«Дивьи люди живут в Уральских горах, выходы в мир имеют через пещеры. (…) Культура у них величайшая, и свет у них в горах не хуже Солнца. Дивьи люди небольшого роста, очень красивы и с приятным голосом, но слышать их могут только избранные. Они предвещают людям разные события. Рассказывают, что в селах Б., З., С. в полночь слышится звон; слышали его только люди хорошей жизни, с чистой совестью. Такие люди слышат звон и идут на площадь к церкви. Приходит старик из дивьих людей, рассказывает о событиях и предсказывает, что будет. Если приходит на площадь недостойный человек, он ничего не видит и не слышит. Мужики в тех местах знают все, что скрывают большевики»[23].

Сокращения в тексте мои — не хочу, чтобы данная публикация стала путеводителем для сталкеров-пикничников. Пример М-ской аномальной зоны, где таковые искатели собирались тысячами, вытаптывая траву и устраивая рок-фестивали (для пришельцев?), еще на памяти… Достаточно сказать, что упомянутые информатором Онучкова села находятся в Ирбитском районе.

Что и говорить, ехали мы туда, не очень надеясь на успех, ибо логично было предположить, что рассказчик, поведавший полупредание-полубыличку, сам ее и сочинил — пусть и явно на основе местных легенд, но и в соответствии с политическим моментом… И первые впечатления это подтвердили.

Ирбит и его окрестности лежат уже за Уральским хребтом, даже предгорья остались западнее. Особых перепадов высот здесь нет, пейзаж напоминает обычный подмосковный…

Как обычно, мы в паре с Таней Янчук уезжали вторыми, и нам повезло: машина-микроавтобус могла довезти почти до названного Онучковым села. И водитель ее готов был взять и уехавших вперед друзей.

— А где вы встречу назначили? — поинтересовался драйвер. — На камышловской объездной? Нет таковой в природе!

— Как же так — в «Атласе автодорог» она показана пунктиром, как строящаяся, а с момента его издания прошло уже лет пять!

Заинтересовавшись, водитель взял карту и начал ее рассматривать. Потом изрек:

— Понял я, где это место. Там действительно дорогу строить собираются — пару железных труб привезли и бросили. Уже с год они там валяются[24].

Все же мы заметили на обочине друзей и через несколько часов уже вместе вылезали близ интересующего нас села. Свернув с трассы, поспрашивали про пещеры у жителей лежащей на пути деревни — никто о них не знал!

Мы уже много раз поминали неинформированность и нелюбопытство типичных сельских жителей. Однако и окрестные пейзажи с точки зрения спелеологии не радовали: если близ трассы холмы и горушки еще имелись, то низкие берега Ирбита представляли собой почти сплошную болотину. Понятно — отсюда всего пара сотен километров до Западно-Сибирской низменности с ее бескрайними болотами. Преддверие, так сказать… Хуже всего, что и комары здесь оказались уже теми, таежно-болотными, многократно описанными в рр-р-романтических произведениях. А нам пора было думать о лагере… Скинули близ небольшой рощицы рюкзаки — и пришли в ужас: буквально через минуту их пропотевшие спинки покрылись слоем кровососущих, а вверх поднимался рой их собратьев, похожий формой и плотностью на дым от костра в сырую погоду… Да и вокруг каждого из нас образовалось по комариному облаку…

Мы уж подумывали идти назад, километров за пять, к тем самым холмам с привлекательными сосняками на верхушках, но…

В это время к реке подошла компания из полудюжины мальчишек, какое-то время они смотрели на нас (туристы здесь явно в диковинку), а затем… пацаны разделись, долго купались, после чего под последними лучами солнца устроились загорать! Устыдившись, мы дружно отбросили мысли об отступлении…

Что же касается пещер, точнее, спелеообъектов, в районе села Б., они оказались воистину уникальными, однако об их поиске и особенностях я писал в недавно вышедшей книге, еще не успевшей стать библиографической редкостью[25], так что здесь только кратко опишу их, главное внимание уделяя эмоциональной стороне.

Итак, как обычно, опрошенные сельчане разделились на две категории: примерно половина их о подземельях не ведала, другие были твердо уверены в существовании сети подземных ходов под ногами. Именно подземных ходов — устроенных неизвестно кем и неизвестно когда, но искусственно.

Как обычно, кто-то помнил больше, кто-то меньше. Из сопоставления рассказов получалось, что виртуальные подземелья связывали четыре пункта: два старинных дома в самом селе, церковь, некогда располагавшуюся километрах в полутора, от нее даже фундамента не осталось, и… Белую Гору на берегу Иртыша. На последней, как нас уверяли, существовал казачий острог. Один из собеседников в качестве доказательства его существования даже сбегал в дом и принес… самый настоящий кистень! Явно старинный, но приделанный к выструганной рукоятке!

— Вот, нашел на месте казачьей крепости. Там много чего из старых вещей находят.

В общем-то, легенды о подземных ходах были вполне обычными, такие ходят в каждом более-менее старинном населенном пункте. Редко какие из них подтверждаются….В этот раз реальность подземелий казалась особенно сомнительной. Ну ходы под острогом — они еще логичны (хотя гарнизоны в казачьих крепостях обычно были малочисленными, да и серьезных противников вокруг не было — был ли смысл проводить сложные подземные работы?). Но подземный ход в самом селе? Ладно бы здесь существовал монастырь или помещичья усадьба, но указанные дома даже на купеческие и то едва тянули. Один — типичный придорожный трактир середины XIX века, из тех, что описывали Гоголь и Пушкин, второй вообще казался домом «мещанина» с доходами чуть выше средних… Какой смысл был связывать их подземным ходом?

Но, раз уж забрались сюда — расследование нужно было довести до конца. И хождения по улицам села были вознаграждены — нам повезло встретить информатора, бойкую бабушку Маргариту, не только лично бывавшую в подземельях, но и заставившую по-другому взглянуть на их назначение.

— В двухэтажном доме сейчас общежитие, все переделано, а прежде школа была — я там училась после войны. А до того — то ли земство, то ли «жительство» богатого человека. Не знаю. Но лаз был, в подземный ход. Прямо в классе. Бывало, нас оставят после уроков, а мы туда сматываемся. Ребята впереди, а мы, девчонки, сзади. Учительница придет, а нас нет! Она орать в лаз: «Вылезайте, а то мне еще за вас отвечать!» Учительница у нас была заслуженная, Железнова, да она умерла…

— И где вы вылезали? — интересуется Сергей Каминский, наш главный первооткрыватель.

— Да назад возвращались — там дальше завалено все было. А доходили почти до клуба, ход туда вел. Раньше-то в том доме, где сейчас магазин и клуб с библиотекой, богатый человек жил, их раскулачили в 30-х годах. В подвале там двери железные еще видны, но они землей засыпаны почти доверху. А над ходом баню, кинобудку построили — так они попросели все.

— А изнутри как подземелье выглядело? Вы с фонариками ходили? — спрашиваю и тут же понимаю, что задал довольно глупый вопрос.

Бабушка смеется.

— Да какие тогда фонари — на ощупь или жгли чего… Стены были кирпичом выложены, красным, и над головой сходились (собеседница обозначает руками арчатый свод). Темно было, сыро. Говорили, и к церкви ход дальше вел, и к Белой Горе.

— Может быть, еще какие-то подземелья в окрестностях есть, пещеры? — задаю наводящий вопрос, и бабушка тут же отвечает:

— А вот только на Белой Горе пещера есть, так она выкопана…

— Длинная?

— А кто его знает… Мы далеко-то не лазали, боялись. Там белую глину брали.

— Зачем, для строительства?

— Нет, глину ели, — совершенно буднично и спокойно отвечает бабушка, — и сейчас едят…

— Безо всего? — вопрос задал Каминский, постоянный завхоз нашей экспедиции, всегда готовый расширить рацион за счет подножного корма.

— Безо всего. Как мел раньше ели. Не едали мел в школе? У нас его не было, мы нашей глиной писали на доске. Пока стоишь, значит, и урок не знаешь — съешь комок, чтоб нечем было писать… — Наша собеседница явно не отличалась в детстве примерным поведением, впрочем, выяснять сие в наши планы не входило, нас интересовали подземелья…