А вот о Митргафе я старался не думать, но перед глазами упрямо всплывала картина разломленного черепа с мертвым оком…

— Гром… — тихо, как‑то устало молвила наемница, — поверь, бывают разные потери. И это не самая страшная из них.

— Какая же самая?

— Потерять себя, — Дэйдрэ резко двинула скакуна пятками по бокам, заставив перейти в галоп. Нам ничего не оставалось, как последовать за ней.

Переход закончился столь внезапно, что у Лейлы возникло ощущение, будто она из узкой горной речки попала в большое озеро. Последние полтора часа лошади скакали, как бешенные. У неё, отвыкшей за долгое время от седла, часть ниже талии онемела, ноги от переутомления мелко дрожали.

Городок, открывшийся взору, представлял собой мешанину высоких башен и крохотных избушек. В таких обычно живут гномы. Девушка припомнила, что гномы у дроу что‑то вроде чернорабочей силы. Обращались с ними, как с рабами, но платили щедро. Гномы, жадные от природы, не могли упустить двойной выгоды. Не просто скалу долбить в поисках жил, а еще и деньги за это отгребать. Правда, дроу четко ограничивали разрушительную деятельность старателей, направляя её в нужное русло. Так что в скале появлялись новые города и переходы с минимальным риском обвалов в ближайший десяток веков. Большей гарантии гномы не давали. А дроу не просили. Так что все было полюбовно, гномы терпели многочисленные издевательства темных эльфов, исправно выполняли работу и обогащались.

То, что до работы было мягко говоря далековато, так это сами гномы придумали. Никто из них не мог протянуть больше недели без отдыха в семейном кругу. Посему были установлены смены и все были довольны. Да и сами старатели не такие простаки, как кажется. Наверняка у них были свои запасные пути. Более короткие.

У самого входа, на отдалении от всей массы скопления построек, стояла хижина. На гномью не похожа, слишком большая. На постоялый двор — вроде тоже, хлипкая и неухоженная. Но при ней имелся сеновал, а у кособокой привязи — корыта с овсом и водой.

Лошади упорно засеменили к кормушкам.

— Привал, — голос Грома, как всегда, жаркой волной чувств окатил её сердце.

Лейла соскочила со Тиклии, привычными движениями расседлала её и начала тщательно протирать потный круп. Зачем было так мчаться, за ними же никто не гнался. Эльфийка зло посмотрела на Дэйдрэ. И что она тут раскомандовалась!

— Пойду, договорюсь об оплате, — Дэйдрэ привязала Верного и направилась к входу в дом, скорее всего жилой.

Динзи пробормотала что‑то о приведении себя в порядок. Волдрей подскочил, помогая ей спуститься, и проводил её внутрь. Гром снисходительно усмехнулся, не отрывая, впрочем, оценивающего взгляда от зада девушки.

Лейла слишком сильно нажала на скребок, Кобыла тоненько взвизгнула и осуждающе посмотрела на хозяйку.

Дроу соскользнул с Хаста, небрежно набросив поводья на привязь, и присел на сеновале. Внутри эльфийки кипели многочисленные обиды:

— Лошадей только загнали! Им нужен отдых, — буркнула девушка и тут же прикусила язычок, пожалев о своей несдержанности.

Гром с задумчивым видом посмотрел на неё, и девушка почувствовала, как кровь приливает к щекам. Она не понимала себя, ей страстно хотелось, чтобы дроу смотрел на неё, только на неё. Но как только такое происходило, чувствовала не меньшее желание, чтобы он отвел взор. И очень злилась, ловя его восхищенные взгляды, брошенные на Дэйдрэ или Динзи. Конечно, она не дроу, но мы же все равно все эльфы. Изначально все одинаковые.

Гром же упорно сверлил её взглядом, пожевывая соломинку. Он развалился на стоге, подложив под голову руки. Взгляд девушки скользнул по его фигуре, не в силах выдерживать его внимание. Текучее, подвижное тело юноши бередило воображение. Она всегда сравнивала его с пумой… С поседевшей пумой. Темная кожа и желтые глаза дополнялись кошачьей грацией в движениях худощавого стана. В нем чувствовалась сила. И не только физическая. От принца веяло магией, как духами от знатных эльфиек.

Неожиданно Гром подмигнул ей. Она выронила скребок из враз обессилевших рук и только поняла, что все это время стояла без движения, бесстыдно рассматривая его.

Чтобы скрыть смущение, эльфийка, резко развернувшись, бросилась вниз за скребком. Взметнувшаяся коса попала лошади по глазу. Окончательно обиженная таким обращением кобыла, встала на дыбы, выдернув бревнышко, к которому все привязали лошадей…

Вернувшиеся от хозяина, Волдрей и две девушки, наблюдали такую картину: словно взбесившиеся лошади с диким ржанием носятся по небольшой площадке вокруг летающего бревнышка, под которым съежилась испуганная, но еще живая эльфийка. А принц на сеновале с вялым интересом рассматривает происходящее.

Я сидел, прикидывая, как успокоить лошадей так, чтобы оставить в живых эту чокнутую девицу, когда из дверей показалась троица друзей. Они метнулись к лошадиному хороводу, пытаясь растащить животных в стороны. Мелькнула идея, и я, не тратя лишнего времени на обдумывание, быстро пробормотал заклинание.

Бревно рассыпалось в прах, обдав эльфийку густым слоем серой пыли. Верный встал, как вкопанный, остальные лошади, задрав хвосты, в панике разбежались.

Кроме Хаста. Он сразу успокоился и посеменил в мою сторону. Я удивился, откуда в этой животине столько любви к хозяину, но вскоре все прояснилось. Когда жеребец стал хрумкать сено, выщипывая его буквально из‑под моей задницы.

Пришлось вставать. Но тут на меня с руганью налетела Динзи. Я невольно прислушался к изящным оборотам, даже забыв удивиться. Ах, да! Чего это она?

— Динзи, а поконкретнее можно? Я уже понял, кто я такой.

— Ты! Ты… — хм. Похоже, девушка выдохлась.

— Гром, видимо ты не заметил, что вместе с бревном ты распылил уздечки, седла, наши вещи? — заметила Дэйдрэ, похлопывая свою зверюгу по холке. — Просто я думаю, что у дроу там было что‑то важное.

— Важное… Да там было все

! Моя одежда, украшения, косметика! — Динзи кулачками растирала грязь и слезы по темной коже.

Я посмотрел на Хаста. На крупе коня отчетливо просматривалось живописное пятно пыли, смахивающее на седло. Я моргнул. Все осталось, как есть.

— Чего я не понимаю, как самих лошадей сие заклинание минуло, — дручия в задумчивости поглаживала Верного. Не привыкший к такой ласке жеребец готов был замурлыкать.

Динзи тихо подвывала, и мне показалось, что голос у неё двоится… Ну, что часто двоится в глазах — понятно, а вот про такое я еще не слышал.

— С эльфийкой‑то что будем делать? — зевнув, спросила Дэйдрэ. — Надо найти место ночлега.

— Зачем? — удивился я. — Сейчас поймаем лошадей, купим седла и припасы и двинемся дальше.

— У неё шок. Да и у этой тоже, — кивнула наемница на дроу, которая безуспешно пыталась рассмотреть свое отражение в корыте с водой.

Я вздохнул:

— А ты не можешь чего сделать?

— Тут лучше колдовства поможет отдых, здоровый сон после чего‑нибудь горячительного внутрь.

— Тогда пойдем будить народ. В этой лачуге я не хочу ночевать, тут единственное безопасное место — сеновал. А спать на сеновале не по — королевски.

Дручия усмехнулась:

— Высочеству мягче спать на деревянной скамейке?

— Почему? — изумился я.

— Интересно, как давно ты посещал жилище гномов с дружественным визитом? — прищурилась наемница. — А то не знаешь, какие они аскеты.

— Не знаю, — зевнул я. И рассмеялся. — Ну вот, и меня сморило. Ну ладно, подать скамейку, все равно лучше, чем потом всю дорогу вычесывать солому из волос.

Волдрей возник так внезапно, что я подпрыгнул.

— Гром, я нашел ночлег. Пошли, там даже кровать имеется…

Тьма, они что, сговорились? Я подозрительно всмотрелся в хитрющие физиономии друзей, но они дружно повернулись в сторону пострадавших.

Эльфийка сжалась в комочек и, обхватив себя руками, уткнула лицо в колени. Наемница осторожно приобняв девушку за плечи, помогла ей подняться. Серая от пыли, Лейла выглядела странно, почти завораживающе. Пепельные волосы скрывали часть лица. Мне вдруг захотелось подойти и отвести прядь в сторону, приподнять подбородок и сказать какую‑нибудь ободрительную чепуху…