Есть сведения, что в Вавилонии уже существовала любовная лирика. Уцелело только одно стихотворение, написанное в форме диалога любовников: он заявляет, что охладел к прелестнице, а в ответ выслушивает заверения, что она совсем не в обиде. Устыженный кротостью возлюбленной, он возвращается к ней. Еще несколько стихотворений известны лишь по их первым строчкам; возможно, они составляли цикл песен гетер.

Что касается культовых произведений, написанных в Вавилонии, то поражает резкое увеличение среди них (если сравнивать ситуацию с шумерским периодом) числа молитв, псалмов, исповедальных песнопений. О причинах этого будет сказано позже, а в вопросах формы резкого разграничения светской и культовой литературы не наблюдалось.

Приблизительно схожим было и идейное звучание произведений. Для примера рассмотрим миф о «Весьма премудром Атрахасисе». Здесь, как и в большинстве светских произведений, разговор идет о проблемах предопределенности человеческого существования на земле. Бог создал людей, но они стали так шумны, начали так досаждать создателю, что тот решил извести докучливых людишек голодом, холодом, мором... Все попытки терпели неудачу, и тогда в качестве меры наказания был выбран потоп. Предупрежденный Эйей достойный — Атрахасис — строит корабль и спасается.

Сходство данного мифа, как и многих других вавилонских сказаний, с изложенными в Библии сюжетами очевидно. Это заставляет внимательно отнестись к утверждениям, что в основу Старого Завета были положены произведения на аккадском языке. В связи с этим правомочно будет говорить о наличии некоторых черт библейских верований уже в религиозных представлениях древних вавилонян.

РЕЛИГИЯ И ВЕРОВАНИЯ

Звучание большинства произведений вавилонской литературы — светских и культовых — подтверждает общепринятый тезис о важности в верованиях Междуречья идеи об установленности свыше божественного порядка на земле, о невозможности для человека изменить естественный ход вещей. Смертность, власть сильного, угнетение — это было и будет, все предписано свыше, все божественно целесообразно. Литературные герои, даже совершая немыслимые подвиги, в конце концов упирались в пределы возможного и признавали свое бессилие изменить основы бытия.

Однако спокойствие и размеренность царили только на земле. На небесах былого шумерского порядка уже не мыслилось. Пантеон древних шумеров был значительно расширен и усложнен. Численный рост достигался введением новых, часто более сильных и могучих богов. При этом источником пополнения небесного воинства становились, скорее всего, легионы личных (семейно-общинных) богов древних семитов. Несмотря на смешанность этнического состава население Вавилона, пришлые боги в местном пантеоне практически не встречаются. На вершину же возносились личные покровители царей и их приближенных, и вызвано это совпавшими во времени процессами усиления царской власти и ослабления влияния территориальных общин. Последнее порождало увеличение роли личных богов, а заведомое предпочтение покровителям особ царских кровей в условиях усиления государства естественно и объяснений не требует.

Еще одной стороной данного процесса следует признать усложнение небесной иерархии. Смещение аспектов в верованиях от магичности заклинаний жрецов в пользу общины к доверительности личного обращения к богу как раз и породило новые виды сакральных текстов: молитвы, псалмы, исповеди. При этом появляется понятие греха — нарушения каких-либо правил — и вызвано отступлением от добродетельности воздействием злых сверхъестественных сил, чья иерархия в древней Вавилонии включается как составная часть в пантеон божественных небесных особ.

Общая же структура небесной иерархии мыслилась древними вавилонянами следующим образом: во главе богов стоял Эллиль либо Мардук (иногда они сливались в образ «Владыки» — Бела). Однако верховный бог был лишь избран царем богов советом из числа 7 основных божеств.

Миром же по-прежнему заправляла шумерская триада — Ану, Эллиль и Эйя. Именно их окружал совет богов, каждый из приближенных при этом сознавал значимость трех первых. Ану правил на небе, в мировом океане — Эйя, а вот для людей самым значимым действительно был Эллиль, которому досталось во владение все меж небом и омывающем землю океаном.

Шумерский бог грозы и дождя Ишкур постепенно трансформировался в Адада. При этом в управлении нового бога остались дожди и ливни, но культ понемногу начинает смещаться на север, где роль осадков для орошения почв оставалась значительной.

Унаследованный от предков культ умирающего и воскресающего бога растительности имел, по-видимому, в Вавилоне уже чисто прикладное значение. Олицетворением природы, умирающей и оживающей, являлся бог Таммуз (Думузи) — возлюбленный богини Иштар. Миф о Таммузе и Иштар является самым ранним примером аллегории об умирающем боге. Он восходит, видимо, (по мнению Мен-ли П. Холла, автора «Энциклопедического изложения масонской, герметической, каббалистической и розенкрейце-ровской символистической философии») еще к 4000 году до нашей эры. Будучи эзотерическим богом солнца, Таммуз не занимал первых мест среди божеств, которым поклонялись вавилоняне, считавшие его богом земледелия и духом растительности. Согласно концепции того же П. М. Холла, сперва Таммуз понимался ими как один из стражей, стоявших у ворот в подземный мир. Подобно другим богам-спасителям, Таммуз упоминался так же как пастырь или повелитель пастушеских стад.

Таммуз для народов Передней Азии представлял божество с отчетливо выраженными чертами бога плодородия. Советские исследователи В.К. Афанасьева и И. Ш. Шиф-ман («Мифологический словарь», М., 1991) исследуя шумерские мифологические тексты, пришли к выводу о том, что бог-пастух, возлюбленный и супруг богини Иштар (Инанны), был отдан ею в подземное царство в замену ее самой. Возможно, что ввиду чрезвычайно широкого распространения культа Таммуза, миф этот интерпретировался очень вольно, так что «сюжетная» канва его на редкость запутана. Во всяком случае в другой версии, например (М. П. Холл), в преисподнюю приходится спускаться Иштар, дабы получить волшебный эликсир.

Советские и западные мифологи несколько расходятся в описаниях некоторых подробностей культов и «биографии» обитателей пантеона вавилонских богов. Потому мы представляем нашему читателю амальгаму основных положений авторов «Мифологического словаря» и «Энциклопедии символической философии».

Итак, умирающий и воскресающий бог Думузи (шумерское имя Таммуза) проводит под землей каждые полгода. Культ Думузи-Таммуза, вероятно, вследствие интенсивного месопотамского влияния (особенно во II—III тысячелетии до н. э.), получил распространение и в сиро-палестинском регионе, где он сохранялся в течение длительного времени.

Согласно Библии, у северных ворот Иерусалимского храма Яхве женщины оплакивали Таммуза. По-видимому, этот культ отправляло и сиро-арамейское население Сирии и Месопотамии в I тысячелетии до н. э.

По свидетельству арабского автора X в. ан-Надима, обряд, аналогичный описанному в Библии, существовал у сабиев в Харране (Северная Месопотамия). Женщины оплакивали Таммуза, которого его владыка убил, размолов его кости и пустив их по ветру. Во время церемонии ели сырое зерно, фрукты и овощи.

У сирийских авторов упоминается имевший хождение в сиро-палестинском регионе миф, согласно которому Там-музу была дана в жены богиня, являющаяся возлюбленной другого обитателя шумеро-аккадского пантеона. Таммуз предпочел бежать от своей невесты.

Празднества в честь Таммуза проходили как раз накануне летнего солнцестояния. Он умер в месяц, который в древности носил его имя, и был похоронен с соответствующими почестями. Воскрешение Таммуза было великой радостью. При этом он рассматривался как «искупитель» своего народа.

Таммуз занимал примечательное положение сына и мужа Иштар, вавилонской и ассирийской матери-богини. Иштар, которой посвящена была планета Венера, оставалась наиболее почитаемым божеством вавилонского и ассирийского пантеона. Она, вероятно, была тождественна Астарте.