Эрдэм направился в книгохранилище, только там можно было найти полные тексты легенд Ольхона.

Через некоторое время он нашел описание «Чертовой воронки», расположившейся в самом глубоком месте Байкала, и даже показания очевидцев этого явления. В том числе приводилась легенда о том, что напротив мыса Ижимей под водой в озере находится вход в подземно-подводное царство мертвых – Эрлик-хана, откуда нет возврата.

А вскоре встретилось и упоминание о змее-драконе – прародителе и царе всех змей Абарга-Могое, охранявшем покой Хана Хутэ-баабая, хозяина Ольхона, и ушедшем до времени в водяную воронку на дно Байкала.

Но поздней змея-дракон вернулся, ее образ отобразился на мраморной поверхности скалы мыса Бурхан, обозначив его святость. Была и фотография этого образа бурого цвета. Одно место силы, связанное со стихией земли, определилось, помеченный красным драконом мыс Бурхан, одна из святынь Азии.

Продолжая поиски, Эрдэм обнаружил записи о том, что в конце XVI века первые русские путешественники, приплывшие к острову, неожиданно увидели огромный столб огня, взметнувшийся перед ними из байкальских вод к небу. Огненная стена, будто не пускала пришлых на священную землю острова. Мыс, возле которого это произошло, был назван Огненным. Собирая информацию об этом мысе, он нашел более поздние свидетельства об огненной стене и новое название мыса – Богатырь. Так же упоминалось, что здесь проводятся ритуалы, посвященные стихиям огня, воды и воздуха.

Оба места силы оказались рядом в одном заливе, соединенные полосой песчаного пляжа. Можно было предположить, что образ Абарга-могоя распространялся и на соседние мысы, входящие в Хужирскую бухту.

Вечером он поделился своими открытиями с Максимом. Надо было решать вопрос с поездкой на остров Ольхон.

Максим в очередной раз удивился череде происходящих совпадений. Поездка Алёны на этот остров и тайлаган шаманов приобрели совершенно иной смысл, он все четче понимал, что все происходящее не случайно.

Максим ждал ее приезда, считая дни обратным отсчетом, а когда она сообщила, что они выезжаю в Иркутск, начал считать часы, оставшиеся до встречи.

На работе Максиму сказали, что сейчас нет замены и его не смогут отпустить на неделю, но семь дней ему предоставят в сентябре, ближе к 20-му числу.

Предполагая, что в поездке на остров не нужно всем демонстрировать черную книгу со светящимися символами, он решил сделать для нее футляр. Надо было, чтобы с виду он был похожим на обычную книгу. Максим вспомнил, что где-то у него лежали обложки от старых книг. Найдя их и примерив, он остался вполне доволен – обложки были лишь немного больше необходимого размера. Нашелся и картон для корешка. Подогнав размеры заготовок, Максим сделал выкройку корешка из ткани, достаточно старой, чтобы не выделяться.

Процесс изготовления переплета был им давно отработан, а вот футляр до этого делать не приходилось. Новизна всегда увлекала его. Он нашел книгу аналогичных размеров и собирал футляр на ней, в результате все получилось, книга сидела внутри плотно, не выпадая при наклонах.

Теперь можно было, не боясь, доставать книгу прилюдно, и, нарисовав символы, пользуясь тем, что они исчезают только в полночь, посещать места силы. В том, что никакой футляр не помешает книге открыться, он и не сомневался.

Алёну он встретил на перроне, подал ей руку и фактически поймал в свои объятия. Не стесняясь других участников этноэкспедиции, Максим поцеловал ее, заставив себя сделать поцелуй кратким, ему так не хотелось отрываться от этих сладких, с привкусом шоколада губ.

Опять волнение первого свидания охватило их. Она весело, сияя счастливыми глазами, попрощалась с остальными, он закинул на плечо ее дорожную сумку, и вскоре поток спешащих на остановку пассажиров подхватил и увлек их.

Уже на другой стороне вокзала они нашли тихий уголок и слились в нежном долгожданном поцелуе. Он сильней привлек ее к себе, ощущая тепло любимой через летнее платье. Так стояли они, обнявшись, а их молчание говорило больше любых слов.

Чтобы продлить время встречи, они, не сговариваясь, пошли пешком, держась за руки и останавливаясь для поцелуя.

Прежде чем уйти в свой подъезд, Алёна достала из сумки и одела ему на шею привезенный с тайлагана амулет.

– Это клык медведя, его при мне зарядила шаманка, пусть он оберегает тебя и дает силы, – сказала она.

– Спасибо милая, я люблю тебя.

– И я, – ответила тихо Алёна, и их вновь соединил поцелуй.

А потом они встретились в своем мире. Еще долго он смотрел присылаемые ей фотографии и читал ее рассказ о двух днях тайлагана и местах на Ольхоне где она побывала, о проводимых обрядах поклонения духам и 13 больших коновязях с лентами на берегу Байкала, установленных для 13 северных нойонов – сыновей божественных тэнгриев, которым был посвящен обряд.

Им было очень хорошо и спокойно вместе. Этот мир был только их, даже смайликам они придумали свой смысл, придав им чувственность.

Он так и не снимал с себя подаренный амулет. Попрощавшись, отключил компьютер и уже по привычке подошел к книге, сейчас она смотрелась вполне обычной, старенькой и потрепанной. Максим снял футляр и сразу заметил, что цвет свечения символов изменился, приобретя красноватый отсвет. Он приблизил книгу к лицу, и красное стало заметней, а руки его ощутили знакомое тепло. Тогда он отдалил книгу от себя, оттенок стал исчезать, а когда положил книгу на компьютерный стол и отошел, то исчез полностью.

Максим задумчиво посмотрел на амулет, похоже, изменение свечения было связано с ним.

Алёне не спалось, она вспоминала поездку и прошедший вечер. Самые нежные чувства переполняли ее и трепетали в ней крыльями бабочек, рождая желание быть с любимым.

Она не сказала Максиму о втором амулете, по словам старой шаманки, у которой их купила, связанного с первым неразрывной энергетической нитью.

Сейчас амулет нагрелся, он был не горячим, лишь стал теплей, и температура эта то росла, то спадала.

Алёна не знала, что это может означать, поэтому просто восприняла тепло, как тепло рук любимого. Оно успокоило ее, и незаметно пришел сон.

Ей снилась шаманка с Ольхона. Старая женщина стояла на берегу мыса Татайский, ветер с Байкала развевал черные полоски ткани, прикрывавшие лицо, играл лентами и полами темно-синего с узорами шаманского халата - тэрлиг. Шаманка смотрела на мыс Бурхан, но вместо поврежденной временем и катаклизмами скалы Шаманки там возвышался, уносясь в небо, призрачный хрустальный круглый дворец с винтовой лестницей, а из вод озера, там где Алёне показали на скале изображение дракона, возвышалась голова красного чудовища на длинной бугристой шее. Шаманка и чудовище смотрели в глаза друг другу.

«Не бойся, – прозвучал прерывающийся голос шаманки. – Энжин знает о его приходе… Он ждет его… Предначертанное должно произойти… Он поможет ему справиться...

Амулет и твоя любовь уберегут от всего... Что должно быть открытым, откроется»...

Шаманка подняла хэсэ-бубен, начиная камлание, и после первых ритмичных ударов, красное чудовище исчезло в воде, а над озером зазвучала призывная шаманская песня.

День догорал, алые отблески на волнах становились все бледней, лишь немного розовело небо над Байкальским хребтом, а чуть выше начали проявляющиеся звезды.

Пришла тьма ночи, растворяя в себе призрачный хрустальный замок.