На следующее утро около половины десятого Роджер заканчивал телефонный разговор с Марино и Лиссой. Важных новостей о Шоунах не было, их состояние не изменилось.

В десять сорок пять Пил позвонил из отделения Барнес:

— Мне кажется, у нас есть кое-что, сэр. Не могли бы вы подъехать?

— Доберусь быстро, как смогу, — обещал Роджер. — Выяснили что-нибудь о машине?

— Я ее не видел, но «остин» принадлежит женщине по фамилии Норвуд. Миссис Кларис Норвуд. Она живет в доме под названием «Рест» на берегу речки около Чизуик-степс. Мертвого американца видели, когда он подвозил ее к дому. Она вылетела в Париж сорок восемь часов назад и с тех пор, по сведениям маклеров, место вакантно.

— Надо быстро все проверить, а гараж оставьте мне, — сказал Роджер. — Подождите минутку! Эта дама Норвуд, что вы можете сказать о ней?

Пил ответил:

— Это веселая вдова. У нее полно друзей-мужчин, но в последнее время она была верна только одному.

— Имя?

— Я пока не знаю. Услышал об этом в последний момент.

— Отряди другого человека следить за домом миссис Норвуд, и пусть он попытается выяснить что-нибудь об этом ее постоянном приятеле, — распорядился Роджер. — Это может быть весьма важно.

Небольшой приятный кирпичный домик стоял одиноко, окружающий его сад спускался к медлительной Темзе. На противоположном берегу виднелись темно-красные стены фабрик. Недалеко от дома, выше и ниже по реке, находились пристань и склады, стояли суда. А здесь сохранился оазис, окруженный с трех сторон деревьями в полном зеленом убранстве, а с четвертой — рекой. Небольшую лужайку с розовыми кустами и свежеперекопанными клумбами обрамлял густо растущий кустарник. На берегу реки — деревянная пристань с привязанной белой маленькой шлюпкой, мягко покачивающейся на воде. Большинство окон смотрят на реку, те, что поменьше, обращены к деревьям.

Часы показывали полдень.

Полицейские из Ярда приходили в дом под видом электриков, но на стук никто не отвечал.

На другой стороне реки, у окна одного из складов, стоял Слоан с мощным биноклем в руках. Двое других полицейских также вели наблюдение не слишком далеко: вдруг понадобится помощь. Они могли видеть, кто входит и выходит из дома, у которого нет номера, а только название: «Рест» — отдых. Крыльцо выложено бледно-зелеными плитками, передняя дверь и все деревянные части светло-коричневого цвета, остроконечная крыша покрыта черепицей.

Гараж находился позади дома.

Роджер подъехал по узкой улочке, ведущей к дому «Рест», миновал деревья и почувствовал себя в полной отрешенности, когда очутился у белых дверей гаража.

Места для «остина» было вполне достаточно. Электрическое освещение и дневной свет отражались на полированном черном кузове. Роджер открыл дверцу со стороны водителя, сел за руль, заглянул во все кармашки и бардачок, затем занялся поисками отпечатков пальцев. Ему понадобилось всего пять минут, чтобы определить — машина тщательно вычищена и вымыта. Позднее будет проведен осмотр дюйм за дюймом, сейчас же у него была более срочная работа.

Он вышел из гаража, развернул свою машину и подошел к дому. Единственными звуками, которые сюда доносились, были плеск воды поблизости и чириканье птиц. В доме царила тишина. Он осмотрел заднюю дверь и попробовал потянуть за ручку. Дверь была заперта. Он обошел дом по дурацкой дорожке, аккуратно выложенной камнями, но в которых у невнимательного человека вполне могла застрять нога. Плеск воды стал громче. Солнце ярко блестело на речной ряби. Он подошел к передней двери и громко постучал. Подождав, постучал снова, потом позвонил.

Он оглянулся — никого не видно. Он оставил Пила за двести ярдов отсюда, там, где эта маленькая частная дорога отходила от основной магистрали. Пил хотел пойти с ним, даже пошел следом, но получил строгое указание оставаться на месте. Было ли так безопаснее? Был ли он в безопасности? Не скрывали ли деревья еще одного наблюдателя, человека, который готов перерезать еще одну глотку?

Роджер потрогал ручку, но и здесь дверь была заперта. Он подошел к ближайшему окну, осмотрел его и убедился, что с ним будет нелегко справиться. Если все окна такие, то одно ему придется разбить, чтобы забраться внутрь. У него не было ордера на обыск, но ради дела Харди его прикроет.

Возобновив обход дома, он попробовал отмычку в задней двери. После множества нажимов и поворотов она, наконец, сработала. Тут он обнаружил, что дверь заперта еще и на засов. Рядом он увидел маленькое окошко с защелкой, до которой можно дотянуться длинной пилкой для ногтей.

Через пять минут он был на кухне. Не было слышно ни звука. Он закрыл окно и медленно прошел к двери, ведущей в квадратный вестибюль. Коридоров нигде не было, только три комнаты: две справа и одна слева, и лестница, застеленная ковром от стены до перил. Пол в зале также сплошь был закрыт ковром. Звук шагов приглушал темно-коричневый ворс. Роджер подошел к передней двери, отодвинув засов, открыл ее и постоял несколько минут на крыльце, чтобы Слоан мог его заметить. Закрыв дверь, он вернулся в дом.

Три нижние комнаты были светлыми, просторными и смотрелись приятно. Ничего потрясающего, даже мебель простая. Здесь обитали любящие уют зажиточные люди. На маленьком рояле стояло несколько фотографий привлекательной женщины в возрасте от пятнадцати до двадцати лет. Фотографий мужчин не было.

Роджер прошел наверх. Единственными звуками было едва слышное шуршание его одежды и мягкие шаги. Он обнаружил, что дышит с присвистом.

Четыре спальни с двумя ванными комнатами. Все безупречно чисто, если не считать легкого налета пыли. Все с удобствами, хорошо обставлено, в современном вкусе, и всюду пусто. Хотя в двух спальнях появилось ощущение, что там жили. Женское пальто висело на спинке стула, листок бумаги с отпечатками губной помады валялся в маленькой корзинке для бумаг вместе с парой клочков светлых волос, стояли фотографии той же женщины, но Роджер опять не увидел ни одной фотографии мужчины. Он начал осматривать спальню. Двадцать напрасно потерянных минут вызвали у него раздражение.

Ни в одном шкафу не было ни мужской одежды, ни бритвенных принадлежностей, ни каких других следов. «Их могли убрать, — размышлял Роджер, — но более вероятно, что мужчина здесь не жил, только миссис Норвуд».

Спустя час после прибытия он уехал. Единственное, что он взял с собой, — это отпечаток на мыле ключа от задней двери. Дверь он оставил закрытой, но позаботился отодвинуть задвижку, на которую она запиралась изнутри.

Из Скотленд-Ярда Роджер позвонил в «Сурет Насиональ», парижский знакомый быстро понял о чем речь и обещал поискать миссис Норвуд, но так, чтобы она не поняла, что за ней следят. К несчастью, могло пройти много времени, прежде чем из Парижа поступят известия. А Рики Шоун находился в руках убийц.

Роджер получил доклады всех местных полицейских со сведениями о женщине и несколько противоречивых описаний ее постоянного друга. Все сходились только в одном — он был среднего возраста.

Во второй половине дня после трех часов, когда зазвонил телефон, он был готов ко всему, кроме звонка из Парижа. Французский инспектор был в приподнятом настроении и сказал на хорошем английском:

— Это о миссис Норвуд, инспектор. Мне кажется, мы ее нашли.

У Роджера подпрыгнуло сердце:

— Чудесно! — Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Не так плохо, как вы говорите. Она отвечает вашим описаниям, живет под своим настоящим именем в «Отель де Пари» на бульваре Мадлен. Она останавливалась там и прежде. Мы видели ее раньше.

Роджер нетерпеливо подгонял:

— Продолжайте.

— Мы допросили мужчину, который был тогда с ней. Мистер Джек Гиссинг, Гиссинг. — Француз произнес имя по буквам, медленно. — Тогда мы запрашивали у вас информацию об этом человеке. Это было три, нет, четыре месяца назад. У вас, вероятно, сохранилась запись?