Ноги Эллы отказывались слушаться. Глупо! Ведь он даже не прикоснулся к ней. Должна же быть какая-то причина тому, что она не может сдвинуться с места.

— Я не думаю… — начала она и замолчала, когда рука Мартина, ласкавшая ее щеку, опустилась ниже, к шее.

— …что это хорошая идея? Ну уж нет! Мне она показалась очень заманчивой. Ты же не хочешь, чтобы я сошел с ума?

Элла выдохнула.

— Мистер Элтхауз…

— Мартин.

— Хорошо, пусть будет Мартин, — она нервно облизала губы, — что бы вы ни думали, что бы ни решили по моему поведению… я… я не… Ну, вы знаете, что я имею в виду. Это, конечно, лестное предложение, но я его не принимаю. А теперь, пожалуйста, позвольте мне уйти.

— Ты правда хочешь уйти?

Мартин убрал руку, но Элла все еще чувствовала его прикосновение на своей коже. Наверное, это из-за его взгляда. Казалось, этот человек умеет видеть и сквозь одежду… Тело Эллы отвечало на его призыв раньше ее разума и вопреки разуму.

— Да, — ответила Элла и даже смогла сделать один шаг, но Мартин остановил, притянув к себе ее лицо.

— Тебе жарко, — сказал он. — Почему бы не принять душ?

— Душ?! — изумилась гостья.

— Да, а что? — спросил Мартин мягко. — По-моему, неплохая идея. Когда женщине жарко, она становится излишне сексуальной.

— Вы ведь не серьезно?

— Еще как.

Он провел большим пальцем по вырезу ее футболки, затем по плечу.

— У тебя одежда прилипла к телу. К тому же на тебе купальник. Его можешь не снимать. Если нужно, рассчитывай на мою помощь.

Элла потеряла дар речи и только качала головой, потом произнесла:

— Вы сошли с ума.

— Нет, я просто возбужден, — поправил Мартин и спустил футболку с ее плеча. Наклонил голову и провел языком по плечу Эллы. — И ты тоже.

— Нет.

Протестующий голос был таким же слабым, как и само сопротивление.

Что происходит? Конечно, рядом с ней бывало немало мужчин, но никогда она не чувствовала того, что чувствовала с Мартином. Раньше в отношениях с мужчинами преобладало нечто платоническое. Физическое влечение Элла испытала только к этому человеку. Когда он прикоснулся к ней, ее будто охватило пламя.

— Хорошо, — согласился Мартин, явно не веря ее словам. Если бы поверил, не стал бы так настойчив, не обхватил бы сильными руками ее талию, прижимая к себе.

Она почувствовала прикосновение его рук на своей спине.

— Мистер Элтхауз… Мартин…

У Эллы пересохло во рту, язык едва ворочался, а когда он прижал ее к своей груди, стало и того хуже. Она пыталась оттолкнуть его, но безуспешно.

— Мы не можем… ты не можешь этого делать.

— Делать что? — спросил тот с притворным недоумением, чувственно оглядывая вконец растерявшуюся девушку. — Чего я не могу делать? Предлагать тебе принять душ? Я же не виноват, что ты как истая пуританка видишь в этом двойной смысл. Ты вся горишь, я это чувствую. Думаю, ты тоже это чувствуешь?

В его словах — двусмысленность, но, при всей своей наивности, она угадывала второй смысл сказанного. Может быть, не столько разумом, сколько плотью. Почему вдруг глаза будто сами опустились на его грудь? Загорелая кожа гладкая, упругая, живот плоский. А ниже… Не почувствовала — угадала обращенное к ней желание и в панике отвела глаза.

— Пожалуйста, — взмолилась Элла, почти уверенная в том, что у нее еще осталось право выбора. Стоило только оттолкнуть его, броситься вон, и он больше до нее не дотронется. Что-то подсказывало — она может его остановить. Мартин, очевидно, в отношениях с женщинами не привык использовать силу.

— Что «пожалуйста»? — спросил тот, проводя пальцами по ее талии. Потом его руки опустились на ее бедра. Мышцы Эллы инстинктивно сжались, и горячая волна пробежала по телу, когда Мартин сильнее прижал ее к себе.

— Мм, как сладко! — прошептал он, зубами покусывая ее плечо. — Ты знаешь, чего я хочу? Поверь, мужчине нелегко скрывать свои желания.

Да, Элла знала, чего он хотел. Мартин сильно прижимал ее к себе, и хотя до той ночи на пляже у нее не было никакого сексуального опыта, легко понять, что означает твердость мужской плоти, касавшейся ее бедра.

Элла вся дрожала. Что можно делать и чего нельзя — было сейчас лишь абстрактным понятием. Думать становилось все труднее, а когда мужчина нашел своим ртом ее губы, ответный вздох означал полную капитуляцию.

Он целовал до тех пор, пока ее губы не раскрылись. Когда она почувствовала его язык, руки, сжатые в кулаки, расслабились и опустились сами собой.

Он обхватил ее и приподнял. Язык исполнял какой-то чувственный танец, и невольно Элла запустила руки в густые волосы и притянула его ближе к себе.

— О! — простонал Мартин, когда она прижалась к нему.

Ее маленькие груди буквально выпрыгивали из купальника.

— На нас слишком много одежды. С этим надо что-то делать.

— Я не хочу в душ, — слабо запротестовала Элла, когда он спустил шорты с ее бедер.

— Не сейчас, — легко согласился он, перенося ее на постель. — Позже.

Элла спиной почувствовала прохладу покрывала. Он снял с нее футболку и спросил:

— А где же то бикини?

— Я… тот купальник слишком открытый.

Мартин рассмеялся:

— А этот — нет? — Он мягко подтрунивал, а сам все ниже спускал купальник. — Господи, Элла, позволь дотронуться до тебя. Я уже несколько дней только и мечтаю об этом.

Сон! Нет, это действительно какой-то сон. Почему она здесь, в его спальне? Почему позволяет раздевать себя, даже не пытаясь остановить? Знает же, что не была красавицей или такой женщиной, от желания обладать которой мужчины сходят с ума… Обыкновенная. В чем и убедилась, когда увидела свою мать.

Мартин судорожно стал расплетать ее косу. Золотистые пряди легли на ее грудь. Неправдоподобность происходящего отняла способность смущаться, он наклонил голову и вобрал в себя ее возбужденный сосок.

Ее охватило удивительное чувство! Оно было сродни острой, но приятной боли, которую не хотелось преодолевать. Невольно она закрыла глаза, и неизведанные еще ощущения наполнили все тело, а когда, пересилив себя, взглянула на него — изнуряющая слабость взяла верх.

Господи, так вот что значит — хотеть мужчину! Эта пульсирующая боль меж ног, эта дрожь во всем теле… Одно дело слышать об этом, и совсем другое — чувствовать. Именно этот мужчина предназначен научить ее науке любви.

Мысли путались. Все произошло слишком быстро, она еще не успела разобраться в своих чувствах. Хотелось думать, что все обойдется. Какая глупость! Тепло тела Мартина, его близость, его запах — все говорило о том, что это не сон и не игра воображения. Придется принять как данность: Мартин хотел ее, и это единственное, что она сейчас осознавала.

Он ласкал ее грудь, легко покусывал зубами соски, выдававшие ее желание. Сама-то Элла, в своей незащищенности от подобной страсти, была слаба и беспомощна. Все тело горело чувственным пламенем.

Мартин взял ее руку и положил на твердую выпуклость у молнии джинсов. Элла уже не пыталась ни останавливать, ни протестовать.

— Помоги мне, — попросил он. — Расстегни молнию. Так. О господи! — выдохнул Мартин, когда ее рука коснулась его возбужденной плоти. — О да! Как хорошо!

Голова Эллы пошла кругом. Разве сейчас это она? Неужели эта живая пульсирующая плоть была частью его? Да, да, конечно. Она же чувствовала, как кровь пульсирует в жилах под нежной кожей. Как же пугала и восхищала Эллу власть над мужчиной! Ведь знала, читала об этом, и все-таки все было внове.

Пальцы двигались непроизвольно вверх и вниз, Мартин с глухим стоном отстранил ее руку.

— Если ты продолжишь, я не отвечаю за последствия, — выдавил он и дрожащими руками отбросил купальник в сторону.

Вот тут, наверное, следовало смутиться, и на какое-то мгновение она действительно попыталась прикрыть свою наготу, но Мартин, успевший стянуть с себя джинсы, бедром раздвинул ей ноги. Элла тут же согнула колени, как бы стараясь защититься, и вздрогнула, ощутив прикосновение его пальцев.