сквозь зубы и отчитала Сэма: — Можешь ты вдолбить своей Мэнди, что я терпеть не могу, когда меня называют Бет?

Сэм пожал плечами:

— Я говорил ей, но она, наверное, забыла. Неужели Николас передумал и откажется от ее услуг? — подумала Бетани, бегом поднимаясь по лестнице. А может, Лана Синден вернулась и решила, что, опекая ребенка втроем, они будут только мешать друг другу. Вздохнув, она постаралась отогнать тревожные мысли — сейчас узнает, в чем дело.

Аманда ждала у телефона и даже не подумала отойти, когда Бетани взяла трубку. Бетани повернулась к Аманде спиной и проговорила в трубку:

— Алло, Николас?

— Бетани, выручайте! Мари мне такое здесь устроила! Когда вы к нам приедете?

Бетани показалось, что сердце у нее вот-вот выпрыгнет, и она машинально прижала руку к груди, словно желая его удержать.

— Завтра, во второй половине дня. Но я уже все уложила и, если хотите, могу приехать сегодня. — Кто его там перебивает?

Николас стал говорить с кем-то еще, находившимся рядом с ним, и Бетани почувствовала, как улыбка медленно угасла на ее губах. Голос, вне всяких сомнений, был женский. Похоже, Мари мешала его воссоединению с Ланой Синден.

Когда он снова взял трубку, она сказала сухо:

— Я буду у вас примерно в пять.

— Прекрасно. Мы все подготовим к вашему приезду.

Подавленная неожиданным поворотом событий, Бетани угрюмо гнала машину, не обращая внимания на величественную красоту природы. Скоростная автострада вела из Мельбурна на север, к Маседонским горам. Только когда горные вершины, подернутые голубоватой дымкой, сменились знаменитыми «золотыми холмами», где во времена золотой лихорадки люди быстро сколачивали огромные состояния и так же быстро разорялись, Бетани начала приходить в себя. Что ж, у нее новая работа — и ей совершенно все равно, с кем милуется и целуется Николас. Самое главное для нее — Мари.

Бетани еще крепче сжала руль своей машины.

— Нет! — вслух проговорила она. Пусть Николас Фрейкс и не про нее, но свет клином на нем не сошелся! Ни на нем, ни на Александре. Есть где-то на свете человек, который полюбит ее бескорыстно, такую, какая она есть, со всеми ее добродетелями и недостатками.

Словно очнувшись, Бетани стала внимательно следить за дорогой, и как раз вовремя — она подъезжала к единственной уцелевшей в Австралии ветряной мельнице из синего гранита, которая стояла у поворота на старую дорогу. Дорогу к усадьбе Фрейксов — Ярравонге.

Занимавшая, четырнадцать акров земли с родниками и тенистыми рощами, Ярравонга затерялась в самом сердце края, славившегося синим гранитом, который шел на постройку мостов, виадуков, мельниц, а в колониальные времена и жилищ. Окруженная непроходимыми лесами и горами величественного Центрального Нагорья, когда-то она была любимым местом охоты, но теперь представляла собой тихий райский уголок, именно то, в чем она, Бетани, больше всего нуждалась. Если Лана Синден и Николас будут рады ее приезду, невольно подумала Бетани.

Ну, что ж, еще немного, и она все узнает. Миновав открытые кованые ворота, ведущие в усадьбу, она направила свою машину по обсаженной деревьями дороге к дому, утопавшему в тени огромных смоковниц. Хотя ее и одолевали сомнения, как ее примут в Ярравонге, что-то подсказывало ей, что все будет хорошо, и она стала тихонько напевать себе под нос.

Подъехав к дому, она подошла к парадной двери. Не успел умолкнуть дверной колокольчик, как на пороге появился Николас с малышкой на руках. Как она ни уговаривала себя сохранять спокойствие при виде Николаса, ей это не удалось.

Сегодня — в отличие от первого ее посещения — он выглядел отдохнувшим, подтянутым, одет был просто, но безупречно — в темные брюки и светло-желтую футболку. Он был чисто выбрит, слабый запах лосьона слегка щекотал ей ноздри.

— Входите, входите, — сказал Николас, в то время, как Мари пролепетала свое собственное приветствие. — Чувствуйте себя как дома.

Ну что же, подумала Бетани, есть Лана, нет Ланы, смена впечатлений ей пойдет на пользу. Сколько ни пробудет здесь, в Мельбурн она вернется другим человеком.

Николас проводил ее на кухню, которая, казалось, была сердцем всей усадьбы. В прошлый раз, проникнув в дом через окно спальни, она не могла оценить, насколько удобно и красиво это старинное строение.

— Когда входишь в дом через парадное крыльцо, его почтенный возраст производит огромное впечатление, — проговорил через плечо Николас, словно читая ее мысли.

К счастью, он шел не оборачиваясь и не видел, что она покраснела.

— Как красиво! — смущенно проговорила она. — Этот дом всегда принадлежал вашей семье?

— Мой прапрадед построил его где-то в тысяча восемьсот шестидесятом году, — пояснил Николас. — Он служил полицейским на прииске. Случилось так, что один правительственный чиновник случайно упал в затопленную водой шахту, и мой прапрадед спас его. Эту землю он получил в награду. Мы — четвертое поколение, живущее в этом доме.

— Но вы ведь не собирались в нем жить?

— Роуэн — отец Мари и мой старший брат — получил его по наследству. Он решил, что дом слишком велик для одной семьи, и хотел сделать из него пристанище для туристов, которые, приезжая на несколько дней, проводили бы их в домашней обстановке. Моя покойная невестка Керри прекрасно готовила...

Его голос дрогнул, хотя лица не было видно за кудряшками Мари.

Пока Бетани лихорадочно искала слова утешения, дверь открылась и в кухню вошла молодая высокая женщина. Она была очень хороша собой, однако для фотомодели все же недостаточно красива и пикантна. Так, во всяком случае, показалось Бетани. Густые белокурые волосы были зачесаны назад и сколоты черепаховым гребнем, оставляя открытым лицо в форме сердечка. Улыбнувшись теплой, доброжелательной улыбкой, она проговорила:

— Привет, вы, должно быть, Бетани? Я уже наслышана, что вы творите чудеса с беспокойными малышами.

Бетани протянула ей руку:

— А вы, должно быть, Лана Синден? Приятно познакомиться.

Николас и молодая женщина недоуменно переглянулись. Первой нашлась женщина:

— Лана? Вот не ожидала! Извините, но я всего-навсего Кайли Росс, местная палочка-выручалочка.

— Я же говорил вам, что подыщу кого-нибудь для готовки и уборки, — сказал Николас, обращаясь к Бетани. — Отец Кайли — местный ветеринар. Они живут совсем рядом, в пяти минутах ходьбы отсюда.

— Так, что я всегда под рукой, только позовите. — Лицо Кайли погрустнело. — Мы с моим женихом собирались работать у Роуэна и Керри, в будущей гостинице, а теперь...

— А теперь ты работаешь у меня, — проговорил Николас нарочито бодрым голосом. Улыбнувшись Бетани, он спросил: — Вы не заметили, какие разительные перемены в доме?

Ей все еще было неловко за свою непростительную оплошность. Итак, подружка Николаса не вернулась! Ее охватила такая радость, что она с трудом уняла ее.