Нет!–  завопил мой мозг.

Фран?

Тепло наполнило меня, ослабляя удавку, которой Абсент удерживала меня, позволяя легким расшириться и всосать крайне необходимый мне воздух. Я вцепилась в это тепло. Бен?

Что-то не так?Он звучал сонным, теплым, уютно-заспанным, как если бы свернулся калачиком на теплой кровати холодным зимним утром. Прикосновение его разума к моему было ободряющим, отодвигающим прочь серое головокружение, укутывающим меня защитой.

Абсент пытается забраться в мой разум. Она узнает обо мне и о тебе тоже.

Она уже знает обо мне. Не волнуйся, она не войдет. Представь себя в герметичной комнате, не имеющей ни входа, ни выхода. Только ты. Представь себя в ней, и у нее не получится забраться в твой разум.

Я сделала глубокий вдох, все еще глазея на Абсент, когда она сделала сильный толчок в мой разум. Мои колени почти подогнулись при нападении. Бен!

Думай о герметичной комнате, Фран.Его голос был настолько успокаивающим, настолько наполненным уверенностью, что помог оттолкнуть часть черной паники прочь. Я представила комнату, сделанную из нержавеющей стали, со всеми закругленными углами, швы которых были заварены. Не было ни трещины, ни  какой-нибудь щели, чтобы что-то смогло проникнуть в нее. Она была абсолютно воздухонепроницаема, герметична, и я стояла посредине ее.

Абсент вцепилась, удерживая меня также, словно я рвалась с туго натянутой веревки. Она рычала на немецком, но я ждала рядом, чтобы увидеть, что еще она скажет. Я пролепетала что-то о том, что увижусь с ней позже, и убежала, спасаясь.

Бен?

Он не ответил. Я также не могла почувствовать его. Я не могла ощутить ничего, ни единой вещи. В моем мозгу была только я. Бен, ты злишься на меня, потому что я разбудила тебя? Мне жаль если это так, но я хотела, чтобы ты знал, твоя идея сработала. Абсент не влезла в мою голову. Все теперь в порядке. Гм.

Если только ты не злишься на меня, тогда я полагаю не все в порядке.

Ничего. Nada. Ни единой блаженной вещи. Он даже не думал сердиться на меня, способом, которым он мысленно улыбался.

Я вздохнула и оглянулась. Было мало мест, где можно укрыться, если вы живете на просторном, открытом, заросшем травой лугу с кучей палаток и группой трейлеров. Я понятия не имела, куда шла, но махнула через трейлеры, пока не добралась до одного, с нарисованным золотисто-черным Скандинавским символом. Я постучала в дверь, потом повернула ручку и скользнула внутрь, оборачиваясь через плечо, чтобы удостовериться, что никто не видел, как я вхожу в трейлер Имоджен.

– Имоджен? Ты встала? Мне, в самом деле, нужно поговорить с тобой.

Тени поднялись, солнечный свет косо упал в трейлер, высвечивая остатки рогалика на крошечном столике, так что я сделала вывод, что Имоджен встала и поблизости.

– Ты одета? – я направилась к закрытой двери в ее спальню. – Слушай, у меня есть к тебе вопрос… О, черт меня возьми!

В спальне была не Имоджен, это был Бен. С голой грудью. Сидящий на кровати Имоджен с сонным, удивленным взглядом на лице.

Пока я не двигалась, лучик солнечного света прополз мимо меня в комнату, упав на его обнаженную руку. Он взвизгнул и дернул одеяло вверх, косясь на меня.

– Мне так жаль! – Я попыталась сдвинуться, блокируя солнечный свет, но его только больше проникло вокруг другого моего бока. – Блин, мне жаль, я могу… тупое солнце…

– Войди и закрой дверь, – огрызнулся он. Я заскочила в комнату и хлопнула дверью, закрывая ее за собой.

Что было, когда я поняла что стояла в крошечной тускло освещенной спаленке с голым вампиром, который по-настоящему, реально был взбешен.

Он щелкнул выключателем прикроватной лампы, сталкивая одеяло вниз, чтобы взглянуть на руку. При виде волдырей, что исполосовали ее, я забыла обо всем, что смущало, что он был голым.

– Это сделала я? О, Бен, мне так жаль. Что я должна… Лед, это то, что прикладывают к ожогу.

– Не открывай эту дверь снова! – завопил он, когда я было пошла искать лед. – Мне ничего не нужно; с этим все будет в порядке.

– Не глупи; это похоже на третью… степень… вау. – Бен погладил свою обожженную руку. С каждым касанием руки, волдыри уменьшались, до тех пор пока на его обалденной загорелой коже не осталось только чуть покрасневшего воспаленного следа.

– Это невероятно! Ты излечился!

– Не так легко. – Он упал обратно у стены. – Я ограничил регенеративные силы. Чем я слабее, тем менее я в состоянии излечиться.

– Слабее? – Я потянулась коснуться его руки и, поняв, что на мне перчатки, отдернулась от нее. В момент, когда мои пальцы коснулись его кожи, меня заполнило голодом, грызущим, впивающимся в меня острыми, болезненными уколами, потребность возникшая во мне взять то, в чем я нуждалась, подчинить зверя, рычавшего внутри. Я отдернула пальцы и уставилась на Бена.

– Ты голоден? Это то, что ты имел в виду под слабостью?

Он пробежал руками сквозь волосы,  выглядя раздраженным.

– Да. Какова причина, почему ты здесь?

Я таращилась на него, неспособная отвести взгляд. О'кей, итак я много пялилась на его обнаженную грудь, но все же даже со слюнотечением от ее вида, я не могла не задаваться вопросом, как он может иметь так много боли запертой внутри него, и все же казаться настолько нормальным снаружи.

– Я искала Имоджен.

– Ее здесь нет.

– Ага, я поняла это. Почему ты голоден? Я имею в виду, почему ты… ну ты понимаешь… не поел?

– Мне не нравится еда быстрого приготовления, – сказал он. Я моргнула. – Это была шутка. Все не так легко, как просто выбрать человека из толпы и присосаться, Фран. Я должен быть осторожен насчет того, кого выбрал.

– О, из-за болезни и прочей дряни? ВИЧа?

– Я не восприимчив к болезням. Я имею в виду факт, что большинство людей заметили бы, если бы их жена, или сестра, или дочь вдруг оказалась одурманенной или страдающей от существенной потери крови. Занимает больше времени найти несколько человек, которые смогут обеспечить меня количеством крови, в котором я нуждаюсь, не оставляя их с заметной ее потерей.

– Ха. А я не подумала об этом. – Я прикусила губу и глазела на его руку. Красные следы выглядели так, словно все еще болели, я представляла, какую боль он держал внутри себя. И так как я вызвала эту боль, я полагала, что моей обязанностью было пожертвовать кровь. Кроме того, было кое-что почти… интригующеев мысли дать ему свою кровь. – Как на счет меня?

Его брови поползли вверх.

– Что?

– Ты мог бы получить небольшой перекус.

– Перекус? – Он выглядел так, словно идиотизм пророс из моего лба.

– Ага, ну понимаешь, укус. Куснуть. Погрузить клык. Не достаточно, чтобы сделать меня ошалелой, но достаточно, пока ты не сможешь найти кого-то еще для… ээ… еды.

На всякий случай, если вам интересно, это официально оценено, как самый странный разговор, который когда-либо у меня был.

Бен снова пробежал рукой сквозь волосы. Мне нравился способ, которым двигались его мускулы, но я пыталась не позволить ему понять, что восхищаюсь им. Я на самом деле не искала приятеля. О'кей, правда в том, что я не знала, что с ним делать, если бы он у меня и был, но решила, что было бы лучше не зацикливаться на этом.

– Фран, я не могу взять твою кровь.

– Не можешь? – Так ли уж он не злился на меня? Так ли уж он не злился, что скорее бы сидел тут, настолько голодный, что это причиняло боль, чем глотнул немного Фран? – О. Ладно. Без проблем. Забудь, что я упомянуло об этом.

Он потер лицо.

– Это не потому, что я не хочу – нет ничего, что я хотел бы больше чем связать нас воедино – но это ни больше, ни меньше означало бы, что мы связаны воедино на оставшуюся часть наших жизней, которые, между прочим, измерялись бы столетиями, а не десятилетиями.

Я стояла в дверях, часть меня хотела, вопя сбежать из комнаты, другая часть хотела остаться и поговорить с ним. Он выгляделтаким обычным…