Генка, задыхаясь от жары и дыма, только и делал, что выбрасывал старый, брал и заряжал новый снаряд. Артем строчил из пулемета, стараясь прикрыть солдат батареи, и приданных им автоматчиков. Борис, виртуозно маневрировал, Олег стрелял, стараясь бить максимально прицельно в слабые места.

И в это самое время, комбриг запросил координаты для огневого удара дивизиона «катюш». Комроты ответил, что, его боевой порядок виден, метров на шестьсот-восемьсот вперед, и вскоре началось светопреставление. Не сразу, стало понятно, что произошло. Потрясение было столь велико, что потребовалось время, чтобы прийти в себя от оцепенения, охватившего всех. Площадь поражения «песнями» гвардейских минометов, пришлась не только по немецким танкам, но и зацепила гребень высоты…

Несмотря на огненный ад, советские танки, позиций не оставляли, и встречали гитлеровцев, точным выстрелом. Броня столкнулась с броней, развернулись ожесточенные схватки машин с машинами — огневой бой продолжался. И так не полная рота редела, капитану управлять боем становилось все труднее, особенно без батареи и роты автоматчиков. К тому же, ему и самому, нужно вести огонь, ведь выстрел командира самый точный, крайне необходимый в самый критический момент для боевого порядка роты…

А тем временем, один за другим выходили из строя соседние, с экипажем лейтенанта Сушкина, танки. Задымилась машина лейтенанта Соколова, за ней другие «тридцатьчетверки» — фамилии командиров экипажей, еще не запомнили…. И вот в роте, кроме командирского, осталось четыре экипажа. Еще одно орудие разбито в батарее. Смертельно ранен гвардии лейтенант Ватрухина. Командование батареей принял командир орудия старший сержант Артюшин. Все, по-сути их осталась кучка, и высоту не удержать. А вражеские самолеты, утюжат плотно, словно норовят перепахать всю округу.

И тут еще, назревает дополнительное задание, в ушах ротного, звучит знакомый голос радиста батальона:

— «Сокол. Сокол! Вас обходят справа! Внимание, вас обходят справа до двадцати танков! Идут на Яковлево». Перед высотой тоже около двух десятков тяжелых и средних танков.

— Вас понял. — Скрипнув зубами, ответил ротный. — Он как мог, осмотрелся — оголять позицию здесь явно нельзя, но надо и тыл закрывать. — Что делать?

А время идет, нужно думать быстро — кого послать, а кого, лучше оставить на высотке, командовать экипажами. Старший лейтенант Бочковский, сделал странный выбор — вызвал, и оставил за себя лейтенанта Сушкина, понадеявшись на боевой опыт, нового товарища. А сам, немедля приказал своему механику-водителю, устремиться вниз к церкви, чтобы встретить немцев, обходящих высоту с фланга. Олегу, только и оставалось, что пытаться корректировать огонь, стрелять самому, и руководить перемещением уцелевших танков. Да прикидывать боезапас, каждой машины, ведь в танках с рацией, боеукладка намного меньше, чем без нее. Каков бы ни был накал, суетиться, и зря выстреливать снаряды не стоило, без снарядов танк, лишь бронированная коробка, которую можно поджечь, и сбить гусеницы.

А тут еще, фашистские стервятники, почти непрерывно бомбили высоту, хотя основная масса эскадрилий и полетела дальше, на нее постоянно заходило несколько звеньев. Только танкисты продолжали сражаться, свято соблюдая девиз: — «Гвардия в бою не отступает!» И она не отступала, только ее ряды редели. И три «тридцатьчетверки», умело маневрируя, героически отбивали натиск озверелого врага. Парням из будущего, было трудно подобрать слова, чтобы воздать должное стойкости экипажей. По существу, горсточка танкистов, в число которой входил и танк с номером «79», была уже окружена. Враг поливал огнем дотла выжженную землю.

Не имея боевого опыта, с самого рассвета вести бой, это было чрезмерно, невыносимо трудно, но деваться было некуда. В такие моменты, организм словно перестраивается, становится двужильным, но потом возьмет сил вдвойне. О потом, Тема уже не думал, как и бойцы, его экипажа — они жили мигом, мгновениями, боем. Стреляй, заряжай, веди — или умри.

Сдерживать продвижение «тигров», и других танков, одновременно, пытаясь уходить из-под сброшенных бомб, было невозможно. Тем временем, осознав положение, командир батальона, капитан Федорченко решил захватить на южной окраине Яковлево, господствующую высоту в районе мельницы. Оттуда немцы вели огонь по переправе через реку Ворскла, и комбат под сильным обстрелом и бомбардировкой выбросил за переправу два взвода танков. Стало чуточку легче. Кто знает, сколько бы еще так продержались, и сколько бы машин уцелело в бою, но почти все эскадрильи самолетов люфтваффе, полетели дальше, на основную цель.

В то же время, «тридцатьчетверка» командира роты, удачно достигнув церквушки, и укрывшись за ней, ударила немецкие танки по бортам. Танки ползли на малой скорости, вдоль речного берега — по заболоченной низине, не разгонишься, и их еще можно было перехватить. Ротный, первым же выстрелом поджег головную машину — она вспыхнула, как факел, и он, уже перенес огонь на замыкающие. Но странное дело, загорались и те танки, которые находились в середине и по которым он огонь не открывал. Вскоре стало понятно, посему — из-за реки по фашистам, ведут огонь танки второго батальона. И как результат, из двадцати танков противника, только трем-четырем удалось вырваться назад.

Но тут, стало заметно, что немецкие танки устремляются в обход высоты слева, в направлении деревни Погореловка, где им удалось преодолеть реку Ворсклу, и занять Покровку. Олег, даже при большем количестве «тридцатьчетверок», не знал бы — куда их направить? А теперь и подавно. Но тут он заметил стремительно возвращающийся на высоту, танк ротного, а вскоре прозвучал приказ в эфире:

— Всем выйти из боя, и отойти за реку!!!

Получить такой приказ, было смерти подобно. Выходить из боя днем, при огневом соприкосновении — чрезвычайно опасно и бесперспективно. Тем более машины повреждены. А тут еще, танк младого лейтенанта Соколова, в котором потушили пожар, маневрируя, очутился в яме и не мог выбраться. Машина становилась мишенью для врага. К ним на помощь поспешил лейтенант Шаландин, прикрывал огнем. Тут же, прямо под сильным огнем, заряжающий рядовой Ельцов и радист танка Соколова — Тепликов, выскочили из танка, и зацепили свою «тридцатьчетверку», буксирным тросом. Рванули. Трос сорвался. А танки врага приближались. С каждой секундой уменьшалось расстояние, сильнее становился огонь.

Еще остававшиеся на ходу, танки ротного и младшего лейтенанта Захарова, стали как могли, помогать и прикрывать их. Соответственно, экипаж танка номер «79», выкладывался изо всех сил, чтобы прикрыть их всех. Артем бил по пехоте, Борис постоянно бросал машину то вправо, то влево, Геннадий, как отлаженный механизм, брал и заряжал нужный снаряд. Ну а Олег, вертясь как волчок, пытался прикрыть их всех, но куда там, только снаряды израсходовал. Хотя отвлек внимание на себя. И пока шел этот, невыгодный советским экипажам, бой-отход, не менее семи немецких танков уже обошли высоту слева, а еще шесть двигались прямо на остаток роты. Еще одни, количеством до десятка, обходили справа. Перехватывать их, уже не было кому, а тут еще, снаряд «тигра» прошил броню застрявшего танка Соколова, и поджег его. Экипаж, не раздумывая, покинул машину, но спасшиеся танкисты, уже никак не могли помочь своим товарищам.

— Все, больше стрелять нечем — доложил Генка лейтенанту.

— Как не вовремя — с сожалением, отозвался тот, и дал знак Артему, чтобы он сообщил ротному.

— Я пустой! — Получив знак от Олега, проорал в микрофон Тема, минуя всякие позывные.

Никто не успел отреагировать, как два снаряда один за другим поразили «тридцатьчетверку» комроты. И ротный с экипажем, отстреливаясь от немецких автоматчиков, начал отходить, к машине Олега, естественно не неся с собой снаряды.

— У-у — раненым зверем, взревел тот — отсекаем фрицев.

И уже не экономя патронов, они с Артемом стали поливать пулеметными очередями фашистов. На поле боя остался один танк Влада Шаландина, уничтоживший два «тигра» и два средних «панциря». Но в разгар боя, и его «тридцатьчетверка» была подбита. И загорелась, но Владислав, не покинул боевую машину и продолжал вести огонь…