- Мама!

   - Теара! - взвыли мы с отцом в один голос.

   - Замолчите оба, - тихо попросила она. - Я сама виновата... Что ж, соль-терро поздравляю, своего ты добился. - Она медленно встала. - Говори.

   - Я, соль-терро, Айон Дарсан Сеннотт-Олгн Андарран прошу соль-арэо Съерру Ингрид Эо Ран принять меня в свою жизнь и судьбу как единственного консорта отныне и до ее смерти...

   Слова были ритуальными, но от того не менее чудовищными. Я все так же сидела у ног матери, смотрела на соль-терро снизу вверх и не могла поверить, не могла и все...

   - Я, соль-арэо, Теара Ингрид Лао Ран, согласна и позволяю своей дочери Съерре Ингрид Эо Ран взять тебя, соль-терро, себе в консорты... - она глянула на меня и шепнула одними губами "Быстрее"!

   Она нарочно исказила формулировку... Сказала "в консорты" и не "единственным консортом", она дала мне шанс!

   Соль-терро нахмурился, открыл рот собираясь возразить, но я перебила звонко крикнув:

   - Согласна!

   - Слово сдержанно, - объявила мама. - Я ничем не обязана тебе более Даросан.

   - Слово сдержанно не в точности, соль-арэо - зло возразил он. - Ты нарушила часть Клятвы, не страшно ли тебе?

   - Довольно с тебя и того! - рявкнула она в ответ. - Убирайся с глаз моих, разрушивший жизнь моей дочери! Не желаю тебя видеть!

   Снова дрогнули стены и послышался драконий рев. Я сглотнула вставший в горле ком.

   - По закону, - мой голос дрогнул, - как каждый из моих консортов ты, соль-терро, имеешь право требовать одну ночь из двенадцати. Не надейся на большее.

   - Я жду тебя сегодня на закате, моя леди. В моем доме. - Он ожег меня горячим взглядом, отвесил глубокий поклон и вышел.

   - Съерра, - мать виновато протянула ко мне руки.

   - Нет. - Я неловко поднялась на ноги и отступила, стараясь не встретиться с ней взглядами. - Я пойду к себе. К этой ночи лучше приготовиться.

   Мама нарушила Слово. То есть не выполнила его полностью... Ох, если бы тогда хоть кто-то из нас знал, что про кару сказано неспроста...

   Роды были тяжелые. Лекари дежурившие у дверей на случай если понадобиться сменить кого-нибудь из задействованного персонала, обеспокоенно переглядывались, а мы сходили с ума в ожидании...

   - Родился, - отчего-то мрачным тоном сообщил, наконец, один из лекарей, выглянувший из палаты. Одежда на нем сплошь была пропитана кровью.

   - Как ребенок? Как соль-арэо?

   - С ней все хорошо. А вот про Амори рано говорить.

   Отец посерел лицом. Потом признался, что вспомнил о недовыполненном Слове и неспроста...

   Амори родился слабым, болезненным и слепо-глухо-немым. Лекари и медики были в ужасе, они то знали, что такого быть просто не могло. Но случилось.

   Год спустя тесты доказали, что мать бесплодна. Вот такое вот наказание... Просто и жестоко. Она клялась своей жизнью и жизнью нерожденного сына, но решила схитрить, дать мне шанс и поплатилась...

   Я не знаю как это - жить в полнейшей тьме, без звуков, цветов, совсем без ничего. Мой младший брат так и живет. Он узнает меня на ощупь и по запаху, радуется, улыбается. Он понимает только язык прикосновений и тянется, льнет к рукам с безграничным доверием существа, которому никогда не делали больно. Он не знает, чего лишен, и не узнает никогда. Амори любит меня и братьев, любит отца...

   Она не ходит к нему. Не может. Она обрекла его на это, отняла возможность жить полноценной жизнью ради того, чтобы дать мне немного свободы от Дарсана... Свободы бесполезной, потому что я все равно умру, а Амори предстоит долгая жизнь в темноте.

   И это несправедливо.

   В комнате Амори вместо стен прозрачное биостекло, за которым непрерывно дежурят лекари, няни и охрана. Изнутри она застелена безумно мягкими коврами, и заполнена множеством специальных игрушек. В ней нет мебели, потому что он еще не понимает, что в окружающем мире существуют вещи, которые нужно обходить. Рядом с ним на полу сидит Гарен - он бессменная нянька, гувернер и телохранитель в одном лице. Амори, несмотря ни на что, хорошо различает окружающих и далеко не всех принимает.

   - Соль-арэо, - вежливо поклонились охранники у дверей, таких же прозрачных, как и стены.

   - Как он сегодня?

   Претта, одна из главных нянь подступила ближе и тихим, профессионально мягким, голосом доложила:

   - Сегодня ему намного лучше. Температура спала, слабость ушла, он даже поел и с удовольствием. Гарен предложил вынести его на улицу, но... - Претта нахмурилась одновременно строго и виновато: - лекарь не советовал. Холодный воздух, ветер...

   - Я поняла. Спасибо, Претта, можешь отдохнуть пока.

   - Моя соль-арэо! - поклонилась она.

   Дверь в бокс открылась бесшумно, но Амори все равно повернул ко мне голову, словно почувствовал. И улыбнулся, легко и светло. Гарен поздоровался со всем уважением, но своего занятия не прекратил: поочередно давал брату держать предметы из коробочки, помогал ощупывать, изучать. Потом клал обратно, брал следующий и так по кругу.

   Я присела рядом с братом, сжала рукой его худенькое плечико. Амори тут же отбросил в сторону резную лошадку и потянулся ко мне. Глубоко вдохнул, втягивая запах и принялся ощупывать меня рукам, вдумчиво, никуда не спеша.

   - Вы долго не появлялись, - нейтрально, без упрека, заметил Гарен. - Амори скучал.

   Я погладила брата по голове, осторожно поцеловала в теплую пахнущую травами и солью макушку.

   - Я понимаю. Мне все тяжелее выкраивать время, боюсь, что теперь стану приходить еще реже. Хотелось бы мне не иметь обязанностей, хотелось бы жить свободно. Жаль, что это невозможно. Поэтому мне подумалось - было бы неплохой идеей принести для него какое-нибудь животное.

   - Дракона, - тут же среагировал соль-фламме. - Маленького драконеныша, не младше полугода после вылупления.

   Я смешалась. С одной стороны он прав - друга умнее, смышленее и преданней найти невозможно. С другой - моя ненависть к этим существам, взрощенная на ненависти к Андаррану, упрямо противилась и упиралась из последних сил.

   Однако, что значит мое мнение и мои чувства по сравнению с его жизнью? Амори и так лишен практически всего, что присуще обычным людям, детям, отобрать у него еще и последнюю возможную радость? Это слишком жестоко. Слишком.

   Но... Чем мне придется поступиться ради него? Я не видела Дарсана два восхода; обычно соль-терро и половины одного не мог вынести, не мелькнув где-нибудь поблизости, и ради своего душевного спокойствия я научилась этого не замечать. Такое долгое отсутствие может означать как проблемы с Дикими, так и внутренние распри соль-терро - мама говорила, что среди них Дарсан-Андарран вроде главнокомандующего, разумеется неофициально. Эти драконы никогда не стерпят приказов ни от кого кроме соль-арэо, они созданы хранить мою семью. И тех, кто ею считается, а значит, Амори до двадцати лет к ней неким боком принадлежит, хотя прав никаких не имеет...

   Мать давно думает дать ему "ан" и официально причислить к правящей семье, но мы не решаемся. Да, Амори не станет лучше, но участь вечного девственника... удручающа, хотя я бы от нее не отказалась. С другой стороны, у соль-арэо-ан куда больше прав и свобод, его никто не посмеет тревожить. Чего скрывать и таиться от себя? Моему брату суждено провести жизнь в четырех стенах, и виноваты в этом трое: я, Дарсан, и мать.

   Если Гарен считает, что драконий детеныш ему поможет, я этого детеныша достану во что бы то ни стало.

   Драконицы известны как любящие и заботливые матери. Они опекают даже уже выросших потомков, могут заботиться о своих внуках и даже правнуках. Драконьи семьи крепки, драконьи узы нерушимы. Чтобы забрать какого-нибудь драконеныша придется либо перебить всю его семью, либо убедить мать отдать его добровольно. Тут не обойтись без симбионта, умеющего с ними общаться. Да вот беда, все соль-терро кроме моего консорта не спешат ко мне приближаться, потому как проклятый Андарран с полного попустительства своего симбионта недвусмысленно давал и дает понять: любой посмевший меня тронуть, в буквальном смысле, - живой мертвец. Об этом Омаэлю проговорился как-то один из младших соль-терро, изрядно напуганный, к слову.