Есть в Греции остров под названием Керкира. Там живут коринфские поселенцы, но живут сами по себе, независимые от правителей Коринфа. Туда, на Керкиру, отправил Периандр своего сына Ликофрона. Там и жил Ликофрон, пока Периандр не состарился и не прислал к нему послов с просьбой вернуться в Коринф и принять от него власть. Ликофрон ответил: «Пока в Коринфе живет Периандр, ноги моей не будет в этом городе!» — «Хорошо, — написал ему в ответ Периандр, — приезжай в Коринф и правь Коринфом, а я тотчас уеду на твое место в Керкиру и буду править Керкирой». Ликофрон согласился и стал готовиться к отъезду. Керкиряне, узнав об этом, всполошились. Одна мысль иметь своим правителем Периандра приводила их в ужас. И тогда они убили Ликофрона в его доме, а Периандру написали, что сын его умер и что Периандру нет никакой нужды перебираться на Керкиру.

Мстя за смерть сына, Периандр со всем своим флотом пошел на Керкиру войной. Он опустошил остров, выжег поля, захватил в плен триста сыновей знатнейших керкирян и продал их в рабство в Лидию. Когда корабль с юношами-рабами достиг Самоса и самосский тиран Поликрат узнал, откуда и куда плывет корабль, ему стало жаль молодых керкирян. Он передал им совет бежать с корабля и искать защиты в храме самосской Геры. Здесь, под позолоченной крышей храма, они были под покровительством божества, и коринфяне не смели их тронуть. Корабельщики вернулись ни с чем, а юношей самосцы потом отвезли домой на Керкиру.

С этих-то пор и стал Периандр Коринфский заклятым врагом Поликрата Самосского.

О том, как умер Периандр, Геродот не рассказывает. Об этом рассказывает другой греческий писатель. Периандр был стар, одинок и всеми ненавидим. Он боялся, что, когда умрет, граждане разроют его могилу и осквернят его прах. И он решил умереть так, чтобы никто никогда не узнал, где его могила. Он вызвал к себе двух воинов и отдал им тайный приказ: в полночь выйти из дворца по сикионской дороге, первого встречного путника убить и похоронить тут же на месте. Потом он вызвал четверых воинов и отдал приказ: через час после полуночи выйти на сикионскую дорогу, настичь двух воинов и умертвить их. Потом вызвал восьмерых воинов и приказал: через два часа после полуночи выйти вслед четверым и умертвить их. А когда настала полночь, Периандр закутался в плащ, незаметно вышел из дворца и пошел по сикионской дороге навстречу двум солдатам. Была тьма, узнать его никто не мог. Через полчаса он был убит двумя солдатами, еще через час эти двое были убиты четырьмя, еще через час эти четверо были убиты восемью. Так исполнилось последнее желание Периандра: никто никому не мог указать место его могилы.

Дарий выполнил просьбу Силосонта: он послал на Самос персидское войско, остров был завоеван, и Силосонт стал его наместником. До сих пор под власть персов были только греческие города в Малой Азии; теперь под властью персов стали переходить и греческие острова в Эгейском море.

Был в Греции город Кротон, а в Кротоне жил врач Демокед. Отцу Демокеда не нравилось, что его сын занимается не политикой и не торговлей, а лечит людей. Демокед сбежал из дому и уехал на остров Эгину. Здесь он прожил один только год и стал знаменит на всю Грецию. На второй год его пригласили к себе египтяне за талант серебра; на третий год его пригласили к себе афиняне за полтора таланта серебра; на четвертый год его пригласил к себе Поликрат Самосский за два таланта серебра. Когда Поликрат поехал к коварному Оройту, врач Демокед поехал вместе с ним. А когда Оройт казнил и распял Поликрата, врач Демокед был схвачен и обращен в рабство.

Однажды царь Дарий на охоте вывихнул себе ногу. Лучшие персидские и египетские врачи пытались вправить сустав, но безуспешно. Семь дней и семь ночей отболи царь не мог заснуть. Тогда один придворный вспомнил, что в Сардах он слышал о греческом враче по имени Демокед. Послали в Сарды, отыскали Демокеда в толпе рабов наместника — Оройта и как был, в цепях и в лохмотьях, доставили его в царский дворец.

Какими средствами лечил Демокед царя Дария, неизвестно, но прошло немного дней, и царь был исцелен. Дарий не помнил себя от радости. В награду Демокеду он подарил две золотые цепи на шею, такого же веса, какого были железные цепи у него на руках и на ногах. А каждая из царских жен зачерпнула ему из своего денежного ларца полную чашу золотых монет. Золота было столько, что раб, шагавший вслед за Демокедом и подбиравший монеты, которые падали через край, собрал себе большую груду золота. Демокеду отвели богатейший дом в Сузах, Демокеда приглашали обедать к царскому столу, Демокеду дозволяли все, кроме одного: возвращения на родину. А этого-то ему и хотелось больше всего.

Спастись Демокеду удалось так.

V любимой жены Дария Атоссы появился нарыв на груди. Она показала его Демокеду. Демокед обещал вылечить нарыв, если Атосса сделает для него то, что он попросит. Царица поклялась. Нарыв прошел. И тогда Демокед сказал царице, о чем она должна была попросить царя.

Ночью царица сказала царю: «Дарий, супруг мой, ты молод, силен и могуч. Тебе давно пора прославить свое имя великими победами. У меня в свите есть женщины всех народов твоего царства, но нет ни одной греческой женщины. Покори для меня Грецию! Если же ты хочешь сперва узнать получше, с кем придется тебе воевать, нет ничего легче: у тебя есть грек Демокед, пошли его в Грецию соглядатаем, и ты узнаешь все, что тебе нужно».

Вот каким образом в первый раз была подсказана Дарию мысль о походе на Грецию.

Дарий сделал то, о чем его просила жена. Он отправил Демокеда в Грецию соглядатаем и дал ему в спутники пятнадцать персов. Они плыли вдоль греческих берегов от города к городу, запоминая и записывая все, что нужно. Так они достигли Кротона, родного города Демокеда, и здесь Демокед бежал с корабля. Персы уговаривали кротонцев выдать им беглеца, грозили царским гневом и царским войском, но все напрасно. Они вернулись к царю с рассказами и записями о том, что они видели в Греции, но без Демокеда.

А Демокед остался на родине, стал уважаемым гражданином и даже женился на дочери самого знаменитого человека во всем городе — Милона Кротонского, первого в Греции силача, того, который таскал на плечах быка, одним напряжением жил на лбу рвал веревку, натянутую вокруг головы, и умел, не раздавливая, держать в пальцах гранатовое яблоко так, что никто не мог его вырвать.

Отрезать нос и уши — у персов это самое позорное наказание. Недаром так негодовали семеро персов, узнав, что над ними правит самозванец с отрезанными ушами. Но нашелся один перс, который сам себе отрезал нос и уши и которому это принесло не позор, а почет и славу.

Вот как это случилось.

Пока Дарий лечил свою вывихнутую ногу, а войско его завоевывало для Силосонта остров Самос, в самом сердце персидской державы произошло восстание. Восстал Вавилон. Восстание готовилось давно; у вавилонян было оружие, были припасы, квадратные стены были все так же высоки, сто медных ворот были все так же неприступны. Персы пытались повторить хитрость Кира и войти в город по руслу Евфрата, но вавилоняне были настороже, и хитрость не удалась. Осада длилась полтора года, а конца ей все не было видно.

Тогда-то Зопиру и пришла в голову его мысль.

Зопир был сыном Мегабиза, одного из семерых заговорщиков. Зопир был любимым другом царя Дария. И вот Зопир отрезал себе нос и уши, обрил себе голову, исхлестал себя бичом и, весь окровавленный, явился к Дарию. Дарий с криком вскочил с трона, увидев своего друга. «Не гневайся, царь, — ответил Зопир, — что я не поделился с тобой моим замыслом: ведь тогда бы ты не позволил мне его исполнить. Прошу тебя об одном: не удивляйся, когда увидишь меня во главе вавилонян. И прошу тебя о другом: на девятый день поставь против южных ворот тысячу воинов, которых тебе не жалко; на двадцатый день поставь две тысячи против северных ворот; на тридцатый день поставь четыре тысячи против восточных ворот; а на пятидесятый день прикажи идти на приступ со всех сторон, но лучшие войска поставь у юго-западных ворот. Думаю, что все запоры уже будут у меня в руках».