А значит, сейчас следовало, в первую очередь, обговорить вознаграждение. Пунктуальные фроггсы честно держали слово, но договоры с ними не имели обратной силы — расскажи Степан что-то без предварительных условий, и никакие убеждения и упреки не заставят потом квинт-карда рассчитаться за полученную информацию.

— Итак, я получу….? — Корнилов намеренно недоговорил, желая убедиться в серьезности намерений собеседника.

— Я помню твое условие, — фроггс недовольно сжал когти от нетерпения. — Мы обещали тебе планету. Она будет твоей. Потом, после победы. Как только мы найдем искомое. А сейчас…

Значит, не сейчас. Что ж, фроггскому офицеру легко бросаться обещаниями — обещать планету, но после окончательной победы! Прекрасная, почти неосуществимая мечта близка. Нужно только подождать еще. А потом еще…

Корнилов отлично понимал, что квинт-кард намного превысил свои полномочия. Выполнить просьбу агента было не в его власти. Жалкие увертки не вызывали у землянина ничего, кроме презрения.

Всю сознательную жизнь Степан Корнилов мечтал стать Владыкой, Хозяином, правящим собственной планетой, миллионами рабов, мгновенно выполняющих его прихоти, трясущихся в страхе от единственного недовольного взгляда господина. Планета, где он сможет, наконец, отомстить, получить свое, отыграться! И было за что…

Родители Степана, земные пионеры-колонисты, прибывшие исследовать возможности заселения Хасты, погибли случайно и нелепо. По собственной неосмотрительности — исчезли в пасти безобидного, в сущности, снежного ульва, куда провалились во время плохо подготовленного похода по альпинистской тропе.

Трехлетний Степка Корнилов остался жив. Нашедшие его в лагере негуманоиды сдали ребенка в единственный на Хасте сиротский приют — для детей фроггсов, составлявших основную часть колонии: собственного населения на планете не было.

Пережитые в детском доме издевательства оставили в душе мальчишки неизгладимый след. Отметину на всю жизнь.

К двенадцати годам, когда Степке, наконец, удалось вырваться из ненавистного узилища — его забрал залетевший на Хасту по каким-то торговым делам земной корабль — Корнилов люто ненавидел всех разумных, гуманоидов и негуманоидов. Больше всего, он ненавидел родителей, которые позволили себе погибнуть, не подумав о сыне, бросив его одиноким в безжалостном мире.

Конечно, жестокими и злыми были не все. Капитан подобравшего Степку «Наутилуса», тогда еще молодой Валентин Орлов, пожалев угрюмого нелюдимого мальчишку, пристроил его по прибытии на Землю в школу-интернат Звездного городка, а потом в космическое училище, за собственный счет оплатив парню обучение. Затем, после окончания учебы, взял на стажировку к себе на корабль.

Надо ли говорить, что во всей Вселенной Орлов был единственным разумным существом, к которому Корнилов испытывал теплые чувства, что-то вроде сыновней привязанности.

Во всяком случае, закажи кто-нибудь Степану убийство начальника Управления космических перевозок, он бы сначала хорошо подумал. А может, и отказался бы — в зависимости от того, сколько пообещали бы заплатить. Сейчас Корнилов мог позволить себе выбор.

Валентин Сергеевич знал Степану истинную цену, но все прощал за безрадостное детство. Он приютил найденыша под крылышком Управления, несмотря на его многочисленные грешки.

Честолюбивый, настойчивый и беспринципный, Степан быстро сумел скопить деньги на собственный корабль. Однако, став капитаном «Астарты», он вновь зарегистрировался в Управлении космических перевозок. Государственное прикрытие помогало легче обделывать грязные делишки.

А мечта осталась — планета, безраздельная власть! Ради нее Корнилов добровольно предложил свои услуги фроггсам. Он не считал себя предателем расы — Земля не была для него родиной.

Но все, что могли дать фроггсы, лишь ненамного приближало Степана Корнилова к осуществлению заветных планов. Пока что квинт-кард отделывался только многообещающим «потом».

— Потом — это отлично. А сейчас неплохо бы возместить расходы, — Корнилов намекающе постучал по пластиковой карточке альгамбрского отделения межгалактического банка, оформленной специально для расчетов с негуманоидными покровителями.

— Ты предусмотрителен, — без одобрения, но не без уважения отметил Ифтырах, щелкая костлявым пальцем по кнопке перевода. Землянин скользнул взглядом по высветившейся на счету цифре. Семьдесят тысяч галкредитов. В этот раз, предчувствуя важность принесенных сведений, офицер фроггской безопасности не поскупился.

Шпион довольно ухмыльнулся и включил запись разговора Алексея Одинцова с майором Малютиным. Фроггс напряженно вслушивался, судорожно сжимая когтистые лапы во время каждого упоминания о загадочном альтаирце.

Рассказ капитана о татуировке оказался для квинт-карда настолько неожиданным, что у взволнованного чужака непроизвольно вырвалось несколько длинных фраз на неизвестном Корнилову диалекте.

— «Ругательства, наверное, — предположил капитан. — Должен же у них быть какой-то мат»?

Великолепно владевший фроггским Степан никогда еще не слышал подобных слов.

Корнилова не слишком интересовала история с татуировкой Лехи Одинцова. Он знал об альгамбрском происшествии, был, можно сказать, свидетелем и не спешил делиться с хозяевами сведениями. Подумаешь, живые картинки! Какое они могут иметь значение! Теперь вдруг выяснилось, что капитан Астарты заблуждался.

Когда запись закончилась, Ифтырах жестом приказал прокрутить текст еще раз. Теперь он слушал спокойнее, ничем не выражая обуревавших его чувств. Потом фроггс удовлетворенно кивнул:

— Ты хорошо поработал. Текст передашь для меня контактному представителю, ты его знаешь. И никаких копий!

Представителя Корнилов знал. Речь шла о курьере фроггского дипломатического представительства на Марсе, дважды в месяц посещавшем Землю с официальными деловыми посланиями. Передать — почему бы нет? Что же касается «никаких копий», на этот счет у Степана были свои соображения — его никогда не останавливали глупые предрассудки, если имелась возможность дважды или трижды получить плату за одни и те же сведения.

— Ты хочешь получить после окончательной победы планету? Тебе придется для этого еще немного потрудиться.

Степан мысленно сардонически усмехнулся: все, что он мог получить после окончательной победы фроггсов — луч бластера в спину. В лучшем случае, ему достанется место главного раба на каком-нибудь руднике. Разумеется, сообщать о своей уверенности Ифтыраху не имело смысла — чужак должен верить в иллюзии земного партнера. Хотя уж кому, как не Корнилову, знать логику взрастивших его фроггсов!

— «Бесполезное — уничтожить», — любил повторять учитель Ясмах, уставившись неподвижным взглядом в глаза бесполезного маленького гуманоида.

— Ты хорошо меня понял, голошкурый? — переспрашивал воспитатель, сжимая в когтях световой бич.

— Да, учитель, я понял вас очень хорошо, — отвечал Степка, опуская голову и послушно подставляя руки под удар. Безропотная покорность не избавляла мальчишку от незаслуженного наказания, но позволяла выжить.

Фроггсам когда-нибудь предстояло оплатить Степану и этот счет. Корнилов хорошо запомнил уроки учителя Ясмаха и очень рассчитывал когда-нибудь навестить старого садиста.

— Итак, ты отправишься вслед за земной экспедицией, — начал излагать свой план младший офицер, — и будешь следовать за кораблями и сообщать мне о любых неожиданностях. В первую очередь, об альтаирцах — они могут вмешаться. Нам нужен Алексей Одинцов. Это ключ. Все остальные — по твоему усмотрению.

Квинт-кард не стал договаривать. «Не захотел отдавать прямого приказа», — понял Корнилов. Возможно, Ифтырах хотел бы приказать землянину вступить в бой, но не хотел платить за заказ. Или же избегал брать на себя ответственность за последствия, не посоветовавшись с начальством. Одновременно, фроггс давал агенту шанс отомстить собственным врагам, проявить инициативу.

— Фрогга отблагодарит тебя, если ты окажешь помощь, — квинт- кард заколебался, не желая посвящать землянина в собственные планы, и, прервавшись на полуслове, закончил: — В случае необходимости.