К моему глубочайшему сожалению, представление не продлилось долго: пара часов подобной красоты, какая малость! Экипажи спешно двинулись в направлении Дворца, пока люди не успели заполонить улицы.

   Если честно, я никогда особо не любила праздники. Поводы для них представлялись мне не особо торжественными: даты основания городов, рождения правителей и членов соль-арэо, смены сезонов... Конкретно этот был посвящен окончанию той первой войны, когда Дикие под напором соль-терро отступили, как казалось в то время: навсегда... на деле, лишь дав годы передышки. Но народу только дай повод устроить праздник!

   И все же я смутно тосковала по неведомому поводу, и столь сильно, что всю обратную дорогу пыталась сдержать горькие, отчаянные слезы. К счастью, успешно.

   Когда становится невмоготу, когда кончаются силы и терпение, я иду к своему младшему брату. Непонятное чувство, поселившееся во мне во время праздника, так и не желало уходить, и я верная привычке отправилась к нему, по все той же привычке коря себя за извращенное облегчение, бурно перемешанное с виной, которое снова придет ко мне при первом же взгляде на это несчастнейшее существо.

   Амори сейчас семь лет. Ему отведено целое крыло, закрытое и изолированное, а в штат прислуги мать отбирает людей лично, и меняется этот состав крайне, крайне редко. Здесь не бывает никого постороннего и непроверенного, даже с отца на входе требуют пропуск и лично распоряжение матери.

   А все потому, что Амори... особенный.

   И в его особенностях отчасти есть и моя вина.

   Начать стоит издалека. Мы, соль-арэо, правящая семья. Самые способные, умные, красивые с идеальным геномом. Но за все это мы расплачиваемся страшной ценой.

   Первая - тот самый проклятый отбор, из-за которого я умру. Не больше трех женщин в старшей ветви рода. На младшие он не распространяется, но младшей ветви и не осталось совсем.

   Второе - Слово. Есть слово и Слово, обещание и Обещание. В особых ситуациях соль-арэо дает Обещание, своего рода клятву, за нарушение которой следует жестокая кара.

   Однако, я и мать долгое время считали это больше мифом, чем правдой. Моя бабушка клятв не нарушала, и никто на ее памяти не нарушал, мать такого не помнила. А потом нас осталось двое, и даже спросить оказалась не у кого.

   После трагедии со мной, сестрой и племянницей, мама долго не решалась завести еще одного ребенка. Мне исполнилось уже двадцать лет, когда она обрадовала нашу семью радостной вестью - она на третьем месяце, лекари дали добро на сохранение плода. Ждали мальчика, даже имя выбрали заранее...

   Посему, желая матери только добра мы с братьями уговорили ее уехать в Ранлок, одну из наших Дальних резиденций, подальше от Лазурного с его делами и суетой. Я бы справилась одна, меня всю жизнь к этому готовили, несмотря ни на что. Она согласилась.

   На кортеж напали Дикие. Никто не ожидал наткнуться на них столь близко от города, обычно они старались избегать его, им не нравился гул работающей техники, не нравились непривычные звуки и запахи...

   Всем в том кортеже повезло: неясно зачем, может по наитию, спасшему им в итоге жизни, но отец лично попросил Дарсана с Андарраном следовать за кортежем...

   Все остались живы и здоровы, но напугались изрядно. Мать спешно вернули в Лазурный в умелые руки лекарей, уверивших, что вреда здоровью плода и самой правительницы не нанесено.

   Потом мать лично благодарила соль-терро, и сделала роковую ошибку... На всю жизнь я запомню тот день: светлый зал, множество соль-фламме, счастливого отца (он один из маминых консортов присутствовал во Дворце, остальные, верные правилу "как можно реже собираться вместе, под одной крышей" находились в резиденциях, вместе с моими братьями), торжественную мать в фиолетовом платье, и ее слова:

   - Будем честны, соль-терро, Дарсан, нет абсолютно ничего, что бы я для тебя не сделала, ведь ты спас не только меня и моих подданных, ты спас жизнь моему еще нерожденному сыну. Ты не дал мне повторить страшную судьбу сестры моей и племянницы... Что ты хочешь за это, какую награду? Скажи - и я выполню любое твое желание.

   Дарсан, невыносимо красивый в ярком свете солнц, спокойно поклонился и ответил без спешки и сомнений:

   - Лишь одного не хватает мне, соль-арэо. Стоит ли твоя жизнь, и жизнь нового принца, твоего Слова?

   - Стоит! - с преступно поспешной горячностью ответила мать. - Кровью своей, памятью рода моего, двумя жизнями которыми располагаю, клянусь я, что желание твое исполнено будет в точности. Слово!

   Я вздрогнула и переглянулась с отцом. Он покачал головой, показывая, что тоже не понимает происходящего. Подобной клятвы я не слышала ни разу. И еще меньше понимала, зачем бы соль-терро требовать Обещания с правительницы? И без того ни в чем не откажет она тому, кто избавил ее от кошмара и смерти...

   - Слово принято, - торжественно согласился Дарсан. - И согласно ему, прошу я о величайшей чести... Дозволь, правительница, хранить покой и сон твоей дочери, дозволь подарить ей любовь и верность, дозволь стать первым и единственным ее консортом. Сегодня, сейчас. Таково мое желание.

   Зал взорвался шумом, воплями спорами. Соль-фламме, пораженные наглостью и невозможностью просьбы, не сдерживали эмоций, повскакивали с мест, не стесняясь в угрозах святотатцу...

   Мать, наоборот, покачнулась и почти рухнула в свое кресло, не сводя недоверчивого взгляда с посмевшего требовать нереального.

   Теперь ясно, зачем ему потребовалась Клятва. Никаким иным способом ему не вынудить мать позволить подобный мезальянс с единственной дочерью...

   - Тихо! - рявкнул, вдруг, отец. Соль-фламме замолкли, повисла тишина.

   Отец встал с кресла, стоящего на две ступени ниже маминого, и широким шагом подошел вплотную к соль-терро, к моему удивлению, оказавшись на полголовы ниже того. А я ведь считала отца самым физически внушительным мужчиной среди всех мне известных.

   - По какому праву ты, симбионт, требуешь мою дочь?! - отбросив дипломатию, в коей все едино не был силен, зарычал прямо Дарсану в лицо отец. Насколько я его знала, это была высшая степень проявления ярости. - Мы не для того ее берегли, чтобы отдать в твои загребущие лапы!

   Соль-терро остался каменно спокойным, ничто на его лице даже не дрогнуло. Зато где-то за стенами Лазурного послышался низкий вибрирующий рев, от которого дрогнули стены.

   - Андарран беспокоится, - невозмутимо пояснил Дарсан. - И я его сомнения разделяю - неужели соль-арэо откажется от своего Слова?

   Отец бессильно сжал кулаки и отступил.

   - Прошу оставить нас, - мертвым голосом обратилась мать к соль-фламме. Зал опустел буквально за минуту, остались только мать с отцом, я и соль-терро, набивающийся мне в консорты. - Кто рассказал тебе о Слове, Дарсан?

   Соль-терро кивнул на окно.

   - Андарран. Перерождаясь, драконы не теряют личности, так что он помнит прежние времена и прежних правительниц. Он сказал, что Слово данное соль-арэо надлежит выполнить в точности, иначе следует наказание.

   - Хитро, - невесело усмехнулась мать. - Сколько же лет ты ждал случая получить это Слово? Нет, не отвечай, я не хочу знать. Но понимаешь ли ты, на что обрекаешь мою дочь, мою кровь, мою наследницу?

   - Она полюбит меня.

   Тут не выдержала я - вскочила с места и - не думая, не рассуждая, в порыве отчаяния - бросилась на колени перед матерью:

   - Кровью и честью прошу тебя, мама, не соглашайся! Ты не можешь! Отдать меня чудовищу, это слишком жестоко!

   Я смотрела ей прямо в глаза. Да, она тоже понимала. Понимала, что свою недолгую жизнь мне предстоит провести с ним, с этим... симбионтом! С его чудовищным драконом, о котором рассказывают такое, что волосы становятся дыбом!

   - Не соглашайся, прошу...

   - Я не могу, - ее голос дрогнул, руки невольно легли на начавший расти живот. - Прости.