Сани приближались к крейсеру. Как никогда Фолкэйн был поражен плотностью его вооружения. Башни оказались тоньше, чем казались издали. Они хорошо подходили для размещения приборов, поверхность у них была довольно обширной. Да и на самом деле они оказались усеянными аппаратурой. Но трудно было представить, животное каких размеров и формы могло передвигаться внутри них.
Эта мысль не поразила Фолкэйна, она уже давно созревала в его голове. Он нажал кнопку связи с кораблем.
— Ты слышишь меня, Чи Лан? — спросил он.
— Да. Что скажешь?
Фолкэйн перешел на язык Ирнау, который они узнали на Мерсее. Латимер вряд ли знал его, так что он мог подсушивать вволю. Человек описал увиденное.
— Я убежден, что все, кроме боевого корабля, полностью автоматизировано, — сказал Фолкэйн. — Это объясняет многое, в том числе и плотный строй. Гахуд должен внимательно следить за кораблями. Отсутствие живых экипажей значительно стесняет его действия. Но он и не особенно-то боится потерять их в сражении. Ведь это только машины. Правда, они, возможно, имеют некую радиационную защиту. Если у него один корабль с экипажем, то даже естественно идти с их нынешней скоростью. Конечно, как бы его раса ни организовала свою экономику, флот, подобный этому, очень дорогой. Но его составные части заменить гораздо легче, чем несколько сотен или тысяч обученных членов экипажа. За такой приз, как Сатана, можно было рискнуть.
— Да, твоя версия похожа на правду, Дэвид. Особенно если Гахуд представляет собой нечто вроде военного лорда с личным сопровождением, готовым отправиться в путь куда угодно и когда угодно. Тогда у него нет необходимости консультироваться с другими. У меня появилась большая надежда. Враг не так страшен, как казалось.
— Страшен и даже слишком. Если я не вернусь через час или если у тебя появятся подозрения, что что-то затевается, не играй в верного вассала.
Чи Лан попыталась возражать, но Фолкэйн прервал ее:
— Я буду уже мертв. Единственное, что ты сможешь тогда для меня сделать, это доставить нашу информацию домой.
Чи Лан мгновенно умолкла.
— Ясно, — после тягостной паузы наконец сказала она.
— У тебя почти нет шансов сбежать от погони. Честно говоря, я сомневаюсь, что они вообще есть. Девятнадцать кораблей могут поймать тебя в фазе гиперскорости даже по чистой случайности. Но если они роботы, ты сможешь перехитрить их или, по крайней мере, послать другую капсулу с сообщением так, что они ее не заметят. Ладно, я приближаюсь. Буду вне связи. Всего хорошего, Чи.
Он не расслышал ее ответа, но уловил несколько слов вроде «благословения».
Стена боевого корабля нависала над ним. Фолкэйн выключил автопилот и продолжил путь на ручном управлении.
Как только он вышел из тени башни, в поле его зрения показался ослепительный свет. Он лился из круга размером в грузовой люк — это была шлюзовая камера. Он осторожно провел сани мимо внешних ворот. Внутренний клапан был закрыт. Гравитация корабля обхватила его и несколько затруднила этим посадку. Но вот он быстро вышел из саней, снял с пояса «штуку» и привел ее в готовность. Покоясь в левой руке, она придавала ему леденящее мужество. Ожидая Латимера, Фолкэйн через прозрачный колпак проверил приборы на панели саней. Сила тяжести казалась выше, чем на Земле, и действительно на шкале было 1,07 стандарта. Освещение так же казалось где-то на треть ярче привычного. Распределение спектра указывало на звезду Ф-типа, хотя по люминесцентному освещению нельзя было утверждать это точно.
Открылся внутренний клапан. Шлюзовая камера была двойной, позади первого имелось еще одно помещение. Вошел человек в космическом скафандре, из-под лицевого стекла виднелись суровые черты Латимера. В его руке был бластер обычного типа, наверняка приобретенный на Луне. За его спиной двигалась высокая металлическая фигура с множеством специализированных конечностей, отходивших от цилиндрического тела. Это был робот.
— Что за хамский способ встречать посла? — съязвил Фолкэйн.
Он не поднял руки, но Латимер и не приказал ему это сделать.
— Предосторожность, — пояснил хозяин как само собой разумеющееся. — Вы не войдете сюда вооруженным. Сперва мы проверим вас на предмет бомб и прочих сюрпризов, которые вы могли прихватить с собой.
— Давайте, — согласился Фолкэйн. — В моем транспорте ничего нет. Свое оружие, как мы договорились, я оставил на корабле. Тем не менее у меня есть это.
Он поднял левый кулак, показывая сжатый в нем предмет. Латимер отпрянул.
— Что это?
— Граната. Не ядерная, только обычная боевая, но начиненная торденитом с коллодиальным фосфором. Она может разнести вдребезги все в радиусе одного-двух метров, немного хуже в кислородной атмосфере, конечно. Я вытащил чеку и отсчитал почти пять секунд, прежде чем вдавил плунжер назад внутрь. Ничто не держит его, кроме моего большого пальца. Ах, да, она еще дает много осколков.
— Но вы… Нет!
— Не терзайте себя, дружище. Пружина не настолько сильная, чтобы я не смог удержать ее в течение часа. Я не хочу быть взорванным, но еще меньше я хочу быть взятым в плен или застреленным, или быть подвергнутым еще чему-нибудь вроде этого. Советую вам придерживаться дипломатической вежливости, и у нас не будет никаких проблем.
— Я должен доложить, — хрипло сказал Латимер.
Он поднес ко рту нечто, что было, вероятно, интеркомом. Робот равнодушно проверил сани и ждал.
Латимер сказал:
— Гахуд встретится с вами. Идемте.
Он пошел вперед. Его движения были порывистыми от гнева. Робот шел позади всех. Фолкэйн чувствовал себя зажатым с обеих сторон. Его граната была защитой только против пленения. Если захотят, враги могут заставить его уничтожить себя без особого ущерба. Их корабль вообще может оказаться неповрежденным, если они нападут на него на обратном пути, когда он будет вне корабля.
«Забудь об этом. Ты пришел сюда выведать все, что сможешь. Ты не герой. Ты, конечно, был бы рад оказаться как можно дальше отсюда с выпивкой в руке и с женщиной на коленях и приврать насчет своих подвигов. Но тут, возможно, назревает война, могут быть атакованы целые планеты. Маленькая девочка, которая могла бы быть твоей собственной племянницей, будет лежать в разрушенном атомным взрывом доме с сожженным лицом и лопнувшими глазными яблоками, зовя своего убитого в космическом корабле отца и свою раздавленную обломками мать. Скорее всего, реально дела не так уж и плохи, но могут оказаться гораздо хуже. Нельзя упустить шанс хоть что-нибудь предпринять!»
Шлюзовая камера автоматически закрылась, давление воздуха восстановилось довольно быстро. Через внутренний люк они прошли в длинный коридор.
Смотреть здесь было особенно нечего: стены, пол и потолок из однородного металла, ослепляющий свет, ни одной двери, только вентиляционные решетки, выходные отверстия, загадочные щиты с приборами, ручками управления. Еще один робот прошел прямо перед ними через поперечный коридор — другая модель, похожая на диск с щупальцами и усиками. Несомненно, он был предназначен для какого-то особого рода обслуживающих работ.
Несмотря на пустынность, у Фолкэйна появилось ощущение присутствия грубой, всеподавляющей жизненной силы. Возможно, оно рождалось от гигантских масштабов всего окружающего или от непрекрашающегося гула, или, того хуже, от затаившихся огромных и тяжелых масс, готовых в любую минуту напасть на него со спины.
— Здесь можно дышать, — сказал по радио голос Латимера. — Плотность воздуха немного больше, чем над уровнем моря на Земле.
Фолкэйн открыл выпускной клапан, чтобы сравнять давление, потом откинул назад лицевое стекло и глубоко вдохнул.
Если не считать дополнительной информации, он пожалел, что сделал это. Воздух был по-пустынному горячий и сухой, с обилием пахнущего грозой озона. Были и другие запахи, едкие, словно от пряностей или кожи, или крови, усиливающиеся по мере того, как враги приближались к тому, что предположительно могло быть жилым помещением.