— Да, точно… а я смотрю не могу вспомнить, откуда лицо знакомо. А внук то где?

— Да вон спит, мы тут с утра уже, — указал на свернувшегося калачиком у стены парня.

— Понятно…

— Я Сагал, а внука Талес зовут, — приложил он правую руку к груди и медленно кивнул.

— Талес… Талес… — задумался я и на автомате в слух сам себе ответил, просто вырвалось из-за туповатого моего состояния, — а помню, незаконно рожденный сын князя.

Дед аж подпрыгнул… Тарин дернулся к ножу, а у меня наконец включились мозги в работу, и я выставив обе пятерни перед собой сказал не громко:

— Тихо! Тихо… Сядь Сагал, — и тихо потянул деда за рукав.

Дед сел с выражением лица «Штирлиц еще никогда не был так близок к провалу», и спросил:

— Но как? От куда?

— Прости Сагал, но так случилось, что в Хартском каменке вы ночью слишком громко разговаривали, а мне, в соседней комнате не спалось и я слышал ваш разговор… Не бойтесь, мне не нужна ваша тайна, и пусть она с вами и остается, — сказал я и посмотрел на Тарина, который сидел с очень удивленным лицом.

— Я состарился, и уже не такой внимательный…

— Дай-ка дед твою флягу, — сказал Тарин, — и теперь вы двое объясните мне, о чем вы тут говорите, и не вздумайте потешаться над именем покойного князя.

— Что ты наемник… — начал было дед.

— Это я сейчас наемник, — чуть наклонился к деду Тарин и почти зашипев сказал, — при славном Васлене… Ладно… здесь не то место, что бы про это говорить.

Дед одобрительно кивнул, потом наклонив голову присмотрелся к Тарину, и указав ему на грудь пальцем в районе правого соска сказал:

— Если у тебя здесь шрам от икербского копья… то я тебя знаю.

— Есть шрам, — хмуро ответил Тарин, — только знали про это два человека всего, славный Васлен и охранитель его, но оба мертв… Не может быть! Дасар!

— Я уже много лет Сагал… Тысячник Тарин, — улыбаясь наклонил голову дед.

— А как же пожар в башне… ты же сгорел говорили.

— Нет, не сгорел, как видишь, я нарочно это все устроил, что бы исчезнуть, потому что Васлен, когда понял, что его отравили, наказал мне разыскать его наследника и защищать пока жив буду.

— Все Дасар… вернее Сагал, не говори тут больше ни слова… потом, думаю у нас будет время поговорить.

— Хорошо Тарин.

На территорию просторной площади ратной школы въехал верхом всадник, и прокричал:

— Вторая правая сотня! Собраться, проверить имущество и оружие! Как сыграет походный горн, выходи за ворота строиться на марш!

— Обед дадут? — выкрикнул кто-то.

— Дадут ужин двойной пайкой! Но после марша, — ответил всадник, развернул коня и поскакал к воротам.

— Ну раз скоро выходить, — достал Тарин трубку, — давай Никитин, подышим трубкой да собираемся.

— Давай, — ответил я и доже начал набивать трубку местным самосадом.

Дед поднялся и пошел будить Талеса.

Горн проиграли три раза, и ополченцы нашей сотни потянулись на выход, за ворота. Большинство из ополченцев службу знали и построились быстро, в колонну по двое. Позади нас с Тарином встали Сагал и Талес и колонна, замыкаемая тремя телегами с водой, провизией и снаряжением двинулась на выход из городища. Возглавляли колонну два всадника — сотник Алуш и его помощник. Идти нам предстояло на юг, к Желтым горам.

Часа через три пути впереди что-то прокричали, колонна встала кто-то побежал к кустам рассупониваясь, кто-то присел прямо на землю приложившись к фляжке, я понял, что поступила команда вроде «перекурить и оправиться», что я тоже поспешил сделать, отойдя в кусты.

Стемнело, около часа двигались с зажженными факелами. Колонна втянулась на центральную улицу большого многодворца, прошла его насквозь и встала лагерем. Выставили караулы, у одной из телег — походной кухни, развели два больших костра и начали готовить ужин, а мы с нашими новыми знакомцами расположились под одиноко стоящим деревом, чуть в стороне от основного расположения. Расстелив плед я лег на землю подставив под ноги ранец… гудят, я так далеко и долго пешком давно не ходил. Талес подсел рядом и сказал:

— Хочу тебя поблагодарить.

— Сагал меня уже поблагодарил…

— Я видел твой бой… не могу понять, у кого ты учился ратному делу?

— Везде понемногу, но в основном Тарин конечно научил, и друг его. А зачем ты в ополчение пошел, если тут тебе придется защищать твоих врагов?

— Нет, — улыбнулся Талес, — я буду защищать свой народ и земли Трехречья… а потом разберусь с врагами и убийцами отца.

— Тебе понадобится помощь… Более того, если ты хочешь вернуть принадлежащее тебе по праву рождения, ты должен заручиться поддержкой больших и знатных родов… ну мне так думается во всяком случае.

— Тебе правильно думается, — вступил в разговор Сагал, — змею надо убивать тогда, когда она не чувствует опасности… Я думаю про волю богов и благословение Большой Луны на нашу с вами встречу… вы посланы нам в помощь.

— Давайте сначала дождемся окончания похода, и те, кто останутся живы, уже будут прислушиваться к воле богов, — тихо сказал Тарин, — у Никитина тоже есть дело успокоения духа… дело чести.

— Да уж… — тяжело вдохнул я, ощущая как снова накатывает чувство глубокой вины… Вины в том что я вообще вторгся в жизнь Кузнеца и его семьи. Я чуть сдвинул рукав и погладил браслет, что повязала мне Дарина на запястье.

— Скучаешь? — спросил Талес.

— Что?

— По невесте скучаешь?

— У меня нет невесты.

— Т. е. ты позволил повязать на себя «девичье сердце», и говоришь что у тебя нет несты?

— Никитин недавно в бою ранен был, — незаметно ткнул меня в бок Тарин, но больно, — разбойничьей палицей по голове… кое что не помнит, вот и про невесту запамятовал.

— Плохо, — с сочувствием покачал головой Талес.

Со стороны кухни пару раз ударили в какую-то железяку, гулко так.

— Ужин готов, давайте котелки, мы с Талесом сходим, — сказал поднимаясь с Сагал.

Я покопался в ранце и отдал котелок, Тарин передал свой, и когда Сагал с Талесом удалились, Тарин сказал:

— Никитин, ты если не знаешь о каких-то вещах, то или сначала у меня спроси и вообще о них не разговаривай.

— Ну… я думал это просто, безделушка…

— Безделушка, — хмыкнул Тарин, — дочь кузнеца?

— Да…

— Это брат мой не безделушка, это теперь судьба твоя. Закончится поход, пойдем грехи твои исправлять, пока их не так много как у меня, что и исправить невозможно будет а только бежать от них подальше.

— Обязательно пойдем, — кивнул я и снова вздохнул.

— И постарайся не раскрытья никому больше о том, что ты не принадлежишь этому миру, здесь среди ополченцев люди простые, запишут в демоны, голову с плеч и на жердь повыше.

— Постараюсь.

— Я то тебе поверил, не знаю почему, но поверил… есть в тебе что-то, — сказал Тарин и гоготнув добавил, — но после того что ты с котами учудил, было дело, грешным делом в темные колдуны тебя записал. А как ты с ними ммм… договорился то?

— Обряд прошел… там, у Вараса.

— Ясно… Все, вон Сагал с наследником возвращаются…

Ужин был действительно без изысков — грубая каша с пластиками вяленого мяса. Запив ужин соком, я накинул на плечи купленный кафтан и улегся спать, думая о Варасе, Чернаве и Дарине… Вот же чертовка, нет, девчушка конечно хороша спору нет, но я ее не знаю совсем, а вот оказывается как… теперь она моя невеста и моя судьба. Ладно, как сказал Тарин, этот поход еще надо пережить…

Разбудил нас рог, протрубив три раза. А прохладно, уже утром. Хорошо, что мы с Тарином приодеться на зиму смогли. Свернув кафтан, привязал его к ранцу и побежал до ближайших кустов. Возвращаясь, заметил, что людей значительно прибавилось. Оказывается, под утро подошли еще две сотни, они передохнут в разбитом нами лагере, а мы после завтрака выдвигаемся дальше, нужно пересечь Срединную реку и затем дойти до каменка, где нас ожидает регулярное войско княжества. Из каменка мы уже выступим все вместе и направимся в предгорья, к тем самым Желтым горам.