Стандарты бренда – религия фронт-офис-менеджера. Игорь руководствовался ими в большинстве случаев. Он знал, что в мире нет более удобных правил, которые разрешали бы проявлять свое лицемерие к людям столь бесцеремонно и безнаказанно и в некоторых случаях даже получать похвалу руководства. Стандарты – это униформа для души работника гостиничного хозяйства или даже белый халат, который преградит путь всякой нравственной заразе в организм облаченного в эту сутану.

Игорь всегда ловко уходил от самых простых человеческих просьб гостей. Болит голова? Что посоветовать? Отель может купить вам таблетки и отдать чек. Не полегчало? Странно, мы вам приобрели то, что вы попросили. Украли кошелек? Не расстраивайтесь. Удостоверьтесь, что вам хватит наличных на оплату проживания в гостинице, а мы тем временем вызовем милицию. Растянули ногу в фитнес-центре? Это ужасно! Скажите, а какая у вас была обувь? Ну что вы, в таких шлепанцах заниматься запрещено, отель может вас оштрафовать – вы претендуете на страховку. Целая армия пунктов и правил вставала на защиту служителя бренда и обезоруживала любого иноверца, пытавшегося нарушить заветы.

– Носов, привет, – к Игорю подошел невысокий пятидесятилетний человек в недорогом костюме, дешевых нечищеных ботинках и с серым лицом, в прошлом изъеденным оспой.

– Александр Николаевич, приветствую тебя! Как криминальная и политическая обстановка? – Игорь поздоровался с начальником службы безопасности отеля.

– Носов, ты все шутишь? – ехидно спросил Кротов. – Смотри, дошутишься.

– А что такое, Александр Николаевич, пятница ведь. Завтра, наконец, выходной.

– Это ты прав, – растянуто сказал Кротов, поправляя рацию на ремне. – Только подожди еще – сейчас начало дня. Ты что, наших пятниц не знаешь?

– Сплюнь, Александр Николаевич, а то точно какая-нибудь хрень случится, – Игорь улыбнулся, а Кротов символически сплюнул через плечо.

– Слушай, Носов, у меня для тебя есть информация. Сегодня у нас новая «девочка» работать будет. Не пали ее, – Кротов заглянул Игорю в глаза.

– А Улоф знает? – Игорь наигранно вопросительно посмотрел на Кротова.

– Я еще ему не представлял. Знаешь, ты там не подумай чего. Просто времени не было, пойми.

– Александр Николаевич, ничего личного, но правила есть правила. Ты же знаешь, что такси и проститутки это не моя тема? Сегодня промолчу, но на следующей неделе – извини, вскрывайся сам.

– Ладно, я тебе ее покажу, чтобы ты запомнил. Ну и швейцарам заодно. – Кротов кому-то позвонил по мобильному телефону и отвел Игоря от стойки, ближе к гардеробу. – Нос, только прошу тебя, ты это… особо не распространяйся… А если хочешь ее попробовать, то я организую – вообще не вопрос.

– Не, с утра не хочу, – Игорь улыбнулся, – а за Улофа не беспокойся, не сдам.

К Игорю с Кротовым прямо из холла подошла румяная блондинка среднего роста с голубыми глазами, радушным открытым лицом и плотными формами. Она была по-девичьи мила, чего Игорь совершенно не ожидал. Кротов с подозрением окинул взглядом холл и удалился, оставив Игоря с девушкой наедине.

Девушка оказалась приезжей из Донецка. Ее звали Анной, и было ей всего двадцать два года. Она рассказала какую-то жуткую историю болезни матери и о крайней нужде в деньгах, словно пытаясь оправдать пред Игорем свой «путь». Игорь внимательно послушал ее откровения о том, что она волнуется и сегодня впервые в Москве пробует «выставить» себя подороже. Ему стало неприятно смотреть на нее и разговаривать с ней, поскольку в нем с трудом уживалась терпимость к проституткам, которых по иронии судьбы в отель «приглашал» бывший начальник районного ОВД Александр Николаевич Кротов. Игорь посоветовал Анне сидеть в лобби-баре в поисках клиентов и вернулся к стойке.

Игорь стоял «на защите» гостеприимства во всеоружии, когда из ресторана вышел сытый и довольный Улоф, поправлявший брюки в надежде втиснуть в них свисающий живот. Улоф исполнил обязательный ритуал и подошел к стойке. Несколько пространных шуток на европейский манер, напутствия и отработанное годами пустое рукопожатие с «искренне» улыбающимся лицом – это то немногое, что получали работники службы приема и размещения отеля во главе с Игорем каждое утро.

Игорь «доложил обстановку» и, проводив Улофа до служебного коридора, вернулся к себе в кабинет. Оставшись один, Игорь расслабился: снял пиджак и, немного ослабив галстук, развалился в кресле и закурил.

Блуждающий взгляд его наткнулся на календарь, неуловимый ползунок которого настойчиво двигался к декабрю. Прищурившись, Игорь посмотрел на даты, отмеченные красным маркером и, не вспомнив, что означали его пометки, откинулся в кресле и обратил внимание на заметку о китайцах в блокноте. Прочитав свою запись, Игорь взял в руки мобильный телефон и позвонил Юле, сотруднице компании, сопровождавшей туристов.

– Малыш, привет! Ты сегодня будешь? – ласково начал Игорь.

– Привет. Буду. Дождись меня. Нам надо поговорить.

– Конечно, дождусь, – ответил Игорь, – я для нас…

Юля неожиданно отключилась. Игорь недоверчиво и с удивлением посмотрел на телефон, который сообщал о нескольких секундах оборвавшегося вызова. Ему захотелось повторно перезвонить ей, но, решив, что разговор прервался не по его вине, совершать новый звонок не стал.

Вновь откинувшись на кресле, он принялся беспорядочно просматривать текущие документы, уносясь все дальше и дальше в размышления о своем ближайшем будущем.

Недавний разговор с матерью нарушил его устоявшуюся жизненную трясину, что теперь не давало ему покоя. Собравшись с мыслями, Игорь обдумывал услышанное от матери известие о необходимости продажи квартиры в Городе, где он сейчас жил, и о предстоящем переезде в Москву. Игорь ожидал этой «новости» почти два года и потому безразлично и послушно согласился с матерью.

Игорь боялся, что застрял и увяз в Городе, в отеле и в себе. Перемены должны были случиться, их неотвратимость угнетала и одновременно окрыляла его.

Оксана Викторовна не жила с сыном уже три года, уехав в столицу к Юрию Петровичу Никитскому, состоятельному деловому человеку. Несмотря на существующий достаток в семье Игоря, Оксана Викторовна не спешила с продажей квартиры, ведь это единственное жилье, которое есть у нее с сыном. Игорь ценил мать, понимая, что для нее это второй брак и она очень разумный и последовательный человек, который никогда не совершит необдуманный поступок. Между ними существовала договоренность, что некоторое время, растянувшееся на три года, он поживет один, прежде чем они решатся на продажу недвижимости.

Сразу после того, как в прошлом году она официально вышла замуж, проживание Игоря в их старой однокомнатной квартире стало бессмысленным и одиноким, хотя он все же не торопил события по своим причинам. Ему были известны проблемы друзей и сверстников, которые вынужденно ютились в городских «хрущевках» со своими родителями с безысходным пониманием того, что приобрести свою недвижимость большинство из них не в состоянии до конца жизни. Подобная ситуация обошла его стороной, и то одиночество, которое он испытывал, стоило той свободы, которой он искренне дорожил.

За годы детства и юности в Игоре не взросла привязанность к месту, где он родился и вырос. Нередко он вспоминал банальные события, случившиеся с ним здесь, но почти никогда он не придавал значения тому миру, в котором жил, призрачность которого доказывал предстоящий переезд. Ничего не останется после него в Городе: кличка, первая девушка, несколько драк и, пожалуй, все. Список контактов мобильного телефона Игоря не содержал номеров ни лучшего друга, ни любимого человека.

Оставить Город казалось легко, если бы не отец, покинувший семью, когда Игорь учился еще в третьем классе. Мысли об отце были противоречивыми. Игорь держал в себе растворяющуюся со временем обиду брошенного ребенка, в то же время, в каком-то христианском или ином человеческом понимании, Игорь не мог просто взять и отказаться от него, несмотря на ту пропасть во времени, которая их разделяла.