При мысли о вишнёвом лаймаде и кондиционере мои мышцы расслабились. «Браум» теперь был единственным рестораном в городе, а поездка в машине Эллиота вместо прогулки под палящим солнцем до самого дома казалась раем. Но стоит ему припарковаться возле моего дома, как он захочет зайти, а если он зайдёт, то всё узнает.

— И давно у тебя машина?

— С тех пор как мне исполнилось шестнадцать, — пожал он плечами.

— Нет, — я развернулась и направилась к своему шкафчику. У него уже почти два года была машина. Теперь мне всё понятно. Он не сдержал своё обещание.

За последние две недели, как начались занятия, еще не было дня, чтобы нам ничего не задавали в школе. Покидать школу без рюкзака и учебников было непривычно – я с остервенением повторяла в уме список дел.  Каждые пять шагов на меня накатывала паника. Я пересекла Мэйн Стрит и свернула налево на Саут Авеню - дорогу на окраине города, что протягивалась к западной его части, прямо к улице Джунипер.

Я достигла пересечения Мэйн и Саут и мой мозг начал метаться между мыслями о шляпе, воде и солнцезащитном креме и раздражением из-за того, что я отклонила предложение Эллиота.

 Солнце нещадно палило мои волосы и плечи. Через пять минут ходьбы пот стал стекать по моей шее и по краям лица. Во рту пересохло. Я зашла во двор мистера Ньюби, чтобы передохнуть в тени его деревьев, решая, стоит ли встать под его садовую поливалку перед тем как продолжить путь.

 Угловатый, красновато-коричневый седан притормозил у обочины, и водитель нагнулся, раскачиваясь, пока вручную опускал стекло. Показалась голова Эллиота.

— Не передумала по поводу напитка и кондиционера?

Я покинула тенистый двор и поплелась дальше, не отвечая. Навязчивые люди не отступают, пока не добьются своего. В данный момент, Эллиот хотел подкинуть меня домой. А потом он захочет зайти в «Джунипер» или снова зависать вместе.

«Дерьмо-мобиль» медленно тащился рядом со мной. Эллиот молчал, оставив стекло открытым, несмотря на свой драгоценный кондиционированный воздух. Я шла по траве вдоль обочины, в тайне признательная за холодный ветерок, обдувающий меня с пассажирской стороны «крайслера».

Спустя три квартала Эллиот снова попытался заговорить, глядя на то как я в десятый раз утираю пот со лба:

—  Ладно, напитки покупать не обязательно. Я просто подброшу тебя до дома.

Я продолжала идти, несмотря на то, что мои ступни горели, а мозг начинал закипать. Без облаков, защищающих от зноя, солнцепёк был ужасным.

— Кэтрин! Прошу, позволь отвезти тебя домой. Я не стану с тобой разговаривать. Я просто подвезу тебя и поеду домой.

Я остановилась, щурясь на солнце. Весь мир казался выгоревшим, лишь марево поднималось от асфальта.

— Без разговоров? — уточнила я, прикрыв глаза от солнца ладонью, чтобы вглядеться в его лицо. Его глаза расскажут правду, если он мне соврёт.

— Если ты этого хочешь. Если это заставит тебя убраться с солнца. Это опасно, Кэтрин. До твоего дома ещё три мили.

Я на секунду задумалась. Он был прав. Мне не стоит разгуливать так долго на сорокоградусной жаре. И какой от меня прок мамочке, если я свалюсь с солнечным ударом?

— Ни слова, значит? — спросила я.

— Клянусь.

— Ты не выполняешь обещания, — скривилась я.

— Ну я же вернулся, так ведь?

Я нахмурилась и Эллиот протянул ко мне руку, приглашая.

— Пожалуйста, Кэтрин. Позволь отвезти тебя домой.

Он перевёл рычаг коробки передач в положение «паркинг» и снова наклонился, чтобы дотянуться до пассажирской двери и открыть её, при этом бицепс на его руке красиво обрисовался.

Я скользнула на велюровое сиденье шоколадного цвета, закрыв дверь и подняв стекло. Я откинулась назад, чувствуя прохладный воздух на своей коже.

— Спасибо, — сказала я, прикрыв глаза.

Верный своему слову, Эллиот молча отъехал от обочины. Я посмотрела на него, его адамово яблоко дернулось, когда он сглотнул, нервно сжимая руль. Он нервничал. Я хотела сказать ему, что не кусаюсь и что хоть я всё ещё ненавижу его за то, что бросил меня и заставил скучать по нему эти два года, в мире были вещи и пострашнее меня.

 — Детка-детка-детка, — запричитала Алтея, обнимая меня. Она усадила меня на кухонный стул, бросившись к раковине, чтобы смочить полотенце холодной водой.

 Я улыбнулась, подперев подбородок рукой. Алтея редко у нас появлялась, она обожала носиться со мной, и сейчас её визит был как никогда кстати.

 Сложив полотенце, она прижала его к моему лбу, удерживая на месте.

— Такая жара, что я даже не могу носить свой парик. О чём ты только думала, дитя?

— Что должна добраться до дома, — ответила я, прикрыв глаза. В доме было душно и жарко, но в нём хотя бы можно было укрыться от солнца. — Думаешь, мамочка разрешит нам включить кондиционер?

Алтея вздохнула, вытерев руки о фартук и уперев их в бока.

— Я думала, он работает. Дай-ка проверю, — юбка колыхалась по её объёмным бёдрам, пока она шла по комнате. Она наклонились, разглядывая термостат, а затем помотала головой. — Указатель на пятнадцати градусах, но сейчас в комнате тридцать два, — она поцокала языком. — Ай-ай-ай. Твоей мамочке придётся вызвать кого-нибудь.

— Я сама, — сказала я, поднимаясь со стула.

— Деточка, присядь! В тех местах, где твоя кожа не ярко-красная, она совершенно белая от солнечных ожогов, —  сказала Алтея, бросившись ко мне.

Она заставила меня усесться обратно и принялась копаться в кухонных шкафчиках в поисках чистого стакана. Наполнив его льдом из холодильника, она схватила кувшин со сладким чаем.

— Просто посиди и выпей это. Твоя мамочка скоро вернётся, пусть она позвонит тому дурню, который занимается отоплением и вентиляцией.

Я улыбнулась Алтее. Она была моей любимицей среди гостей. Мысль о том, что придётся иметь дело с Поппи и её отцом, меня удручала.

— Итак, — начала она, опершись локтями о стол, — как там школа?

— Всё так же, — ответила я. — Или почти так же. У нас новенький. Он подвёз меня сегодня домой.

— Правда? — Алтея была заинтригована.

Её лицо было перепачкано мукой. Она снова что-то пекла. Из всех гостей в «Джунипер» Алтея единственная помогала мамочке по хозяйству, но лишь потому, что ей не сиделось на месте. Она занималась выпечкой или уборкой, напевая один и тот же радостный мотивчик какого-то старого церковного гимна, полузабытого мной. Её волосы были убраны в низкий пучок, одна тёмная прядь спадала спереди на лицо. Алтея обмахивалась одноразовой бумажной тарелкой, на её груди и лбу блестел пот.

— Это Эллиот, — сказала я, надеясь, что имя покажется ей знакомым. Но нет.

— Кто-кто? Прости, детка. Я так увлеклась работой и своим христианским кружком, что едва замечаю происходящее вокруг.

— Я встретила его два лета назад. Он был моим другом.

— Был твоим другом или он и сейчас твой друг? — она подняла бровь. — Тебе ведь нужен друг, дитя. Тебе нужен десяток друзей. Ты слишком много работаешь. Ей-богу, слишком много для столь юной девушки.

— Был, — сказала я, ковыряя гранитную столешницу.

— Ой-ой, — хмыкнула Алтея. — Что стряслось?

— Он уехал, не попрощавшись. И он не сдержал обещание.

— Что за обещание? — спросила она.

— Что вернётся назад.

Алтея улыбнулась, придвинувшись ко мне и взяв меня за руки.

— Девочка моя, послушай мисс Алтею. Он ведь вернулся,  — Сказала она, поднимаясь и идя к раковине. Она открыла воду, чтобы наполнить раковину и помыть тарелки, не поместившиеся в посудомоечную машину. — Как по мне, так он вернулся как только смог.

— Он был нужен мне, — возразила я. — Он уехал, когда был нужен, а теперь он явился, когда я в нём больше не нуждаюсь. Слишком поздно.

Алтея пальцами размешивала средство для мытья посуды в раковине с водой. Она посмотрела на меня, не меняя позы, а затем ответила мне тихо и ласково. В её голосе сквозила улыбка, словно она думала о чём-то приятном: