(о. Ольхон, Иркутская область, 4 месяца до конца света)

На ряби дороги маршрутку Иркутск – Хужир трясло, и со слов водителя, на острове дорога была не лучше, но Ольхон встречал их тихой, теплой погодой. Порадовало и отсутствие очереди на паромной переправе, большая редкость в этих местах. Над проливом был полный штиль, лишь волны от идущего парома «Ольхонские ворота» ненадолго нарушали водную гладь.

Редкие облака да крики чаек сопровождали их.

На ольхонском берегу, в стороне от пристани стояли два черных джипа с тонированными стеклами, видимо, ждали своего близнеца, плывущего сейчас на пароме. Его пассажиры, пять крепких парней, одетых в черное, очень старались не выделяться, но на фоне пестрой, разноязыкой публики им это плохо удавалось.

Паром причалил, и машины задним ходом съехали по сходням на просторную площадку. Джип тут же уехал, а пассажирам маршрутки водитель предложил перекусить в кафе, до Хужира было еще несколько часов езды.

Степной пейзаж не отличался разнообразием – песок, пыль, пожухлая трава да редко мелькающие деревья.

В «Гостевом дворике», где останавливалась Алёна, мест не было, но они быстро разместились по соседству в небольшом домике на двоих. Почти весь Хужир был огромной гостиницей, чуть ли не в каждом дворе предлагался ночлег, а кое-где и питание.

Устроившись, они немного прошлись по широкой центральной улице поселка и поужинали в летнем кафе.

На места силы нужно было идти к рассвету, им уже показали дорогу, ведущую к мысам. Надышавшись, легли спать пораньше.

Подъем был ранним. В темноте. Быстро вскипятили воду и наспех позавтракали. Максим нарисовал символы, книгу в футляре уложили в сумку и вышли к мысу Богатырь. Он был и ближе, и стихий на нем можно активировать сразу три. Подошли уже в легких предрассветных сумерках, внизу шумели набегающие волны Байкала. Быстро светало.

Спустившись по тропе к скальному выходу мыса, они не видели, как со стороны поселка подъехали с потушенными фарами три джипа, и шесть мужских фигур в черных одеждах осторожно, без единого звука стали подбираться к ним.

Максим и Эрдэм смотрели вверх на наклонные плиты вершины мыса, ожидая, когда их осветит встающее солнце. Поэтому окрик-приказ «Берем Книжника, второго не трогать! Быстро!» – застал их врасплох.

В Максима вцепились сразу три пары рук и дернули назад от мыса. Он только и успел, что вскрикнуть и бросить сумку Эрдэму, который обернулся на крик и уже собирался броситься на выручку… Эрдэм поднял сумку, и тут… лучи Солнца коснулись вершины «каменного шлема».

Максима тащили вверх по склону, и он видел, как в том месте, где был Эрдэм, возникли сполохи разноцветного огня. Они охватили весь мыс. Переливаясь оранжево-голубыми оттенками, возник огненный вал, и Эрдэм исчез.

Сладковатый запах хлороформа погрузил Максима в тяжелый сон.

Эрдэм пришел в себя от взгляда в спину. Вот только что он стоял возле скал, потом его окружило холодным огнем, и он оказался в полутьме пещеры. Эрдэм огляделся, глаза уже привыкли к сумеречному свету, и он понял, что находится в небольшом зале рядом с каменным «столом», от которого в обе стороны уходили коридоры, а вдалеке светлели пятна выходов.

Ход круто спускался вниз и был извилист. Он внимательно приглядывался к полу и стенам. Уже слышен был шум Байкала.

Эрдэм стоял на каменистом северо-восточном склоне скалы Шаманки мыса Бурхан. Пробираясь среди камней, он прошел немного вперед и обернулся. Места, откуда он вышел на склон, определить не удалось, оно, словно исчезло среди нагромождения обломков.

Только теперь он почувствовал, как нагрелась сумка, открыв, увидел легкий дымок, который тут же подхватил ветер, унося запах жженой бумаги. Прямо на поверхности футляра проступали выжженные символы всех четырех стихий, но… книга оставалась закрытой.

Он с тоской посмотрел на мыс Богатырь, там было тихо. Вздохнув, Эрдэм присел на покрытый лишайником камень. «Что же делать? Где мне искать его? Кто может помочь мне на этом острове?», – крутились мысли.

Когда Максим очнулся, была глубокая ночь. Он лежал на песке, недалеко от озера. Воздух был напитан неприятным запахом. «Тухлятиной пахнет», – подсказало просыпающееся сознание.

Рядом с ним стояли, вокруг него горели черные свечи, над его головой держали книгу. Он пригляделся, на черной обложке была перевернутая пентаграмма с вписанной в нее головой козла – Печать Бафомета, и белыми буквами название на двух языках «Сатанинская библия», книгу читали вслух. Шла Черная Месса.

Неприятный холодок страха пробежал по его спине. Чтение завершилось, над ним склонилось бледное в ночном свете лицо, голос произнес: «Скоро, Книжник, ты встретишься с Повелителем. Осталось немного. Поднимите его!»

Максима подхватили и поставили на ноги. Читавший отложил книгу и взял в руки кинжал с длинным лезвием и жертвенную чашу.

«Иди в озеро, – острие кинжала указало ему направление в сторону источника запаха. – Иди, Книжник, или я наполню чашу твоей кровью».

Максим пошел. Ноги разъезжались в прибрежной грязи, скоро под ними захлюпало, он добрался до воды. Запах становился все сильней. «А ведь сероводород ядовит», – вспомнил он, и, стараясь не вдыхать, побежал воде, пытаясь проскочить опасное место.

Постепенно становилось глубже, и дно стало тверже, проснувшийся ветер принес свежий воздух, но ему уже сложно было дышать, глаза слезились, во рту появился привкус металла, ноги слабели и подгибались.

И вдруг дно пропало, словно дернули за ноги. Максима понесло в темноту, вглубь. Он чувствовал каменные стены тоннеля, об которые иногда ударялось тело, пока сознание не покинуло его.

Он уже не ощущал, как стал нагреваться амулет, как побежала от него во все стороны теплая волна, как образовался вокруг его головы воздушный пузырь.

Подземная река все несла вниз его безвольное тело.

Алёна проснулась резко, от холодного укола. Прикоснувшись к этому месту ладонью, ощутила леденящий холод амулета. Сердце сжалось от страшного предчувствия.

Она взяла амулет в ладони, пытаясь согреть его, и зашептала согревающие наговоры и заговоры. Алёна грела его своим дыханием и сердечным жаром. Она неистово молила вернуться тепло, она спасала любимого. Она вся стала этим Желанием, и оно исполнилось.

Понемногу амулет стал теплеть, он уже не был обжигающе ледяным, нагреваясь, он придавал ей силы, и она вновь согревала его силой своей любви.

Эрдэм, понурившись, поднимался по крутому склону вверх от перешейка мыса Бурхан, когда услышал голос: «Мы не догоним их, но он вернется. Встретим его. Поднимайся, нам надо ехать». Он поднял голову и увидел стоящую наверху пожилую женщину, она была в темно-синем с узорами халате.

Когда он поднялся, она повернулась и молча пошла к стоящей вдалеке «Ниве», Эрдэм пошел следом. «А ведь она говорила со мной, не произнося слов», – запоздало удивился он.

Женщина села за руль, Эрдэм занял место рядом, и они поехали. Ехали долго. Она остановила машину на окраине леса. Впереди блестело во тьме небольшое озеро, а на противоположном берегу мерцали огоньки.

«Это озеро Шара-Нур, он там, – пояснила попутчица. – Будем ждать здесь, Эрдэм. Поешь». Она протянула ему сверток.

Подземный поток вынес Максима в пещеру. Возвращение было мучительным: горели легкие, голову сжимали стальные обручи боли, болели многочисленные ушибы, но он был жив.

Перед его глазами блестящий черный свод играл отблесками живого огня.

«Вставай, Книжник, хватит мокнуть. Боль пройдет быстро», – голос был негромкий, но, казалось, звучал со всех сторон.

Максим сделал попытку отползти от края воды, и это ему удалось. С каждым движением тело вспоминало жизнь. Ему удалось перевернуться, и он увидел уютный кабинет с камином. Множество древних книг заполняло сливающиеся с темнотой шкафы из черного дерева. Два старинных кресла и изящный столик стояли на огромном ковре.