Отец и дочь сидели на неудобной бугристой кушетке, скрывающей сложенную постель. Майкл был в голубой футболке и бежевых брюках, Анна в оранжевом топе и коричневых джинсах, которые она надела для вождения.

Свет фонарей отражался от кирпичной стены расположенного напротив здания и проникал в комнату сквозь тонки занавески. Маленькая лампа на столике светила еле-еле и стилизованный под пергамент абажур придавал освещению желтоватый оттенок.

Майкл сказал дочери:

– Я думаю, ты должна немного отдохнуть. Может, тебе стоит еще раз принять пару маминых таблеток?

Она посмотрела на него с нескрываемым удивлением:

– Зачем? У меня больше нет проблем со сном.

– Просто… завтра важный день.

– Что в нем важного?

Он пожал плечами. Отец и дочь не смотрели друг на друга.

– Завтра мы займемся главной проблемой.

– «Проблемой». Этим человеком, ты хочешь сказать… Гьянканой. Он наша главная проблема.

Майкл вдохнул, кивнул и с шумом выпустил воздух.

– Я думала, ты мне доверяешь, – сказала Анна. Ее подбородок дрожал.

– Я тебе доверяю, дорогая.

– Тогда не тяни резину.

– Что?

– Не ври мне. Ты хочешь накачать меня снотворным, как в Палм-Спрингс, и снова корчить из себя Чарлза Вронсона! Я не согласна, – я тоже в этом замешана.

Он всплеснул руками.

– Малышка, мне лучше сделать это одному.

Она скрестила руки на груди и выпятила подбородок.

– Я не могу тебя в это вмешивать – если нас поймают или… или…

– Убьют? – Она подняла брови. – А если бы вместо меня был Майк, что тогда… папа?

– Я э-э-э… не понимаю, что ты имеешь в виду, дорогая.

Анна повернулась и села, скрестив ноги, лицом к нему.

– Если бы на моем месте был Майк и маму убили, ты дал бы ему чертов пистолет и сказал: «Давай, сынок. Мужчина должен быть сильным». Скажи еще, что я не права.

– Ты не права.

– Ты врешь. – И это действительно было так.

Потом Майкл произнес:

– Малышка, сейчас не время для феминистских дискуссий. Я хочу, чтобы ты оставалась здесь, пока…

– Ты хочешь, чтобы я наглоталась таблеток и храпела, а сам тем временем пойдешь на дело и, возможно, будешь убит, а все почему – потому что у тебя не будет поддержки, когда она тебе понадобится.

Майкл покачал головой.

– Не глупи.

Анна захлопала в ладоши.

– Подожди-ка, подожди-ка – разве я говорю не с тем человеком, который в одиннадцать лет грабил банки? И которого разыскивали в шести или семи штатах?

– Это к делу не относится.

– Относится, черт побери! Как раз в этом и дело – твой отец взял тебя с собой, сделал тебя своим напарником, доверил тебе вести ту чертову машину. А я? Я должна принять таблетку как хорошая девочка и отключиться, и, возможно, проснуться сиротой. Ни за что. Ни за что, папа.

Майкл посмотрел на дочь. Она была такой юной и все же казалась гораздо старше, чем когда они отправились в дорогу. Имеет ли он право оставить ее не удел? Гьянкана отвечает за смерть ее матери – и ее мужа – это он устроил бойню, которая стоила жизни им обоим…

Конечно, Майкл имел на это право: он был ее отцом. Когда Майкл О'Салливан-старший отправился на последнюю разборку с Коннором Луни, Майкя О'Салливан-младший остался в такой же гостинице в Профете, штат Иллинойс… Как она называлась? Кажется… «Райская»?

И отец оставил ему письмо, как то, что Майкл написал Анне, и… как он чувствовал себя при этом? Испуганным, одиноким и даже.… брошенным. Майкл пообещан отцу, что не откроет конверт раньше времени, и он долго и пристально смотрел на него, пытаясь догадаться, что внутри, боясь того, что там написано и что отец не вернется.

Какой ужасной, бесконечной была та ночь.

– Хорошо, – сказал Майкл. – Ты можешь вести машину.

– Отлично! – воскликнула Анна и стиснула маленький кулачок. – И я возьму мой пистолет? Я буду вооружена и опасна, да?

– Готов в этом поклясться, – улыбнулся Майкл.

Но он оставил своего восемнадцати летнего водителя в «кадиллаке» на Лексингтон-стрит и прошел квартал, перед тем как повернуть направо и пройти еще три квартала до Венона-авеню, где опять повернул направо Через два квартала он увидел дом, стоящий на перекрестке улиц. Венона и Филмор – заметный коттедж из желтого кирпича с красной крышей, одноэтажный, с мансардой и арочными окнами – солидный, просторный, непритязательный, замечательное жилье для гангстера, который хочет жить комфортно, не привлекая лишнего внимания.

Немного раньше, в телефонной будке на стоянке грузовиков на восьмидесятом шоссе, Майкл набрал номер, который ему дал Аккардо, и сам Аккардо перезвонил через две минуты – быстрее, чем работники ПЗС по телефону «горячей линии».

– Дети Эдгара следили за домом, – сообщил грубый баритон Аккардо, что означало, что ФБР постоянно наблюдает за домом Гьянканы. – Кажется вместе с соседскими детьми.

Значит, отдел по борьбе с организованной преступностью полиции Чикаго тоже присматривает за домом. Хотя использовалась «безопасная» линия, босс мафии говорил иносказательно, и Майкл решил последовать его примеру.

– Хммм, – сказал Майкл. – Я могу немного пошуметь.

– Когда приблизительно?

– Сегодня ночью.

– Во сколько конкретно?

– Где-то около Джонни Карсона.

–..Хорошо. Ты был в доме парня?

То есть Гьянканы.

– Пару раз, – сказал Майкл. – Не для рекогносцировки,[8] но…

– Гараж сзади, в переулке. Ты увидишь мусорные баки. Люди сейчас выбрасывают странные вещи. Еще совсем хорошие.

– Да, настоящее расточительство.

– Задний двор обнесен забором – я слышал, что замок на воротах недавно сломался.

– Плохо. Сейчас столько хулиганов.

– Конечно. Хозяин дома любит там гулять, но не ночью. Иногда он забывает запереть дверь.

– Это не та дверь, о которой мы говорили?

Стальная дверь со смотровым окошком.

– Да, – сказал Аккардо. – Та самая.

– Хорошо. Там будут друзья? – (Телохранители или охранники?)

– Нет. Я слышал из достоверного источника, что двух парней, которые обычно составляют ему компанию, сегодня не будет. У них тяжелая работа. Они заслужили выходной.

– Как насчет его домработницы и супруги?

Майкл имел в виду Диперсиоса, семидесятилетнего сторожа, и его жену, которые жили в доме.

– Их комнаты наверху, на мансардном этаже. Они рано ложатся спать.

– Тогда, наверно, и встают рано, – сказал Майкл. – Они заводят будильник, как ты думаешь?

Все знали, что у Гьянканы установлена светочувствительная охранная сигнализация.

– Не сегодня, – туманно ответил Аккардо. – Я могу тебе еще чем-то помочь, сынок? – спросил он после паузы.

– Нет, сэр. Спасибо.

Но сейчас, когда Майкл шел по засаженной деревьями улице к дому Гьянканы, он с удивлением заметил, что никаких подозрительных машин не было. Несколько автомобилей припарковали на обочине, но среди них не было стандартных «седанов», на которых ездили и федералы и полиция Чикаго – напротив дома номер тысяча сто сорок семь по Саус-Венона стояли красный «мустанг» с откидным верхом и белый «понтиак» с голубой полосой.

Наблюдения нет, сейчас нет – конечно, копам и федералам тоже нужно есть, и каждому нужно время от времени ходить в туалет.

В переулке возле гаража из желтого кирпича Майкл обнаружил три мусорных бака. Под первой крышкой, которую он открыл, оказался пистолет двадцать второго калибра, лежавший, как вишенка на мороженом, на огромном мусорном мешке.

Протянув руку в черной кожаной перчатке, Майкл достал пистолет. Это был усовершендоованный «дуроматик», четырехдюймовый ствол которого был оснащен шестидюймовым глушителем, представлявшим собой нарезную трубку с просверленными по диагонали бесчисленными отверстиями. Стандартное оружие мафиози в последнее время – как то, что было у двух бандитов Ди Стефано в «Каль Нева», которых Майкл убил. Он проверил патроны – полная обойма. Оружие внушало доверие.