От рассказа Скорострела майор Сапожников впал в задумчивость.

«Надо же! Такой бывалый парень, суперпрофессионал разведки, и все-таки я смог его удивить!» – обрадовался Павел.

– Ну, Паша, ты меня просто убил своей инфой! – покачал головой майор. – Хоть стой, хоть падай! И скажу откровенно, мать твою, охрененно порадовал! Мы тут сидим, гадаем, что и как там, в лагере бредунов и этих пришлых, происходит, а ты… Всего-то пара дней – и вот он весь расклад! На блюдечке с голубой каемочкой…

– А не могли они эту информацию намеренно Скорострелу слить? – спросил Кот.

– Не думаю, – мотнул головой майор. – Какой им смысл такие комбинации крутить? Они ведь о нашем присутствии могут только догадываться, а уж узнать о том, что Паша один из нас, – просто нереально! Для них Скорострел – один из бредунов.

– Так, а что нам с Электрогорском делать? – спросил Паша. – Если «Подземные» доберутся до его запасов, то им ничего не помешает все Подмосковье под себя подмять.

– Может, нам первыми захватить этот городок? – предложил Кот. – Если их система обороны действительно небоеспособна…

– Там бабушка надвое сказала! Может работать, а может и нет! Но судя по реакции их главного… Короче, хрен знает! Но попробовать можно! – решил майор. – Если нам эта авантюра удастся, то говорить с «Подземными» мы сможем с позиции силы. Возьмем их за яйца мозолистой рукой и как следует покрутим! Ты, Пашка, жирному на раздумье два дня дал – вот послезавтра и отправимся «за хабаром»! Ха! – рассмеялся Сапожников. – Ты это… Топай в казарму да спать ложись! А я пока с Вратарем свяжусь, обстановку доложу. Может быть, он что дельного посоветует. Утром все подробно обсудим!

Видно, Виссариону не терпелось доложить о вновь открывшихся обстоятельствах генералу Третьяку.

Пашка за руку попрощался с Сапожниковым и вышел из домика в сопровождении Кота.

– Ну, сержант, показывай мне, как вы тут устроились! – зевнув, сказал Пашка.

– Так, не извольте сумлеваться, тарщ лейтенант, замечательно устроились! – ерничая, ответил Котов. А потом добавил почти серьезным голосом: – Вот ведь и не думал я, не гадал пять лет назад, что ты, Пашка Скорострел, офицером заделаешься, и на полном серьезе мной командовать будешь!

– Сам виноват! – в тон Коту ответил Павел. – Надо было книжки умные читать, а не по лесам мотаться!

Стоящий рядом Борода оглушительно захохотал.

– Ладно, пойдем, прогуляемся перед сном, и я тебе здесь все покажу! – махнул рукой Котов.

Экскурсия неожиданно заняла довольно много времени – на территории «секретной» базы находилось довольно разных сооружений. Начиная от вышек постов наблюдения за воздухом (Сапожников принимал в расчет наличие у вероятного противника авиации) до капитально построенного сортира. Навесы для техники, три казармы, вещевой, оружейный и продовольственный склады, столовая, баня и даже клуб.

– Почти все, как в моем родном пограничном отряде! – похвалил Пашка.

– Так мы же все-таки в одной Красной Армии служим, Паш! – ответил Котов. – Помыться с дороги не желаешь? Баню не топили, но горячая вода есть.

Пашка сразу согласился – он очень быстро привык к такому благу цивилизации, как чистая вода в неограниченных количествах, хотя в бытность бредуном мылся, в лучшем случае, раз в неделю, а чаще – от случая к случаю. Обычно только после очередного мародерского рейда. С наслаждением ополоснувшись, сонный Пашка был препровожден в офицерскую казарму, где и преклонил усталую голову на набитую сухими листьями подушку.

На следующее утро его разбудил Степан Рогозин. Общий подъем Паша, как выяснилось, проспал – спальные места вокруг были уже пусты.

– Товарищ лейтенант! – почему-то полушепотом позвал боец. – Товарищ майор приказал мне отвести вас на оружейный склад. Вот приказ написал начальнику склада, – Степа махнул сложенной вдвое бумагой, – вооружить вас и снарядить.

– Степа, а чего это меня вместе со всеми не разбудили? – душевным голосом спросил Павел, вставая и натягивая ботинки и куртку.

– Так ведь… – отчего-то смутился Рогозин. – Товарищ майор мне сказал, что вы устали сильно, пока у бредунов разведкой занимались. И что вам длительный отдых нужен!

– Ну, товарищ комбриг зря не скажет! – весело кивнул Пашка. – Веди, боец Рогозин!

Скорострел привычно прихватил автомат с рюкзаком, и они вышли из казармы и потопали в дальнюю часть расположения.

Оружейным складом оказался довольно большой сарай с большими воротами, за распахнутыми створками которых виднелись целые пирамиды знакомых каждому военному зеленых ящиков.

«Это они нехило затарились! – подумал Паша. – Здесь только автоматов на роту, а то и две. А ведь еще и пулеметы есть, и гранатометы – судя по маркировке. Мины, патроны, снаряды для малокалиберных пушек… Солидно! Это сколько времени ребята сюда эту гору оружия и боеприпасов свозили?»

Охраняли такое богатство не хуже штабной палатки – два бойца в полном боевом, в чистеньких камуфляжных бушлатах и сверкающих на солнце берцах. Они бдительно несли службу – при приближении Павла и Степана грозно окрикнули: «Стой, кто идет!» И даже пароль спросили.

А вот в глубине склада, среди деревянных баррикад никакого движения не наблюдалось. Однако Степан, кивнув на штабеля, спросил у ближайшего часового:

– У себя?

– Угу! – зевнул боец и добавил: – Просил не беспокоить!

– Ну, мы-то по важному делу! – словно оправдываясь, сказал Степа и как-то не слишком уверенно оглянулся на лейтенанта, словно ища поддержки.

– А ты постучи! – предложил охранник, заметно оживившись.

Рогозин робко стукнул несколько раз костяшками пальцев в стенку ближайшего ящика. И тут же замер, прислушиваясь к звукам «из глубины». Но склад безмолвствовал. Тогда Рогозин постучал решительней. Краем глаза Паша заметил, что часовые, нарушая устав караульной службы, подошли поближе, явно предвкушая некое зрелище.

«Они на этом складе злую собаку держат, что ли? С чего такой интерес?» – удивился Скорострел.

Он, устав ждать, решительно отодвинул Степана и сам стукнул несколько раз кулаком, да так, что пирамида из ящиков ощутимо качнулась.

– Ты по голове своей пустой вот так постучи! – раздался из-под навеса злобный голос. – Я вот сейчас вылезу и ка-а-а-ак стукну кому-то! Чтобы потом стучать было нечем!

Рогозин и охранники попятились. А Павел спокойно остался стоять на месте, ожидая появления «страшного монстра». Из-за штабеля быстрым шагом вышел невысокий пожилой человек, одетый в отглаженный зеленовато-песочный мундир. На голове мужика красовалась роскошная фуражка с очень высокой тульей и черным околышем. На плечах незнакомца лежали погоны с маленькими звездочками без просветов. Две звездочки в ряд… Да это же…

– Прапорщик Наливайко! – тихо (и как показалось Паше – с ужасом) прошептал за спиной Рогозин.

– Да я тебя сейчас… – после сумрака склада толком не разглядев визитеров, начал было вещать «хранитель», но, наткнувшись на Скорострела, резко оборвал тираду.

– Ну, и чего ты, красавец, замолчал? – поощрил прапорщика Павел.

«Надо же! Прапор довоенной выделки! Немудрено, что эти салабоны так его пугаются! – усмехнулся про себя Пашка. – Преподы в офицерском училище рассказывали, что в прежние времена прапоры для солдат самыми страшными людьми были. Не уточняли только, в чем этот страх заключался! Ну не ели же прапоры солдат на обед?»

– А ты еще кто такой? – Прищурившись, прапорщик стал разглядывать Пашку, как если бы тот был диковинной говорящей птицей.

– Лейтенант Красной Армии Павел Скорострелов! – глядя на мужичка сверху вниз, негромко сказал Пашка и совсем тихо, так, чтобы слышал только прапор, добавил: – Встать смирно, когда разговариваешь со старшим по званию!

«Ох, как его проняло! С ним так, наверное, лет тридцать уже не разговаривали. Вот он и разбаловался!»

Но все же… Медленно, медленно… очень медленно прапор свел пятки вместе и вытянул руки по швам.

– Рогозин, приказ! – Пашка, не глядя, протянул руку назад, и Степан вложил в нее бумагу.