Четверг 13 сентября. На борту «Зари», в фиорде Миддендорфа. Попытка выйти сегодня из фиорда не удалась. В 8 часов утра мы были на чистой воде и около 8 часов 30 минут выбрали якорь, надеясь на успех.

При свежем южном ветре и довольно высокой волне мы медленно продвигались по фиорду, беспрестанно бросая лот. Не дойдя до мыса Депо, оказались в четвертый раз на мели. На этот раз это был камень, с которого благополучно снялись, дав задний ход и подняв паруса на фок- и бизань-мачтах. С этого места открывается вид на выход из фиорда. Картина была мало радостная — сплоченные льды до самого горизонта! То же самое подтвердил гидрограф из бочки. Снявшись с камня, бросили якорь; после завтрака я отправился на вельботе к северному мысу, чтобы ориентироваться в ледовых условиях. Крепкое ледяное поле пакового льда закрыло выход, следовательно южный ветер нарушил со вчерашнего дня благоприятное действие восточного ветра. Льды задерживаются на западе цепью островов и выгоняются, по-видимому, не восточным, а восточно-северо-восточным или северо-восточным ветром, господствовавшим здесь до нашего прибытия. Только к северу от островов было видно открытое море, но за островами на протяжении 5— 10 миль были льды. На западе и юго-западе тот же лед. Вскоре я вернулся. Итак, вновь заходим в гавань в ожидании лучшего будущего! Возможно, что вчера был упущен момент освобождения, но также возможно, что мы оказались бы теперь затертыми паковым льдом, если бы вышли вчера в море. Быть может, мы попали здесь в тиски, из которых, кто знает, когда освободимся. Очевидно, лишь норд-ост откроет нам выход из шхер, но тот же ветер, по всей вероятности, закроет нам дальнейший путь к мысу Челюскина. Итак, терпение! Как бы то ни было, добравшись сюда, до Таймырского полуострова, мы все же в лучшем положении, чем если бы в открытом море нас окружал паковый лед.

Странным образом Нансен как раз здесь наметил мне зимнюю стоянку, вблизи от своей прежней гавани Колин-Арчера!

Пятница 15 сентября[23]. На борту «Зари», в гавани Веселовского в фиорде Миддендорфа. Хотел бы так назвать эту гавань в память последнего современника А. Миддендорфа, основателя климатологии России К. С. Веселовского.

Вчера я отправился на материк с Матисеном и Зеебергом, чтобы еще раз заснять шрамы, так как часть моих снимков оказалась неудачной. Тем временем Коломейцев с Вальтером и Бирулей побывали на западной стороне и вернулись вечером с вестью, что к северу вода стала свободнее, но выход забит льдом. Сегодня с утра Коломейцев измеряет глубину южного прохода, который может оказаться единственным путем для нашего спасения из этой мышеловки. С нетерпением жду его возвращения с добрыми вестями. Сам я оставался на борту «Зари» и весь день посвятил окончательному устройству своей лаборатории. Теперь у меня удобное и полное уюта рабочее помещение. Я перенес сюда геологические приборы и книги, и в моей каюте стало просторнее. Дни стали короче, я сижу при лампе. Пиронафтоловые лампы очень удобны, притом согревают помещение: вскоре после того как была зажжена лампа, температура в моей лаборатории поднялась с 9 до 11°. Погода теплая, +3° при юго-восточном ветре.

На моей родине наступила осень! Как вам живется, мои любимые? Долгое время я не мог перечитывать ваших милых писем, полученных в Екатерининской гавани, они слишком сильно меня волновали. Вчера я снова их перечитал и буду это делать возможно чаще. Спокойной ночи...

Воскресенье 16 сентября. На борту «Зари», в фиорде Миддендорфа. Опять под парами, делаем третью попытку выбраться из мышеловки] Коломейцев сообщил вчера, что, быть может, удастся выйти через южный пролив, хотя это сопряжено с известным риском. Выход там свободен! Я тотчас же распорядился развести пары. В 10 часов утра все было готово, и вот мы идем к северному проливу. Если не сможем здесь пробраться, то пойдем к южному выходу. Вчера вечером был резкий юго-восточный ветер, сегодня утром слабый ост.

Вслед за Коломейцевым с экскурсии вернулись Вальтер и Матисен. Первый, как всегда, с полным ягдташем. Доктор принес семь тундровых куропаток (Lagopus alpinus), впервые встреченных здесь. Он видел стаи различных куликов. Летели ли они с Земли Санникова или же с мыса Челюскина? Между 12 и 1 часом ночи за облаками на горизонте впервые увидели слабое северное сияние. Оно простиралось с юга на северо-запад. На юге оно виднелось на высоте 20° в виде ленты, на северо-западе приблизительно на высоте 60° в виде слабо полыхающих желтовато-зеленых лучей.

Настроение хорошее, только Фома неуравновешен и постоянно ссорится, особенно со Стрижевым. Он был несколько дней нездоров и отдыхал. Его заменил Носов, наш прекрасный кочегар, который также хорошо выполнял обязанности повара.

Наступает критическое время! Осторожно проскользнули через южный пролив, не сев на мель. Наименьшая глубина была 9,6 м, измеренная гидрографом с шедшего впереди на веслах вельбота. В 9 часов вечера мы благополучно миновали западную оконечность острова, разделяющую оба пролива. Начиная оттуда, глубина была не менее 15 м, что позволило держать средний ход, не измеряя впереди глубину фарватера.

Днем я был занят печатанием своих фотографических снимков. У меня не было особенного желания стоять на мостике, особенно после уверений Коломейцева, что у меня «дурной глаз», так как каждый раз, когда мы оказывались на мели, стоял на мостике я. Откровенно говоря, это было удивительным совпадением! Окончив в 9 часов работу, я поднялся на мостик. В 10 часов становилось настолько темно, что нельзя было отличить воду от льда. Неожиданно нас остановила большая льдина. Кругом плавучий лед большой мощности. Безветренно. Возможно, что штиль продержится еще долго. Однако с сильным падением барометра надо ждать шторма, и мы очутимся тогда в тяжелом положении: западный ветер выбросит нас на берег, восточный — может нас далеко угнать, да и вообще любой ветер может вызвать сжатие льдов. С рассветом попытаемся выбраться отсюда. Этого опасного маневра нельзя избежать, если стремиться еще в этом году достичь намеченной цели. Отдать якорь в устье пролива было бы тоже рискованно: выход может быть закрыт наутро льдом. Неужели счастье откажется сопутствовать мне и теперь?

Понедельник 17 сентября. На борту. 7 часов утра. Счастье меня не оставляет — идем со скоростью б узлов в открытом море! В 12 часов ночи лег на койку. Просил разбудить меня на рассвете, а если положение изменится, то и раньше. Лед в легком движении, поэтому ледовый якорь не держит. «Заря» стала среди льдов. В 3 часа меня разбудили. Выйдя на палубу, я увидел медленно дрейфовавший к югу лед. В том же направлении гнало яхту. Мы стояли теперь у большой старой льдины. Кругом были полыньи; поворачиваясь в них, яхта могла выравнивать курс. Материк был ясно виден; на горах лежал снег. У нас на палубе мокрый снег тотчас же таял, следовательно там вверху было холоднее. Можно было направиться на запад, где расходились льды, и я разбудил Коломейцева. В 3 часа 30 минут машина заработала. Нам удалось, лавируя между льдами, проскользнуть без повреждений на запад, чтобы обогнуть острова. «Заря» наталкивалась не раз На крепкие льдины, но без особого для себя вреда. В 5 часов вышли из льдов и теперь направляемся на северо-восток, прощаясь с городами фиорда Миддендорфа, где мы стояли 19 дней — с 23 августа по 16 сентября! Теперь видны покрытые снегом северные склоны этих гор. Погода ясная, легкий юго-западный бриз. Барометр поднимается. Мы на свободе!

Полагаю, что лучше всего обойти острова Норденшельда, не вдаваясь в Таймырский пролив, где ледовые условия, по всей вероятности, такие же, как и здесь, у фиорда Миддендорфа. Если так пойдет дальше, мы будем в течение суток у мыса Челюскина, а если теплая погода продержится еще неделю и море не замерзнет, то выполним намеченный план.

Собак необходимо возможно скорее спустить на берег. Прекрасный шпиц из Усть-Янска получил язвы, лежа на сырых дровах. Две западносибирские лишились аппетита, причем у одной из них начались судороги.