Чи дернула кончиком хвоста и вытянула руки в жесте, эквивалентном пожатию плечами.

— Конечно, мы можем сразиться с ними, но я предпочла бы оставить эту работенку боевому флоту Лиги. Давай получим наши данные и уберемся подобру-поздорову.

— Согласен. Выполняй, Тупоголовый. Держи каждый датчик наготове. Впереди сплошные неожиданности.

Фолкэйн набил трубку.

— Я не уверен, что Ван Рийн пришлет сюда флот, — пробормотал он. — Это может помешать его притязаниям на планету. Ему придется поделиться прибылью.

— Он жмется за каждый миллион, — согласилась Чи.

— Это так. Но в данном случае он видит нечто большее, чем деньги, и это пугает его. Он думает, что Объединенные Государства, а может быть, вся техническая цивилизация находятся накануне войны и не подозревают об этом. Если данная планета настолько важна для врага, что они рискнули потерять свою шпионскую сеть, на организацию которой потратили более пятнадцати лет, она в равной степени важна и для нас. Если это понадобится для дела, он призовет Лигу, даже различные правительства и их армии. Я говорила с ним об этом после того, как мы выудили тебя из замка.

Хорошее настроение моментально улетучилось, Фолкэйн нервно сжал губы.

«Больше никаких ужасов. Я свободен. Я отомщу. Думай о том, что нужно делать сейчас».

Волевым усилием он вернул легкость голосу и уму.

— Если старый Ник вдруг не получит свой куш, его вопли услышат даже в Магеллановых Облаках. Но, может быть, мы сможем спасти его бекон. Ты готов, Тупоголовый?

— Осталось включить гипертягу, — ответил компьютер.

Гул машин усилился. На короткое время небо в иллюминаторе как бы смазалось, затем система отрегулировалась и скомпенсировала миллионы микропрыжков в секунду.

Звезды за кормой приняли свои цвета и очертания. Впереди разрастался диск Бета Креста, он рос, рос, пока, казалось, не стал своим пламенем лизать обшивку корабля, Фолкэйн вжался в кресло, Чи Лан оскалила клыки.

Но вот судно вернулось в нормальное состояние. Прежде чем возросшая мощь солнца прорвется сквозь его защиту, оно должно было быстро занять соответствующее положение и приобрести нужную кинетическую скорость. Но внутренние гравитационные поля были отрегулированы с такой точностью, что два живых существа на борту судна даже не почувствовали изменения веса. В несколько минут было установлено стабильное состояние. Корабль находился в двух радиусах от поверхности планеты, он был уравновешен гравитационными и центробежными силами плюс собственной тягой.

Экипаж напряженно всматривался в широкий экран. На нем чернел огромный, очерченный кольцом мертвого белого цвета круг — это преломлялись в атмосфере планеты лучи звезды. Дальше сверкали корона и полосы зодиакального света. Полярное сияние развевало по полюсам планеты многоцветные знамена, всюду мерцала слабая голубизна: так атомы и ионы расщепленных солнцем молекул странным образом соединялись вновь. Далеко внизу отраженные огромными облачными образованиями молнии, казалось, вот-вот поразят наблюдателя. Здесь и там сверкали красные искры — это из жерл вулканов извергалась огненная лава.

На телескопических экранах появились фрагменты поверхности планеты. Ясно и крупно были видны крутые склоны гор и новорожденные океаны. Фолкэйну показалось, что он почти слышит рев ветра, шум дождя, канонаду грома, что он может почувствовать сотрясение раскалывающейся Под ногами земли, грохот летящих в пропасть камней. Он Долго не мог оторвать глаз от этой грандиозной картины.

Но работа не ждала. По ходу наблюдений Фолкэйн неизбежно утратил часть своего первоначального благоговения. Одновременно исчезла и прежняя слабость.

Гнев, стремление очистить себя от унижения не прошли, но до поры до времени он запрятал их как можно глубже — анализировать данные обследования надо было в спокойном состоянии. Перед ним представало нечто уникальное. Оно зачаровывало его.

Лемникайненцы сделали верное заключение — это был древний мир. Большая часть его естественной радиоактивности давно исчезла, и холод близко подобрался к сердцу планеты. Но, судя по магнетизму, часть ее ядра осталась расплавленной, поэтому колоссальное количество теплоты, изолированной мантией, корой, океанами льда и одеялом замерзшей атмосферы в среднем от десяти до двадцати метров толщиной, рассеивалось довольно медленно.

Тем не менее на поверхности веками оставалась температура, близкая к абсолютному нулю.

Сейчас криосфера растворялась. Ледники превращались в потоки, которые тут же вскоре испарялись и становились бушующими ветрами.

Озера и моря, растворяясь, вызывали перераспределение огромных масс. Давление внутри шара менялось, равновесие было нарушено. Передвижение пластов, изменении аллотропической структуры освобождали грандиозную энергию, плавящую даже скалы. Землетрясения охватили все континенты, вулканы пробуждались тысячами.

Метель, град, дождь, дикие бури, ярость которых возрастала с каждым днем, пока слово «ураган» не могло уже вобрать в себя всю грандиозность происходящего.

И все же, что за приз это был, что за невероятный дом сокровищ!

— Честно говоря, — сказала Чи Лан, — между нами, друзьями, и без обид, ты меня удивляешь. Как может один необитаемый кусок оттаявшей чертовой материи цениться кем бы то ни было столь высоко?

— Я же объясняю, — возразил Фолкэйн. — Промышленная база для трансмутации элементов.

Но они могут делать это и дома.

— В слишком малом объеме по сравнению с потенциальным рынком.

Фолкэйн налил себе неразбавленного виски и откинулся на спинку кресла, намереваясь побаловать себя спокойным перевариванием обеда. Он чувствовал, что заработал несколько часов отдыха. Завтра, завершив свои исследования на орбите, они должны будут опуститься ниже, и ситуация может осложниться.

— Не перекинуться ли нам в покер?

Примостившись на краю стола, Чи Лан покачала головой.

— Нет, благодарю! После того как Тупоголовый научился блефовать по-крупному, у меня совсем пропал интерес к игре. Проклятая машина сдерет с меня последнюю шкуру.

— Она стала приглаживать свой шелковистый мех. — Давай вернемся к делу. Я ксенолог. Я никогда не уделяла много внимания твоим уродливым заводам. Мне бы хотелось получить соответствующие разъяснения, почему я должна рисковать своим хвостом там, внизу.

Фолкэйн вздохнул и сделал глоток.

Он полагал, что очевидное все-таки видит Чи Лан так же, как он. Но для нее, с ее биологическим наследием, культурным прошлым и специальными интересами, происходящее не было очевидным.

«Интересно, что она видит и что я упускаю? Можно ли это вообще когда-нибудь выяснить?»

— У меня только статистика в голове, — признался он. — Но и тебе лучше познакомиться только с общей ситуацией. Смотри, нет ни одного элемента в периодической таблице и ни одного изотопа, который не имел бы какого-нибудь применения в современной технологии. Когда технология пригодна для сотен планет, не так уж и важно, какая доля процента приходится на материал «Н». Общее количество материала «Н», необходимого для ежегодного потребления, составляет как минимум тонны, а еще чаще — мегатонны. Сейчас природа не производит многие из элементов. Даже в звездах процессы трансмутации имеют низкую производительность, скажем, рения или скандия — двух металлов, потребность в которых невероятно велика для изготовления некоторых сплавов и полупроводников. Ты разве не слышала о забастовке на Мауи около двадцати лет назад? Самая сказочная находка в истории, чудовищный бум — и в три года запасы истощились, города опустели, цена поднялась до галактических высот. Есть еще нестабильные элементы и изотопы легких элементов с коротким периодом жизни. Опять же, они редки, и не имеет значения, как тщательно ты прочешешь Галактику. Когда ты найдешь что-нибудь, ты должен добывать вещество в трудных условиях, доставлять долгим путем к месту назначения, и это тоже поднимает их цену.