Другой уровень, ангелы и демоны. Возможно, битва происходит в ином месте, но ее отблеск падает на наш мир. Свобода и автономия человека не исчезают полностью, но — осмелимся сказать — наши высшие поступки отражаются в ином мире, мире ангелов и демонов, неся драматичные последствия для человеческой истории.

Из событий самой новейшей истории к ним, несомненно, принадлежит война в Ираке и столкновение Ислама и Запада. Мы не отважимся сказать — Ислама с Христианством, поскольку не существует подобной общности с собственным лицом и собственной геополитической ролью. Противопоставление Ислам/Светский Запад гораздо более точно отражает суть вещей.

Глава 1

ПРОВОЗВЕСТНИКИ НОВОГО ПОРЯДКА И ИХ ОКРУЖЕНИЕ

Первые современные претенденты на мировое господство (подобное стремление масонов проявится позже) — это, несомненно, баварские иллюминаты, то есть их основатель Адам Вейсгаупт, и небольшое ядро ареопага, участвующее в заговоре вместе с ним. Их цели стали известны нам благодаря случайному аресту и полицейскому расследованию. Иллюминаты видели своей целью разрушение христианства и мировую диктатуру, желая попутно утолить свои политические амбиции, включающие в себя революцию в планетарном масштабе. Эта цель метаисторически соответствует метафизическим причинам и запредельной борьбе ангелов с демонами. Однако видимое/невидимое пришествие иллюминатов, их появление на публике, длится недолго. 22 июня 1784 года, когда была обнаружена идеологическая опасность их предполагаемого заговора (раскрытого в результате той же самой случайности), орден иллюминатов был распущен указом курфюрста Баварии графа Карла Теодора. Ниже мы рассмотрим это более подробно. Они вынуждены уйти в подполье, но по-прежнему там и тут оставляют следы, важность которых меняется в зависимости от того, кто их оценивает. С одной стороны, речь может идти о предполагаемой латентности самого ордена иллюминатов (ордена, который «возродился» из пепла в XX веке в Испании); с другой стороны, в этой же связи можно говорить о триумфе революционных, освободительных и интернационалистских идей, предшественником которых явился Адам Вейсгаупт.

Мы говорим об интернационализме. Это анахронизм: иллюминаты XVIII века говорили космополитизм, а это весьма разнородное явление. В чистой синекдохе «cosmopolites» означает «всемирный» и относится в равной степени, во-первых, к социализму и коммунизму, а во-вторых — к либеральной стороне того, что сегодня мы называем глобализацией. Космополитизм иллюминатов делится на два непримиримых течения, каждое из которых мечтает захватить власть над всем миром: дедушка Ленин и дядя Сэм; и Восток против Запада. А посередине — вечные мы. Эти общества, стремящиеся управлять как деньгами, так и душами, неизбежно смешиваются.

Рассматривая истории предвестников иллюминатов, мы с удивлением обнаружим, что эти анархисты-проповедники и великие заговорщики не имеют с ними почти ничего общего (кроме бросающейся в глаза самобытности). Рассмотрим сперва окружающий их контекст.

XVII век — век обновления схоластики («барочная схоластика») в теологии, век научного метода, век Монтеня, Галилея, Бэкона и Декарта, и — что представляет для нас наибольший интерес — век герметических исследований, век неоплатонизма, век религиозных откровений, иудейской и христианской каббалы, Универсального Духа. Алхимия в ту эпоху уже прошла свой апогей и объединяется с каббалой и теософией. Одна из выдающихся в этой области фигур — это ученый иезуит Атанасиус Кирхер, автор знаменитой книги «Mundus subterraneus», а также многих других научных трудов. Особо следует упомянуть его «Polygraphia nova et universalis», опубликованную в Риме в 1663 году. Он разрабатывал универсальный язык, смесь латинского, итальянского, испанского, французского и немецкого языков, используя одновременно иероглифическое, криптографическое и стенографическое письмо, которые наряду с иероглифами Ренессанса столь широко использовались в герметических искусствах и в передаче знаний, а в этом процессе огромную роль играли тайные общества, начиная с иллюминатов.

XVIII век продолжает тенденции предыдущего и одновременно порывает с ними. Он, вне всякого сомнения, все еще присутствует на спектакле мотовства, феодального деспотизма, кумовства и невежества низшего духовенства; однако его христианская теософия западного типа, напротив, явно склоняется к протестантству, к Рейнланду против Баварии (могли бы мы сказать). Кроме прочего, это век просвещения и «светочей», век Aufklàrung, век haskalâh, как будто на самом деле связь между веками оказалась разорвана (а как иначе это понимать?) и настал новый день. Это Французская революция и новые лица, переход от Нового времени к современности. Древнее, классическое, было и прошло, как будто каждый элемент этого novus ordo seclorum[5] (как гласит надпись на долларе) мы видим впервые. Зарождается экономический либерализм, объявляют свою независимость Соединенные Штаты Америки…

Aufklàrung, Lumières и прочие обозначения перемен XVIII–XIX веков, в действительности заимствованы у иллюминатов и розенкрейцеров XVIII века. Мы не должны забывать, что они несут эмоциональную нагрузку, дополняющую рационализм, которому они поклоняются, спиритической аурой, которую они прибрали к рукам.

Но под видом нового возрождается и хорошо забытое старое. Например, масонство. В действительности его рождение имеет смысл датировать лишь 1723 годом[6], хотя сами масоны ведут свое летоисчисление от библейского Хирама Абифа, легенду о котором они довольно значительно исказили[7], от строительства Храма Соломона, и, наконец, считают своими прямыми предшественниками тамплиеров, поскольку уж они-то все стерпят.

Мы должны, не откладывая, ясно обозначить разницу между обрядом и традицией; дело в том, что вторая не является просто записью первого.

Масоны взращивают тайны и таинства, обряды и ритуалы, катехизисы и степени посвящения. Вопреки «светочам», которые они стремятся принести в мир (равенство, братство, филантропия), превратив подчиненного в свободного гражданина, их язык становится все более инициационным, мистагогическим и символическим.

Не таковы баварские иллюминаты, которые абсолютно самобытны и абсолютно современны. Как мы увидим… они будут называть себя радикальными социалистами. С некоторой натяжкой мы, пожалуй, могли бы классифицировать их идеологию как чистую утопию, если бы этот термин не включал в себя понятий идеализма. Они жестоки и вероломны. Их идейный вдохновитель Вейсгаупт формирует свое общество не столько во имя гуманизма, украшающего его герб, сколько по личным мотивам, в которых любой психоаналитик-любитель нашел бы массу интересного. Он строит, не используя имеющихся фундаментов, и если мы проследим течения его времени или предыдущего века, то увидим, что он разрушает их до основания, оборачиваясь то одним, то другим лицом, подобно Янусу. Дьявольский дух. Мы можем говорить, таким образом, об абсолютно новом творении, не имеющем какой-либо настоящей миссии. О творении, возникшем не только без высшей на то воли, без провидения, без очевидной преемственности, без инициационной цепи, но даже без участия какой-либо вдохновившей его низшей силы. Единственное, что имеет значение, — вся постройка выполнена человеком по личным мотивам. Но способности человека таковы, что из его пальцев, даже если они на левой руке, могут прорасти удивительные соцветия чудес. Учение Вейсгаупта, анархистское и социокоммунистическое, предваряет вселенные других демиургов, приложивших руки к этой же постройке в последующие века.

Эпоха непосредственно предреволюционная, когда создается орден баварских иллюминатов, была глубоко парадоксальной. Восемнадцатый век был веком исключительной важности; именно тогда — как бы то ни было — возникает современный менталитет. Это время Дидро и его «Энциклопедии», в философии — это эпоха д’Аламбера, Фихте, Лессинга и, конечно, непревзойденного Канта, в точных науках прославляют себя Ламарк и Лаплас, а в искусстве царят Гёте, Гойя, Ватто, Моцарт, Бах, Бетховен, Гендель, Вивальди и Гайдн. В том же веке рождается и умирает величайший ум: Моше Хаим Луцатто.