Господство государственной собственности определило особенности налоговой системы России. Наделяя дворян поместьями, власти неукоснительно взыскивали с них подать со всех распаханных земель. Пока крестьянское население поместья было достаточно многочисленным, а размеры барской запашки невелики, налоги не были для дворян слишком обременительны. Катастрофическая убыль крестьянского населения в конце века изменила ситуацию. Вслед за крестьянами помещики сократили свою запашку, но при этом удельный вес господской пашни (по отношению ко всей распаханной земле) многократно вырос¹⁷. Помещики не могли служить с разоренных поместий и одновременно платить цареву подать со своей запашки наравне с крестьянами. В конце XVI в. Борис Годунов приступил к проведению крупной социальной реформы, способствовавшей консолидации дворянского сословия. Впервые на новгородских поместных землях власти стали «обелять» (освобождать от податей) запашку в дворянских усадьбах. Реформа наметила разграничительную линию между привилегированным дворянским сословием и низшими податными сословиями¹⁸. Преимущества, вытекавшие из распоряжений об «обелении» господской пашни, очень неравномерно распределялись между различными группами дворянства. Наименьшие привилегии получили мелкопоместные дети боярские, наибольшие — крупные помещики, несшие службу в конном ополчении.

Развитие государственной земельной собственности в XVI в. оказало влияние на становление крепостнического режима. Наиболее обстоятельно история закрепощения крестьян изложена в Уложении царя Василия Шуйского о крестьянах 1607 г. Как значится в преамбуле Уложения, «при царе Иоанне Васильевиче… крестьяне выход имели вольный, а царь Федор Иоаннович, по наговору Бориса Годунова, не слушая совета старейших бояр, выход крестьяном заказал и, у кого колико тогда крестьян было, книги учинил…»¹⁹. Уложение 1607 г. сохранилось в пересказе В. Н. Татищева, что значительно снижает ценность этого памятника. В. О. Ключевский признавал подлинность памятника в целом, но полагал, что Татищев сократил и изложил своими словами преамбулу Уложения, посвященную отмене Юрьева дня. Очевидно, ни одно слово преамбулы не может быть использовано без всесторонней критической проверки.

Взаимоотношения землевладельца и крестьянина на Руси регулировали нормы Юрьева дня, сложившиеся в конце XV в. Один раз в году — за неделю до Юрьева дня 26 ноября и в течение недели после Юрьева дня — крестьянин мог расплатиться по оброчным и налоговым обязательствам и покинуть имение. По свидетельству Уложения 1607 г., царь Федор отменил Юрьев день и приказал составить писцовые книги, закрепив тем самым крестьян за их землевладельцами. Данные о проведении переписи при Федоре требуют проверки. В литературе было высказано предположение, что власти уже в 1580-х годах провели описание основной части территории России²⁰. Новейшие исследования обнаружили, что из 100 уездов государства в конце XVI в. была описана треть, при этом описание затронуло по большей части земли, лежавшие к западу от Москвы и наиболее пострадавшие от Ливонской войны и стихийных бедствий. К числу таких земель относят, прежде всего, Новгородскую землю²¹. Указание на Новгород, на первый взгляд, противоречит известию о проведении валовой переписи при царе Федоре. В самом деле, писцы приступили к составлению новгородских писцовых книг в 1582 г. при царе Иване IV. Однако они смогли завершить перепись и утвердить книги в приказе лишь в 1584 г. при Федоре. Новгород был описан в первую очередь не только потому, что подвергся наибольшему разорению в ходе войны. Южнорусские уезды были разорены татарами в неменьшей мере. Власти начали с описания Новгорода, потому что государственная собственность образовала тут громадный цельный массив, составлявший ядро всего поместного фонда страны. Можно сделать следующее наблюдение. В Ярославском, Суздальском, Шуйском и Ростовском уездах до конца XIV в. сохранялось значительное количество княжеских вотчин, а поместный фонд был ограниченным. Валовое описание названных уездов при царе Федоре вообще не было проведено. Установив этот факт можно выявить наиболее характерную особенность валового описания конца XVI в. Власти проявляли заботу, прежде всего, об уездах с наиболее развитым государственным землевладением. Описание было проведено не одновременно, а на протяжении многих лет. Нередко крупные уезды описывали по частям в промежуток времени между 1585 и 1597 гг.²². Приведенные факты полностью подтверждают достоверность свидетельства Уложения 1607 г. о составлении писцовых книг при царе Федоре.

Проведение общей переписи требовало крупных расходов и было обременительно и для пустующей казны и для населения. Но из-за массового бегства крестьян с тяглых земель писцовые книги устаревали еще до того, как Поместный приказ успевал их исправить и утвердить. Чтобы не допустить обесценения поземельных кадастров и стабилизировать доходы казны, власти ввели в действие режим «заповедных лет». Полагают, что режим «заповедных лет» был введен на всей территории России особым указом царя Ивана IV в 1581 г. Главным содержанием указа была формальная отмена Юрьева дня²³. Первым документом, четко сформулировавшим нормы «заповедных лет», была царская жалованная грамота городу Торопцу 1590 г. Правительство разрешило властям Торопца вернуть в город старинных тяглых людей, которые «с посаду разошлись в заповедные леты»²⁴. Обращение к грамоте 1590 г. опровергает изложенную выше гипотезу. Действие «заповедных лет» распространялось на городское население, которое к Юрьеву дню не имело никакого отношения. Следовательно, содержание «заповедных лет» невозможно свести к формальной отмене Юрьева дня. Вернее будет сказать, что «заповедные лета» означали временное прикрепление податного населения — крестьян и посадских людей — к тяглу, т. е. к тяглым дворам и наделам.

В 1581 г. Новгородскую землю разоряли польские и шведские войска. Начинать перепись на театре военных действий было бессмысленно. Режим «заповедных лет» мог функционировать лишь при наличии. Отсюда следует, что в 1581 г. до проведения валового описания режим «заповедных лет» не действовал даже в пределах Новгородской земли. Замечательно, что ни один документ, составленный при жизни царя Ивана, не употребляет термин «заповедные лета». Самая ранняя из известных грамот с указанием на «заповедь» датирована 12 июля 1585 г. В этот день новгородский помещик Борис Сомов получил в поместье деревню Мошня с населенными и пустыми крестьянскими дворами. В выданной Сомову грамоте было помечено, что из пустых дворов крестьяне «разошлись в заповедные лита» с 7090 по 7093 (1581–1585 гг.)²⁵ «Заповедные лета», обозначенные в грамоте Сомова, точно совпадали с годами составления новгородских писцовых книг и их утверждения в Приказе. На основании грамоты Сомов получал возможность вернуть в пустые дворы ушедших из поместья крестьян. В 1588 г. новгородский помещик Иван Непейцын потребовал возвратить ему двух крестьян Гавриловых на том основании, что они сбежали из его деревни «в заповедныя годы 90-м году»²⁶. С аналогичными исками в суд обратились тогда же князь Богдан Крапоткин, Тимофей Пестриков и некоторые другие новгородские помещики разных пятин. Режим «заповедных лет» распространялся на городское население Новгородской земли²⁷.

Указанные случаи возврата податных людей опирались на одни и те же юридические нормы. Но термин «заповедные годы» употреблен лишь в немногих документах. Как видно, это понятие не приобрело устойчивого и всеобщего значения в виду того, что нормы «заповедных лет» не были облечены в форму закона. Речь шла о практических распоряжениях властей, носивших временный характер.

Система временных мер по прикреплению крестьян к тяглу оказалась недостаточно гибкой. Прежде всего, она перестала соответствовать той цели, ради которой была создана. Эта цель заключалась в том, чтобы предотвратить полное запустение государственного фонда земель и поддержать финансовую систему. Многие крестьяне, ушедшие из старых поместий в «заповедные лета», успели отсидеть льготный срок у новых землевладельцев и превратились в исправных налогоплательщиков. Вторично срывать их с тяглого надела и переселять на прежнее местожительство значило нанести ущерб казне и государственной военно-служилой системе. Чем продолжительнее оказывались сроки «заповедных лет», тем менее способен был приказной аппарат распутать клубок помещичьих тяжб из-за крестьян. Власти нашли выход из положения, ограничив срок сыска беглых крестьян пятью «урочными годами». Введение в Новгородской земле «урочных лет» в 1594 г. знаменовало решительный поворот в ходе закрепощения. Чрезвычайные и временные меры стали превращаться в постоянно действующее установление²⁸. В 1595 г. старцы Пантелеймоновского монастыря в Деревской пятине смогли сослаться на указ Федора: «Ныне по нашему (царскому. — Р. С.) указу крестьяном и бобылем выходу нет»²⁹. Монастырские старцы направили грамоту в приказ, и их слова о выходе были процитированы в ответной грамоте из приказа. Таким образом, их ссылка на «указ» царя Федора о крестьянах как бы прошла апробацию приказных властей. Процитированные грамоты сохранились в подлиннике XVI в. Более авторитетный источник трудно найти, и этот источник подтверждает достоверность свидетельства Уложения 1607 г. о том, что выход крестьянам «заказал» царь Федор. Надо иметь в виду особенность московской приказной практики. Не только законодательные акты, но и любые другие распоряжения, приказы издавали от имени царя. По этой причине слова пантелеймоновских старцев об «указе» царя Федора, вероятно, не были цитатой из законодательного акта. Скорее всего, эти слова отразили перелом в правосознании современников, связанный и с длительной практикой возвращения крестьян их землевладельцам в рамках режима «заповедных лет», а также с превращением сугубо временных мер в постоянное установление в связи с введением «урочных лет».