В домике в гавани Диксона, сооруженном командиром барка «Скуратов» в 1894 г. для наблюдений за качанием маятника, я оставил документ об экспедиции. На деревянной дощечке написано: «Сообщение о Русской полярной экспедиции». Под дощечкой укреплена на стене запаянная жестяная коробка с кратким письмом. На обложке я написал: «Просьба передать хранящийся здесь документ Енисейскому губернатору для дальнейшего сообщения по телеграфу президенту Академии наук в С.-Петербург». На вложенном в конверт бланке с напечатанным по-русски и по-немецки заголовком: «Начальник Русской полярной экспедиции», я составил следующее сообщение: «Русская полярная экспедиция пробыла в гавани Диксон с 12.VIII до 18.VIII 1900 г. Сегодня «Заря» направляется к мысу Челюскина. Надеюсь в течение нескольких недель прибыть к намеченной мной зимней гавани у восточных берегов Таймырского полуострова. Работы успешно продолжаются. Все участники экспедиции здоровы. «Заря». 18 августа 1900 г. Эдуард Толль».

Воскресенье 19 августа. На борту, против устья реки Пясины (точнее, Медвежьей бухты). Из гавани Диксона шли при южном ветре со скоростью до 6 узлов, льда в пределах видимости не было. Ночью в 12 часов Матисен сообщил, что впереди и справа появился лед. До 3 часов блуждали в тумане во льдах, пока не открылся свободный путь. Лед был бухтового происхождения и состоял из обломков. Таким образом, «Заре» не угрожала опасность, тем более что было безветренно. В половине седьмого утра лед стал крепче. Час назад форсировали ледяной барьер. Впереди, как доложил гидрограф, показался неизвестный остров. Поднявшись на палубу, я удостоверился, что перед нами был самый большой южный остров из группы Каменных островов. Его видел Нансен и даже заснял. Яхта приблизилась к острову на расстояние 1—2 миль, так что детали его строения были ясно видны в подзорную трубу. О высадке на берег нельзя было и думать, поскольку нас отделял от острова хрупкий лед. Вершина острова венчается куполом, с которого спускаются по обе стороны террасоподобные уступы. Плато в глубине острова также увенчано отдельными вершинами. По характеру берегов этого острова Нансен имел: основание высказаться о их сходстве с берегами его родины — Норвегии, тем более что ему не довелось высадиться на остров и видел он его только издали. Помимо того, ему не было знакомо геологическое строение определенных областей Сибири. Я же шел из гавани Диксона и от противолежащих берегов материка, поэтому мог установить аналогичное строение и одинаковую форму берегов здесь и там. На поверхности Каменных островов были видны нагроможденные одна на другую глыбы песчаника того же типа, как на острове Кузькина и мысе Северо-Восточном[13]. Издали можно было различить террасовые уступы, несходные, однако, с террасами норвежских берегов. Остров Каменный, казалось, отличается от острова Кузькина только тем, что здесь рыхлые отложения развиты мощнее. На северо-западном берегу я видел полосы, образовавшиеся при скольжении тундрового слоя значительной мощности. Это явление скольжения возникает в силу того, что почва тундры оттаивает только на 30—60 см и оттаявший пласт сползает вниз по откосу, соскальзывая по нижележащему мерзлому пласту по концентрическим или параллельным линиям[14]. Такие свежие срезы тундровой почвы, возникающие указанным образом, могут быть ошибочно приняты за древние береговые линии, как и террасы, образовавшиеся благодаря трапповому покрову острова. Однако береговая линия выдала бы себя прежде всего полосами старого плавника, наличие которых не могло бы ускользнуть от нашего внимания.

Мы все еще окружены плавучим льдом. Он толщиной около метра и сбит так плотно, что пройти сквозь это ледяное поле было невозможно. Повернув на юго-восток, встретили пять островов (считая также Большой Каменный) и идем теперь между материком и зоной островов. Идти западнее открытым Ледовитым океаном я бы не отважился. Доктор находит, разумеется, более интересным идти сквозь льды, чем по открытой воде, в чем я до известной степени с ним согласен. Сегодня, стоя на мостике, он с интересом высматривал моржей, хотя и мерз в своей тонкой шведской кожаной куртке. Я посоветовал ему надеть толстую охотничью куртку, но он, непринужденно рассмеявшись, сказал, что у него есть еще всего только одна полотняная охотничья куртка.

Здесь глубина вполне сносная: у Большого Каменного острова 35 м, на станции 43 м. Температура воды на глубине -1,7° и до 5 м -1,0°. Температура воздуха +3°, ветер юго-восточный, небо ясное.

11 часов 30 минут утра. Пришвартовались к льдине. После ужина, т. е. от 6 до 8 часов, Коломейцев повел «Зарю» ближе к берегу, где был хороший фарватер. Прошли мимо мыса «А» и затем мимо целого ряда материковых мысов такого же сложения или же мимо островов, один из которых остался слева. На мысе «А» я увидел пласты сланцев, падающие на юго-восток. Те же самые сланцы я видел на остальных мысах. С 9 часов лед становился все плотнее. Я предложил Колчаку подойти возможно ближе к берегу и затем дать приказ застопорить машину. У мощной льдины бросили ледовый якорь. Температура воздуха и воды +1,5°. Местность пустынная, лишенная всякой жизни!

Понедельник 20 августа. У льдины. Густой туман. Придется терпеливо переждать, пока не произойдет перегруппировка льдов благодаря усилившемуся северо-восточному ветру. Сегодня в 9 часов утра мы с доктором, Бирулей и Зеебергом отправились на берег на промысловой шлюпке. Евстифеев, Расторгуев и Толстов поехали с нами. Чтобы в тумане не затеряться, я сделал распоряжение давать на судне каждые полчаса сигнал сиреной. Кроме того, мы уговорились, что три следующих один за другим выстрела будут означать, что мы в опасности, а три коротких, следующих один за другим свистка сирены будут служить сигналом, что «Заря» в опасности или же, что нам надо немедленно вернуться. Помимо моего карманного геологического компаса, взяли с собой шлюпочный компас и на всякий случай сухари, шоколад и бочонок воды. Направление ветра было западно-северо-западное. Ближайшая вершина на суше виднелась прямо на востоко-юго-востоке. Таким образом, нам предстояло грести туда по ветру, а обратно против ветра. До берега добрались, лавируя между льдинами, очень удачно. Берег скалистый и состоит из вертикально поставленных метаморфических сланцев, пронизанных диабазами. Эти слои секутся широкими полосами кварца, на которых отчетливо видно проявление горообразовательных процессов. Этот сброс не выше 5 м. Далее берег постепенно поднимается. Тундровый слой, очевидно, не очень мощный; он состоит из того же глинистого песка, как на острове Кузькина, и такой же характерной полигональной структуры, как и там. Интересна была находка гранита и порфира. Первый найден в тундре в виде больших остроугольных валунов, последний — в виде прибрежной гальки. Валун гранита, вероятно, ледникового происхождения, но откуда? Судя по направлению ледниковых борозд на острове Кузькина, ледник двигался с востока, следовательно из центральной части Таймырского полуострова.

Тем временем лед приблизился к берегу, так что задерживаться дольше было бы рискованно. При помощи штурманского свистка я собрал всех. На возвратном пути пришлось с трудом пробираться сквозь лед, расталкивая его баграми. Вскоре мы услышали сирену, вслед за тем в непосредственной близости раздался вой собак, и «Заря» вынырнула перед нами из тумана.

5 часов вечера. Туман рассеялся. По солнцу удалось определиться. Коломейцев залез в бочку и установил, что в северном направлении фарватер свободен.

8 часов вечера. На борту. Уже два часа, как мы в пути. Идем по довольно чистой воде, придерживаясь как можно ближе материка (или ряда островов). Обстановка несоизмеримо лучше, чем была накануне. Идем полным ходом, что, собственно говоря, рискованно! Во время обеда «Заря» на полном ходу наткнулась левым бортом на крепкую льдину. Произошел сильный толчок, все поспешили на палубу. Яхта так сильно затрещала во швах, что мелькнула мысль, не налетела ли она на камень. Успокаивая меня, Коломейцев сказал, что боковой удар о лед было трудно предотвратить в столь узком проходе, да и едва ли такой толчок мог повредить бывшему «Гаральду».