– Ну, с богом, пошли! – скомандовал Виссарион. Сержанты бесшумно скользнули в темноту. – А ты, Пашка, если с нами что случится – не пытайся отбить, а сразу рви на место сбора, понял? – напоследок напутствовал бредуна лейтенант.

– Понял, понял! – кивнул Скорострел и буркнул себе под нос, когда спина командира исчезла во мгле: – Сам разберусь, что делать, не маленький!

Он удобно устроился на еще теплом капоте джипа и приготовился ждать. Ночь была тихая, в деревне, естественно, не светилось ни единого огонька – керосин слишком дорог, чтобы жечь его для развлечения. Пашка даже не заметил, как незаметно задремал, пригревшись.

Разбудил его выстрел. Судя по положению луны, с момента ухода разведчиков прошло около двух часов. Поэтому они с высокой вероятностью находились именно там, где стреляли, – в деревне.

«Спалились, черти! – подумал Пашка, забираясь на крышу автомобиля и прислушиваясь. – Но собаки вроде не брешут, странно… На чем же они спалились?»

Раздался еще один выстрел, и сразу после него два десятка псов подняли жуткий лай. В ясно видимой при свете неполной луны серой ленте забора вдруг образовалась черная дыра – распахнулись ворота. В проеме что-то блеснуло. Пашка пригляделся – по дороге двигались несколько человек. Сколько точно – распознать при таком освещении на расстоянии в пятьсот метров не представлялось возможным.

«Это, наверное, парни языка тащат! – сообразил Пашка. – Надо подъехать ближе, подхватить их!» Он залез в джип, завел с третьей попытки остывший мотор и тихонько тронулся с места, маневрируя буквально на ощупь – лампы в фарах автомобиля приказали долго жить сразу после Войны. Выбравшись из кустов на дорогу, он прибавил скорости, но не сильно – колея едва просматривалась перед капотом. Все равно проехать до бегущих по дороге людей оказалось делом полуминуты. Не доезжая до них тридцати метров, Пашка притормозил и высунулся в окно, приглядываясь. Ему показалось, что он видит больше, чем четырех человек.

Так и есть – впереди бежали трое, причем двое по бокам тащили того, что посередине, практически волоком. А за троицей виднелся почти десяток фигур.

«Твою мать! Это же мужики разведчиков преследуют! А те, видимо, раненого тащат! – понял Пашка. – Эх, не повезло ребятам! Надо помочь!»

Не глуша движок, Пашка выскользнул из-за руля и вскарабкался в кузов. Старенький ДШК звонко клацнул затвором, и тут же гулкая очередь крупняка разорвала тишину. В самый последний момент Пашка передумал стрелять по толпе преследователей, взяв прицел на палец повыше. Трассирующие пули прошлись точняком над самыми головами мужиков, шевельнув волосы на макушках. Крестьяне мгновенно упали на землю и прикинулись ветошью.

Троица преследуемых добежала до «Гелена». Между Виссарионом и Бородой болталось нечто худенькое, на сержанта Котова непохожее. Разведчики рывком закинули «трофей» в кузов. Лейтенант влез за руль, а Борода запрыгнул на подножку.

– Ходу! Раздолби вас злоебучим проебом, ходу! – заорал Пашка, увидев, что мужики поднимают голову. Стрелять на поражение по этим дуракам ему не хотелось.

Виссарион рванул задним ходом, крутя руль на чистой интуиции. Оторвавшись метров на двести (и чуть не влетев в какую-то яму), лейтенант развернул «Гелендваген» и двинулся прочь от деревни уже в более спокойном темпе. Борода влез в кузов и устало привалился к заднему борту.

– Что случилось? Где Кот? – спросил Скорострел, когда они, проехав в кромешной мгле пять километров, остановились на привал.

– Похоже, что Сашку завалили! – мрачно сказал Борода и отвернулся.

– Да, блин, накладка вышла, – подтвердил вылезший из кабины лейтенант. – Мы языка чисто взяли – он даже не пикнул. И только начали паковать, как услышали буханье сапог – кто-то к посту перся. Принесла нелегкая. Кот страховал – он и бросился на того мужика. Со спины бросился. А тот словно почуял чего – развернулся и выстрелил. Сука… Кот упал. Тогда и я пальнул в это угребище. Он тоже упал. Пока мы с запором ворот возились, он там какой-то хитровыебанный, из-за ближайшего дома настоящая толпа выскочила и прямо на нас. Я Бороде крикнул: «Стреляй!» А он…

– А я не смог по мирняку выстрелить! – не поворачиваясь, сказал Борода. – И вроде палец уже спуск подвыбрал, но… не смог!

– И я не смог! – вздохнул лейтенант. – Схватили мы тогда упакованного гаврика под локотки да поволокли. А эти за нами ломанулись, как лоси почтовые. Бегут, перегарищем в спину дышат… Видно, квасили где-то неподалеку, потому и храбрые такие… Хорошо, что ты сообразил подъехать да шугануть их. Славно врезал – у меня до сих пор в ушах звенит. Спасибо тебе! В общем, мы сбежали, а Кот там остался…

– Ладно, не переживай! Может, он еще живой! – сказал, чтобы успокоить товарищей, Пашка. – Тогда завтра попробуем его обменять. Кого вы хоть поймали?

– Да не рассмотрели особо, темно было, да и время поджимало, – пожал плечами Виссарион. – Давай-ка доставай фонарь да посмотрим!

Пашка вынул из бардачка дефицитный, привезенный красноармейцами электрический фонарик и посветил на пленника.

– Эге, братцы, да вы девку в плен взяли! – порадовал товарищей Скорострел.

– Симпатичную хоть? – устало-равнодушно спросил Борода. Он никак не мог отойти от шока потери друга.

– Хрен знает, на вкус и цвет… По мне – так слишком худа! – ответил Паша. – А она вообще живая? Что-то вид у нее…

– Была живая! – забеспокоился лейтенант. Он влез в кузов и пощупал у пленницы пульс. – Живая! Просто без сознания. Разводите костер, пожрать приготовим, а она к тому времени, глядишь, и оклемается. Да и свет нужен – не хрен батарейки жечь!

Но не успел Борода толком запалить небольшой костерок, как девка зашевелилась.

– Привет, красавица! – вежливо поприветствовал ее Виссарион, ослабляя узел и снимая веревку с ног. И в благодарность за это немедленно получил освобожденной ногой в нос. Вернее, чуть не получил – успел отшатнуться. – Ого, так гостья у нас с норовом?

– Да пошел ты, козел! – ответила гостья и демонстративно отвернулась.

– Ага, в молчанку, значит, поиграть решила? – вкрадчиво поинтересовался Борода и достал из рюкзака щипцы очень неприятного вида. – После применения этого инструмента здоровенные мужики плакали, как дети. Естественно, уже после того, как рассказывали мне ВСЕ!

– Ой, бля, напугал! – язвительно сказала девка. И только сейчас Паша понял, что перед ним отнюдь не юница. Возраст пленницы явно перевалил за двадцать лет. – Ты разве не в курсе, что у женщин болевой порог гораздо выше? Впрочем, откуда такому балбесу знать простые вещи?

– Ах, так ты еще и образованная, мать твою? – с веселой злостью спросил Виссарион. – Образованные нынче работорговцы пошли! Один – бывший аспирант, теперь еще и эта… эрудитка, бля!

– Чего?!! – возмущенно воскликнула девка, приподнимаясь на локтях. – Какая я еще на хер работорговка, козлина? Ты чего несешь?

– А такая, что продали девчонок с Территории Красной Армии местным бандюганам… – глядя ей прямо в глаза, ответил Виссарион. – А там самой старшей семнадцать лет, между прочим! А младшей – тринадцать!

– Каких девчо… нок?!! – взвилась пленница, но внезапно на последнем слоге ее голос сел.

– Ага! – удовлетворенно заметил Виссарион, тщательно фиксирующий мимику жертвы. – Что-то ты про девчонок знаешь… Где, когда и при каких обстоятельствах ты их видела?

– Да вы кто вообще такие? – угрюмо зыркнув исподлобья, ответила вопросом на вопрос пленница.

Борода задумчиво оглядел девку. В его глазах отчетливо читалась мысль: а не врезать ли ей по наглой морде? Но лейтенант, поймав его взгляд, отрицательно покачал головой.

– Мы бойцы Красной Армии! – негромко сказал Виссарион.

– Это где такая армия оперирует?

– На юге России. Анклав называется «Территория Красной Армии».

– Что-то далековато вы забрались от границ своей… Территории, солдатики! – недоверчиво хмыкнула девица.

– Мы не бандиты и не насильники. Но, поверь, мне абсолютно наплевать – веришь ты мне или нет! – присев рядом с девкой на корточки, проникновенно сказал Виссарион. – У нас есть свое задание, и мы его выполним, с твоей помощью или без. Просто если мы не успеем – невинные девчонки могут пострадать. И заметь – мне от тебя не нужно знать, сколько мужиков в вашей деревне и сколько человек вообще могут держать в руках оружие. А также совершенно не интересует, сколько всего у вас стволов и патронов к ним. Меня ваше село не колышет. Я хочу знать только одно: где, когда и при каких обстоятельствах ты видела молодых девчонок-рабынь? И если ты не связана с работорговцами, то у тебя нет никаких причин молчать в данном вопросе. Я даже сделаю так… – И Виссарион, вынув из ножен клинок с тридцатисантиметровым лезвием, перерезал на девице веревки.