Но мгла отвсюду черная...

Навстречу бедняку Одна открыта торная Дорога—к кабаку.

В другом стихотворении он говорит про крестьянина:

До смерти работает,

До полусмерти пьян...

После отмены крепостного нрава крестьянство, гонимое из деревни безземельем и голодом, пошло в город продавать свой труд

фабрикантам. Появился городской пролетариат. Тогда городские кабаки наполнились новыми посетителями—рабочим людом, который в дни получки, в предпраздничные и праздничные дни валом валил сюда и в пьяном чаду находил здесь забвение от своих беспросветных будней.

Улицы города особенно шумно оглашались теперь пьяной песней, непристойной руганью, дикими криками, драки и поножовщины. В рабочих каморках и казармах тоже шел «дым коромыслом». Тяжким дыханием отравленных сивухой, плачем избитых женщин, всхлипыванием притихших и вспуганных детей оканчивался «праздничный день» трудового люда.

Наши русские поэты и писатели не сочиняли хвалебных произведений в честь вина, а описывали народное горе и народные не-счастия, происходящие от пьянства.

Поэт Алексей Толстой в своих стихах так изображает то пьяное время:

По нашему русскому царству.

На кляче разбитой верхом,

Один богатырь разъезжает И взад, и вперед, и кругом...

Покрыт он дырявой рогожей,

Мочалы вокруг сапогов,

На брови надвинута шапка,

За пазухой пеннику штоф «Ко мне, горемычные люди!

Ко мне, молодцы, поскорей!

Ко мне, молодицы и девки—

Отведайте водки моей»!

Красив ли он, стар, или молод—

Никто не заметил того Но ссоры, болезни и голод Плетутся за клячей его.

И кто его водки отведал От ней не отстанет никак,

И всадник его провожает Услужливо в ближний кабак.

Стучат и расходятся чарки.

Рекою бушует вино.

Уносит деревни и села И Русь затопляет оно;

Дерутся и режутся братья И мать дочерей продает Плач, песни и вой, и проклятья Питейное дело растет.

Пьянство вошло в быт народа, стало обычаем и неизменным спутником народного быта. Рождение человека, все события его жизни (солдатчина, женитьба, окончание учения, поступление на работу и пр.), смерть человека сопровождались водкой и пьянством. Пили от горя и пили с радости, пили от нечего делать и пили «с устатка» (при усталости), пили при встрече, пили при расставании. «Годовые», «храмовые», «престольные», «местные» и прочие праздники проходили в пьяном угаре. Именины, новоселье, выборы, сходка, покупка и т. д., и т. д„—все это были поводы и случаи для выпивки. Покупку надо было «обмыть», удачу «вспрыснуть», горе—«залить»... Особенно пьяно гуляли «у праздника»:

Не ветры веют буйные,

Не мать-земля колышется Шумит, поет, ругается.

Катается, валяется,

Дерется и целуется У праздника народ!.

А вот едут «от праздника»:

Скрипят телеги грязные,

Н, как телячьи головы,

Качаются, мотаются Победные головушки Уснувших мужиков.

Умны крестьяне русские,

Одно не хорошо:

Что пьют до одурения,

Во рвы, канавы валятся—

Обидно поглядеть.

В. Некрасов.

Народное пьянство с каждым годом росло и принимало угрожающие размеры.

С 1894 г. русское правительство, по проекту бывшего-тогда у власти министра финансов Витте, стало вводить государственную винную монополию, т.-е. продажу водки правительство брало в свои руки, и все доходы от этого дела стали поступать в казну. До этого питейные доходы правительства получались от государственного акциза на спиртные напитки и от сбора за патенты на право их продажи. Производство спирта, а также право торговли виноградными винами и пивом и после введения винной монополии остаюсь за частными лицами, которые платили за это правительству большие налоги. Введение винной монополии делалось якобы с (елью сокращения народного пьянства, но на самом деле оно не только не сокращалось, но с каждым годом количество потребовавшегося в России спирта продолжало расти. Так, в 1892 г. народом было выпито 60 миллионов ведер  водки, в 1902 г.—68 миллионов ведер, в 1907 году — 85 миллионов, а в 1912 г. народ выпил уже  миллионов ведер той же 40 водки.

В 1914 г. в России было около 30.000 казенных винных лавок. Если в 1912 году на одну душу населения падало 12 бутылок водки, то в 1913 году было уже 15 бутылок. В этом расчете душевого потребления водки принято во внимание все население, т.-е. наравне с пьющими водку и непьющие: дети, больные, старики, большинство женщин, трезвенники, сектанты, непьющие народности (напр., магометане, евреи) и т. ч. Поэтому количество потребовавшейся каждым пьющим человеком водки в России было в действительности еще больше (считается, что каждый пьющий выпивал в действительности в три раза больше, чем это падало на каждую душу населения). Если бы все выпитые русским народом в 1912 году бутылки водки можно было сложить вдоль, одна за другой, то они заняли бы расстояние около 500.000 верст: это расстояние почти в полтора раза больше расстояния от земли до луны. Если бы уставить их рядом, то они четыре раза обогнули бы земной шар. Но ведь, кроме водки, русский народ пил еще пиво и виноградные вина. Капиталисты и у нас вложили большие капиталы в дело добывания спирта и пива и в дело алкогольной торговли, наживая на этом громадные деньги. Помещики тоже очень выгодно для себя пустили свои земли под винокуренные заводы, для которых потребовалось много хлеба и картофеля.

Благодаря развитию железных дорог, удешевлению способов перевозки, капиталистической рекламе и т. д., спиртные напитки проникли в самые глухие углы нашей страны. Кто из народа не хотел пить водку, тому капитал услужливо предлагал разные сорта так называемого красного вина, а также пива. Стали пить женщины, стали пить дети.

Пива приходилось в среднем 10 бутылок на каждую душу населения, а вина—3 бутылки (считая опять таки всех без исключения). Чистого, т.-е. 10СГ-го, неразведенного водою спирта во всех этих напитках—водке, вине и пиве—содержалось почти 6 бутылок. Так было в 1912 г., а в 1913 г. народами России было выпито еще больше спирта.

Правда, количество спирта, которое выпивалось тогда в России, в общем было меньше, чем в других странах: например, в России выпивалось спирта почти в 7 раз меньше, чем во Франции, и в 3 раза меньше, чем в Англии (см. рис. 2). Но надо отличать русский алкоголизм от заграничного. Дело в том, что за границей, во-1-х, пили и пьют, главным образом, слабые напитки—виноградные вина и пиво,

. у нас же пили почти исключительно водку; во - 2-х, за границей обычно пили и пьют за сытным обедом, закусывая хорошей едой, у нас—обычно натощак, закусывая скудной едой, подчас просто куском селедки или огурцом; в-3-х, за границей народ более равномерно распределяет потребление вина, пьет хотя и ежедневно, но понемногу, до бесчувствия не напивается; у нас же, в России, потребление водки выражалось по преимуществу в пьянстве, т.-е в сильном опьянении, нередко до безобразно бесчувственного состояния, до потери человеческого образа. Такой способ потребления алкоголя массой русского народа особенно тяжело и пагубно отзывался на его здоровьи. Несмотря на то, что у нас спирта выпивалось в общем меньше, чем за границей, однако, смертность от алкоголизма у нас в несколько раз превышала смертность от алкоголизма за границей. Пьянство разрушало у нас благосостояние рабочей и крестьянской семьи, разоряло их хозяйство. «Ныне натощак, завтра натощак—глядишь, и корову со двора тащат», «водку пить—под оконьем бродить»—говорят народные пословицы:

Ой ты, горюшко великое,

Разудалый добрый молодец,

Забубенная головушка. «

Беззаботный горький пьяница!

Уж на что же ты, крестьянский сын,

Полагаешься, надеешься?

На полях трава не скошена,

Борона, соха заброшена-..

На тебе шапченка рваная И худой кафтан с заплатами,

Из лаптей торчат онучедьки,

Все мочалами опутаны,

Да и лыком изукрашены...

Выйдешь ты на сходку пьяненький,

С головой своей повинною. ,