Часто он вспоминал насмешки ребят над отцом, когда он появлялся пьяным во дворе и присоединялся к их игре в футбол или когда позже они играли в карты. Хотя, пожалуй, это были самые безобидные его выходки.

Чувство настоящей неприязни в Игоре вызывало то предательство, которое он совершил, уходя из семьи. Игорь часто встречал его по пути в школу, когда он шел на завод. Женщина, к которой он ушел, многократно звонила Игорю, в то время как мать была на работе. Она просила его жить в новой семье с отцом, который «любит его больше всех». Позже оказалось, что у нее был ребенок-инвалид и отец ухаживал за ним и выводил на прогулку. В минуты таких встреч Игорь нестерпимо стыдился и ненавидел отца, уделявшего все внимание чужой юродивой девочке, а не родному сыну.

Несмотря на множество событий, пережитых Игорем, отец и детство были взаимосвязаны еще на протяжении многих лет, пока Игорь не смог полностью освободиться от своих переживаний.

С тех пор как мама уехала жить к Юрию Петровичу, Игорь был последним и единственным родным человеком, оставшимся у отца. Игорю пришлось наблюдать многолетнюю деградацию в прошлом неплохого и востребованного инженера. Довольно часто бывая у него, Игорь чувствовал ту преступную бесхарактерность, которая привела отца к горячке и принудительному лечению. Однако пережитые им в белой горячке страхи со временем стерлись, и он вновь пристрастился к водке, может, даже и в большей степени, чем раньше. Какое-то время он пил остервенело, словно пытаясь компенсировать ту пору, когда месяцы лечения не позволяли ему употреблять алкоголь. Этап воздержания, так же как и последующая распущенность, открыла уже взрослому Игорю отца с новой стороны…

Размышления Игоря об отце прервал звонок на мобильный телефон.

– Нос, пошли пообедаем, – радостно голосил Бабакин, руководитель службы питания отеля. – Уже первый час, я голодный как собака. Во сколько пойдем?

– Секунду подожди, кто-то по внутреннему звонит, – Игорь услышал перепуганный голос горничной Нины. – Бабакин, я перезвоню.

– Игорь Сергеевич, поднимитесь срочно на четвертый этаж. Здесь такое! Прошу вас, быстрее, – возбужденно проговорила горничная и бросила трубку, не оставив возможности Игорю выяснить ситуацию.

Игорь, выбежал в холл, решив поехать на гостевом лифте, что было бы гораздо быстрее, чем ждать служебный. Тут же наткнувшись на Кротова, он взял его с собой.

– Игорь Сергеевич. Там в четыреста пятом… – Нина задыхалась и показывала рукой в сторону номера, – там, там девушка…

Игорь с Кротовым немедленно проследовали к номеру, где их взгляду предстала ужасная картина, которую менее всего ожидал увидеть Кротов.

– Еб твою мать, – выругался он, заметив на кровати обнаженную бездыханную девушку.

Девушка лежала на животе: ее фигура и плохо прокрашенные волосы сразу напомнили Игорю Анну. В номере было беспорядочно: на полу валялась початая бутылка водки, остатки принесенной с собой еды и несколько использованных презервативов. Из промежности по ее ногам текла кровь, растворяясь крупными алыми пятнами на белоснежной простыне. Взгляд Игоря остановился на простом медном крестике на дешевой серебряной цепочке, который перевернулся на шее Анны и оказался на спине. Игорь на мгновение замер, рассматривая потертый крестик.

– Вставай, шлюха! – ругался Кротов, перевернув девушку навзничь и пытаясь ее растормошить. – Да выключи ты эту хреноту!

– Да, конечно, – Игорь выключил телевизор, издававший томные скрипы порноканала, и вышел в коридор в поисках горничной. – Нина, сколько номеров на этаже занято?

– Все выездные. Только в этот два часа назад заехали.

– Кто заехал?

– Двое, кажется, и эта с ними была. Улыбалась еще. – Горничная опять запыхалась. – Ее убили, да?

– Никого не убили, все нормально. Успокойтесь. Рассказывайте, что случилось.

– Да я не знаю, было тихо, потом она заорала, и минут через пять они убежали.

– Понятно, – Игорь на мгновение задумался. – Кому вы еще звонили?

– Никому.

– Правильно. Принесите чистые простыни, полотенца и стойте здесь, никуда не уходите, – Игорь исчез за дверью номера и обратился к перепуганному Кротову. – Ну как она?

– Очухалась! – Кротов ослабил галстук, сел рядом с Анной на кровать и вытер пот со лба. В следующее мгновение он аккуратно приподнял голову Анны, поддерживая ее за затылок. Пальцы его запутались в цепочке и густых волосах Анны. – Гляди, сука, еще с крестом ходит.

– Что? – спросил Игорь, не отводя взгляда от разбитого лица девушки.

– Ничего, – Кротов посмотрел ей в лицо. – Чёрт, они ей еще и зубы выбили, отморозки. Посмотри.

Анна с трудом открыла глаза, чувствуя боль разбитых губ и десен. Превозмогая боль, она поднесла ладонь к губам, и лицо ее исказилось в отвратительной гримасе боли и отчаяния.

– Кто такая? Как здесь оказалась? Документы есть? – нарочито заорал переменившийся в одночасье Кротов, заметив, что горничная заглянула в номер.

– Что? – непонимающе смотрела Анна, пытаясь прикрыть наготу покрывалом.

– Регистрация есть? К кому приехала? Как оказалась в номере? Так, понятно. Никаких документов.

– Я, я… – слезы наполнили ее большие голубые глаза.

– Тебя что, в ментовку сдать за проституцию?! – Кротов продолжал грубо разговаривать и наседать на Анну. – Что говоришь? Нет! Претензии к отелю есть? Нет! Ну, раз нет, тогда собирайся и вали отсюда.

– Нина, помогите ей одеться. Быстро! – приказал Игорь горничной, выйдя из номера и более не желая оставаться там вместе с Кротовым.

– Куда ты ее сейчас? – поинтересовался Игорь, глядя на Кротова, который тоже вышел из номера, оставив горничную с Анной наедине.

– Тебе какая разница? – грубо ответил Кротов.

– Да мне вообще плевать, понял! – разозлился Игорь. – Забирай ее и катись с ней нахер из отеля!

– Ладно, не ори. Кто знал, что так получится? – Александр Николаевич выглядел растерянным и пытался собраться с мыслями, так как история с Анной могла стоить ему должности. – Слушай, я ее по пожарной лестнице выведу через другой подъезд и отвезу куда надо. Не шуми.

– Нина, ты скоро? – крикнул Игорь, приоткрыв дверь в номер и услышав причитания горничной.

– Еще чуть-чуть и выходим, – ответила она, продолжая жалеть Анну. – Да что ж за изверги-то такие, ироды. Ты терпи, девонька, терпи…

– Вот что, Кротов, я пошел. Дай Нине пять тысяч, чтобы молчала и белье убрала, а телку ты свою сам выводи. Я тебя не видел, давай, пока. – Игорь быстро ушел в сторону гостевого лифта, оставив Кротова с Ниной и Анной.

Вернувшись в кабинет, он закрыл дверь и достал бутылку подаренного гостями коньяка из шкафа. Налив коньяк прямо в чашку из-под кофе, Игорь одним махом выпил его содержимое и закурил. Коньяк благородным теплом наполнил тело Игоря, который несколько минут почти неподвижно сидел в кресле, вспоминая историю с Анной и безмолвный медный крестик, застывший на ее спине.

– Бабакин, пошли обедать. Я освободился, – Игорь положил трубку и направился в столовую.

Суета шумного дня уступала место безмолвной прокуренной тишине вечера, и каждый новый выпитый глоток коньяка растворял Игоря в себе самом, нагоняя на него невыносимую тоску. До конца рабочего дня оставалось не более получаса, и он решил ненадолго выйти к стойке и узнать текущую ситуацию с заездами, прежде чем отправиться домой.

Отель, как обычно в вечерние часы, гудел словно улей. Некоторые гости заняли места в лобби-баре и пили пиво. Часть гостей уютно разместилась в ресторане, а кто-то экзаменовал на знание английского «штатных» проституток отеля, топтавшихся на пороге индустрии гостеприимства.

– Ирина, это шведы? – Игорь поинтересовался шумной компанией, желая в большей степени проверить свой профессионализм, нежели действительно узнать их гражданство.

– Какие? – спросила Ирина.

– Вон те белобрысые в мятых рубашках и с рожами как светофор, – Игорь деликатно показал взглядом в сторону лобби-бара.

– А, эти… Да, это шведы, Игорь Сергеевич. Платят по кредитке. Взяли два двухместных, депозит внесли, – четко ответила Ирина. – Кстати, Улоф уже уехал?