Он сжал ручки кресла и сказал сквозь стиснутые зубы:

— Я не хотел этого. Вы заставили меня. Послушай, наконец-то вы вкусите удовольствие войны. Это всего лишь крошечная, мягкая, тщательно отмеренная доза яда. Скоро мы улетим, я надеюсь, что прежде чем вы поймете, что случилось, мы будем уже далеко. И это к лучшему, вы не успеете вызвать подмогу и поймать нас.

— Дэвид, мой повелитель Моух мертв. Я видела, как снаряд ударил в него. Он исчез во вспышке пламени…

Tea не могла продолжать дальше, ее душили слезы.

— Тебе будет лучше без повелителя, — сказал Фолкэйн, — как и каждому человеческому существу. Но скажи другим, что Политехническая Лига не хочет войны. Тем не менее, если мы будем сражаться, мы сделаем свое дело раз и навсегда. Твои шенны не будут уничтожены, у нас больше жалости, чем они проявили к прежним даханцам, но пусть они только попробуют оказать нам сопротивление, и мы лишим их всей техники, превратим их в пастухов. Я полагаю, ты подскажешь им верное решение. Покажи им, что произошло в этом Замке, и скажи, что глупо становиться поперек дороги свободным людям!

Она ответила ему растерянным взглядом. Фолкэйн почувствовал жалость и хотел сказать больше, но Адзель, Чи Лан и Николас Ван Рийн были уже на борту.

Фолкэйн выключил связь.

— Прекрати огонь, — приказал он. — Поднимайся и бери курс на Землю.

— За последние двадцать четыре часа никаких чужих следов гипертяги, только наши, — доложил Тупоголовый.

Фолкэйн с облегчением вздохнул и поудобнее устроился в кресле.

— Думаю, теперь мы в полной безопасности.

Он улыбнулся.

В бескрайнем одиночестве звезд можно ли обнаружить малютку мотылька? Солнце Даханы давно обратилось в яркую точку, одну из множества заполняющих видеоэкраны ярких точек звезд. Двигатели гудели, вентиляторы распространяли напоминавшие цветущие луга запахи, табак был душист, впереди лежал месяц полета.

Им был необходим отдых.

Но вначале следовало выяснить кое-какие вопросы.

— Вы уверены, что не получили излишней дозы облучения? — спросил Фолкэйн.

— Повторяю, я проверила каждого из нас вплоть до хромосом, — ответила Чи, — Я ксенобиолог! И это судно хорошо экипировано для такой работы. Адзель получил самую большую дозу, потому что прикрывал нас, но даже ему не причинено непоправимого вреда, его достаточно подлечить имеющимися на борту лекарствами.

Чи ткнула мундштуком сигареты в сторону воденита.

— Конечно, я вынуждена лечить тебя во время полета вместо того, чтобы рисовать или лепить скульптуру. Ты, большой тупица, лучше бы ты принес с собой кусок свинца и прикрылся им во время обстрела!

Адзель ухмыльнулся.

— Весь свинец был в твоем распоряжении. Догадываешься, где?

Чи зашипела от злости. Ван Рийн хлопнул по столу так, что стакан с пивом подпрыгнул, и захохотал.

— Тише! Я не думал, что ты такой шутник.

— И это вы считаете остроумным? — проворчала Чи. — Впрочем, для него это действительно остроумно.

— О, ему еще учиться и учиться, — согласился Ван Рийн, — но, главное, он уже начал.

— Я предложил бы отпраздновать это великое событие, — рассмеялся Фолкэйн, — но, к несчастью…

— Правильно, — подхватил Ван Рийн. — Прежде всего дело, удовольствия потом. Мы должны объединить всю разрозненную информацию, пока она еще свежа в памяти. Если мы позволим ей загнить и завонять в наших мозгах, мы можем упустить важные моменты.

— Что вы имеете в виду? — не понял Фолкэйн.

Ван Рийн наклонился вперед, оперся подбородком на свою огромную лапу и сказал:

— Нам нужны ключи к характеру шеннов, мы должны знать, как при необходимости сладить с ними.

— Но разве это не работа для профессионалов? — спросил Адзель. — После того как Лига будет извещена о существовании реальной угрозы, она найдет пути провести детальное научное изучение Даханы и вынесет более определенное и полное заключение, чем мы. У нас слишком неадекватное отношение к происходящему.

— Пусть так, — раздраженно согласился Ван Рийн, — но у нас слишком мало времени. Мы не знаем наверняка, что сделают шенны дальше. Возможно, они решат атаковать Лигу немедленно, возможно, они просто наплюют на твою науку, Тупоголовый.

— Я не программирован выполнять формальные инструкции, — подтвердил компьютер.

Ван Рийн проигнорировал его.

— Возможно, они и не станут самоубийцами, — продолжил он. — Как бы то ни было, мы должны создать хоть какую-нибудь теорию, с нее мы только начнем. Согласен, она будет неверной, но даже и тогда это лучше, чем никакой теории, потому что она позволит ксенологическим бригадам искать что-то определенное. Когда мы узнаем, чего хотят шенны в глубине своей души, тогда сможем здраво разговаривать с ними и, возможно, установим мир. Какие основные желания у шеннов? Что двигает ими на самом деле? У нас есть предчувствие — о, не научное, Чи Лан, не в формулах, — что мы можем думать за них, что они больше не бессмысленные чудовища для нас, а существа, с которыми мы можем договориться. Специалисты Лиги могут получить свои данные позднее. Время слишком бесценно. Мы можем сберечь его и, таким образом, спасти много жизней. Мы принесем на Землю приблизительную программу исследования и даже действий.

Он осушил свой бокал, зажег трубку и продолжал:

— У нас есть опыт и информация, мы можем сопоставлять. Я не думаю, что какие-нибудь разумные существа могут быть полностью уникальны в этой Вселенной. Поэтому мы можем полагаться на наше понимание других рас. Например, как ты, Чи Лан. Мы знаем, что ты хищник, но маленький, и это означает, что твоими инстинктами являются упрямство и агрессивность в разумных пределах. Ты, Адзель, большое всеядное, настолько большое, что твои предки никогда не нуждались в том, чтобы носить дубинку на своих плечах. Твои врожденные наклонности более мирные, но ты дьявольски независим: если кто-то попытается вмешаться в твою жизнь, ты не убьешь его, как Чи, нет, ты просто не будешь обращать на него внимания. И мы, люди, тоже всеядные, но наши предки охотились стаями, а стаям свойственно круглогодичное сексуальное влечение. Из этого вытекает все, что делает человека человеком. Согласны? Я допускаю, что это слишком общее, однако, если мы сможем собрать вместе все, что мы знаем о шеннах…

Фактически одна и та же идея сложилась в голове у каждого из них, но каждый развивал определенный ее аспект. Дополняя друг друга, они сумели-таки получить довольно неплохой конечный результат.

Позднее ксенологические исследования подтвердили его.

Даже такой благословенный устойчивым Солнцем мир, как Земля, имел известные периоды массового вымирания. Геологические условия менялись сравнительно быстро, и организмы, процветавшие миллионы лет, исчезали. Таким образом кончилась карьера динозавров. В конце плиоцена большая часть огромных млекопитающих, тех, кому впоследствии мы дали имена, обычно оканчивающиеся на «терий», перестали вытаптывать пейзаж.

Причины этого неясны по сей день, но факт остается фактом: любое существование подвержено опасности вымирания.

На Дахане сложностей было еще больше.

Солнечная бомбардировка была там всегда сильнее, чем на Земле, при нерегулярных пиках активности она была особенно большой. Магнитное поле и атмосфера не могли полностью предотвратить ее отрицательное воздействие. Отсюда мутации, происшедшие во время ранних пиков, привели к примечательному результату — появились говорящие, мечтающие, производящие орудия труда травоядные.

Следующая радиационная буря держалась достаточно долго: раса приобрела полную разумность, развила свою технологию, открыла научные методы, создала мировую культуру, оказалась готова отправиться к звездам, что, возможно, и сделала пару раз. Затем солнце разгорелось снова.

Снега растаяли, океаны поднялись, и низкие долины были затоплены, тропики выжжены до саванны или пустыни.

Вполне возможно, что суровые условия стимулировали последний взрыв технологического творчества, планетарный союз, выход в космос.