Итак, обнаруживается явный раскол в парижской партии революции на умеренных деятелей Ратуши и более смелых радикалов Пале-Рояля. Конфликт продолжается на другой день и на третий. Снова направляют делегатов в Ратушу, и снова им отказывают в поддержке. Радикалы шумят, но в конце концов выдыхаются. Победа остается за умеренными. «Красный маркиз» арестован. Но идея похода на Версаль распространяется в народе.

Между тем в Париже есть другой, менее одиозный, но более революционный центр, чем Пале-Рояль. Собираются и обсуждают общественные дела советы округов, дистриктов, возникшие еще для выборов в Генеральные Штаты. Один из них — округ Кордельеров на правом берегу Сены, резко выделяется своим революционным настроением. Таким он стал благодаря своему председателю — молодому адвокату Жоржу Дантону. Не случайно, например, в заседаниях участвует здесь и Марат.

Старый францисканский монастырь Кордельеров стал центром притяжения для многих революционеров, привлекаемых обаянием революционного темперамента Дантона. Его называют «Мирабо плебеев». Своим громовым голосом, способностью к неожиданной страстной импровизации, мыслями, созвучными настроениям народа, всей своей огромной, излучающей энергию и смелость импозантной фигурой он воплощает образ народного трибуна.

Дантон верит в возможность победы революции, если этому активно содействовать. Он не боится открыто нападать на умеренных муниципальных вождей Байи и Лaфайета. На нем, как писал Жорес, «налет отваги и театральности, который станет отличительной чертой гения Дантона». Однако громких и пышных речей тогда в Париже произносилось более чем достаточно. Лустало насчитал только в Ратуше за один месяц больше двух тысяч таких словоизвержений. Отличие Дантона заключалось в том, что он умел сделать слово в критические моменты революции орудием действия. Не зря Маркс оценит его как «величайшего мастера революционной тактики».

Дантон сразу понял, что 30 августа в отличие от 14 июля ораторы Пале-Рояля потерпели провал потому, что народ не поддержал их. Он внимательно следит за развитием событий в городе. А здесь растет недовольство дороговизной и недостатком хлеба. Гневно возмущаются женщины. Особенно много шума поднимают торговки Центрального рынка. Волнуются рабочие. Из Версаля каждый день приходят тревожные известия. В дополнение к находящимся там войскам прибывает по приказу короля Фландрский полк. В Версаль съезжается множество офицеров-дворян. Передают слухи о подготовке отъезда короля в Мец. Даже в Ратуше Парижа забеспокоились. Не подготавливается ли контрреволюционный реванш за 14 июля? Теперь уже весь Париж охвачен беспокойством и возмущением. Для взрыва нужна лишь искра. Но вот и она!

1 октября офицеры лейб-гвардии устраивают обед прибывшим в Версаль офицерам Фландрского полка. Для пиршества им предоставлен оперный зал Версальского дворца. В разгар возлияний и тостов в ложе появляются король и королева с маленьким дофином на руках. Офицеры охвачены монархическим экстазом. Они срывают с себя трехцветные национальные кокарды и топчут их ногами. Придворные дамы предлагают им белые королевские кокарды. Звучит монархический гимн, но звучат и угрозы по адресу патриотов…

Через день это стало известно в Париже. Негодуют все: санкюлоты, радикалы Пале-Рояля, даже в Ратуше члены муниципального совета. Дантон принимает решение: ответить Версалю восстанием Парижа! 3 октября своды монастыря Кордельеров дрожат от раскатов его могучего голоса, призывающего к походу народа и Национальной гвардии во главе с батальоном округа Кордельеров на Версаль. Составлен манифест, типографщикам Брюно и Моморо поручено отпечатать его, а жителям округа — расклеить афишу по всему Парижу. С утра колокол монастыря Кордельеров бьет в набат. Париж поднимается, начинается новый грозный акт Великой революции…

События первых месяцев революции логично приводят к трем будущим вождям монтаньяров, ибо они с самого начала в центре этих событий: Робеспьер — в Учредительном собрании в Версале, Марат и Дантон — в Париже. Каждый действует сам по себе, но их объединяет главное — убеждение, что революция только начинается, что ее решающие битвы еще впереди. Разные чувства и замыслы связывают их с народом. Удивительно совпадает их мысль о том, что революция не может восторжествовать без поддержки народа. Марат особенно яростно требует, чтобы она удовлетворила не только буржуазию, но и народ.

Каждый по-своему отразит народный характер революции. Это не значит, что они играют главную роль, хотя она окажется решающей в критические моменты. Своеобразие Великой французской революции в том, что ее возглавил не какой-либо один или несколько вождей. Перед взором потомков проходит обширная галерея многих неповторимых и разных деятелей, чаще всего не объединенных, а соперничающих между собой, сведенных воедино лишь участием в исторической трагедии Французской революции. Но двухвековая традиция не случайно выделила среди них фигуры Дантона, Робеспьера и Марата. Судьба каждого из великих монтаньяров поднимает их до истинно трагического величия с истинно трагической быстротой. Марату предстоит прожить всего три года, Дантону — около четырех, Робеспьеру — всего на три месяца больше. Но они успели за это фантастически бурное и короткое время обрести бессмертие, совершили нечто неизмеримо замечательное, чем за более продолжительное время своего предшествующего существования. В 1789 году Марату было 46 лет, Робеспьеру — 31, а Дантону — 29.

Каждый из них уже имеет интересную биографию, во многом объясняющую удивительную судьбу, выпавшую на их долю. В основной по продолжительности, но не по значению предреволюционный период жизни наши герои не связаны между собой и каждый решает свои личные задачи. Они находятся в разных местах; общее между ними — Франция, да и то лишь для Робеспьера и Дантона, тогда как Марат — уроженец княжества Невшатель и до революции долго жил в Англии. Поэтому об их дореволюционной жизни придется рассказать отдельно. Но уже в первые полгода революции это становится невозможно, ибо она втягивает, поглощает, объединяет вокруг себя трех выдающихся монтаньяров, совместно участвующих в одних и тех же событиях. В этой второй, по времени значительно более короткой, но неизмеримо более важной части своей жизни они становятся историческими героями и творят общее великое дело, сохраняя свою неповторимую индивидуальность. В разнообразии их судеб, характеров, убеждений, возможно, и таится разгадка пресловутых «тайн» монтаньяров.

В раннем детстве Максимилиана Робеспьера ищут объяснения загадочной сущности этого человека, которого еще А. С. Пушкин называл «сентиментальным тигром». Разумеется, речь не идет о двух крайностях в оценках Робеспьера. Враги революции изображают его просто кровожадным чудовищем. Напротив, левые поклонники массового террора превращают Робеспьера в идеального демократа и революционера, чтобы оправдать историческим прецедентом террористическую практику как орудие диктаторской власти. И те и другие вольно или невольно схематизируют или искажают сложную и противоречивую личность великого монтаньяра.

На какие же обстоятельства рождения и детства Максимилиана указывают для объяснения его сурового и мрачного характера в зрелом возрасте?

Прежде всего, естественно, речь заходит о среде, обстановке тех мест, где родился и вырос человек. Для Робеспьера это Север Франции, места унылые, пасмурные, конечно, по сравнению с югом, с солнечным Лангедоком или Провансом, лежащими у лазурного Средиземноморского побережья. История тоже не баловала жителей Севера. Аррас — один из городов, особенно часто упоминаемых при описании многочисленных сражений. Нелегко было здесь многим поколениям отстаивать и обеспечивать свое существование. Бальзак писал, что весь характер уроженцев этих мест «в двух словах: терпенье и добросовестность…, которые делают нравы страны столь же скучными, как ее широкие равнины, как ее пасмурное небо». Но еще сильнее воздействуют на формирование человека семья, родители, их особенности, их судьбы.