Пути их пересеклись в пустыне, когда изгои — Злой, Угнавший Двух Коней и подобный им сброд — продали Пуму, связанного и перекинутого через седло его же жеребца, заклятым врагам их племени, команчам, в рабство.

Резкий окрик майора вернул Пуму к действительности. Священник завершил свой выбор солдат. Преступники, ставшие солдатами, нервно переминались с ноги на ногу.

— Вон, грязные твари! — кричал майор, замахиваясь шпагой на отвергнутых. — Обратно, в камеры!

Он ударил пленника, который слишком медленно, по его мнению, передвигался. Человек пошатнулся и упал, а когда встал, лицо его было искажено гневом. Диего угрожающе поднял шпагу, и пленник молча присоединился к колонне заключенных, уходящих в темную пасть тюрьмы. Пума наблюдал за ними из кучки избранных. Как ненавидел он камеру! Как ненавидел тюремщиков и зверское обхождение с ним!

Пума быстро оглядел площадь. Она была пуста, не считая гнедой кобылы, привязанной неподалеку. У Пумы не было желания стать солдатом Испании во имя ее славы. Был шанс — причем прекрасный. Пока один из стражников избивал еще одного провинившегося, Пума отступил в тень здания, ближе к его углу. Как тень, он промелькнул вдоль стены и быстро пустился к лошади. Когда он был возле лошади, его настиг крик.

С громкими криками о помощи майор Диего, вынимая на бегу меч из ножен, бежал наперерез. Пума успел вскочить на лошадь, когда к майору присоединились еще трое солдат. Майор схватил лошадь под уздцы. В доли секунды Пума был повержен в пыль, один из солдат уселся на него, другой избивал.

— Это тот самый сукин сын, что убил лейтенанта Мартинеса! — кричал Диего. Он уже занес меч, чтобы в ярости отсечь ему голову, но тут вмешался отец Кристобаль.

— Нет, нет! — вскричал святой отец, подбегая. — Во имя Бога, нет!

Крик заставил майора слегка замешкаться, а священник уже стоял между распростертым в пыли индейцем и солдатами во главе с багроволицым майором.

Задыхаясь от ярости, Диего отступил назад. Один из солдат пинком поднял Пуму на ноги.

— Бросьте это отребье! Я не желаю видеть эту тварь! — прорычал Диего солдатам. Он обернулся к отцу Кристобалю, изрытая проклятия:

— Ты! — Он сплюнул. — Можешь забирать! Не желаю видеть его!

Диего пошел прочь, втолкнув меч в ножны.

Потрясенный отец Кристобаль отошел в сторону, вытер пот со лба и отряхнул от пыли свою длинную сутану, как бы желая совсем забыть это досадное происшествие.

Пуму, грязного и избитого, тащили под руки солдаты. Несмотря на то, что побег не удался, он был доволен собой, душа его ликовала. Он может бежать, может бороться! Он еще жив!

Следующую попытку бежать он предпримет на земле апачей. Она будет удачной — теперь он это точно знал.

Эль Пасо дель Норте

Март, 1690 г.

— Его превосходительство готов принять вас!

Кармен пронеслась мимо елейного человечка, поклонившегося ей, в прекрасно обставленную приемную алькальда Эль Пасо дель Норте. Этот прислужник заставил ее полтора дня дожидаться приема в крошечной Душной комнатушке, неоднократно обещая, что его превосходительство примет ее немедленно. Уф-ф!

Кармен пролетела мимо льстивого прислужника, не повернув головы. Она остановилась посредине комнаты и устремила взгляд на человека, что-то писавшего за широким столом. В комнате был слышен только скрип его гусиного пера. Она подождала, уперев руки в бедра, пока он соизволит взглянуть на нее. Когда же он этого не сделал, нервы ее сдали и она беспомощно огляделась.

Она сделала вид, что не заметила закутанную в черное кружево дуэнью Матильду Дельгадо, которая молча проследовала за ней в комнату. Эта комната не была жаркой и душной, с неприязнью отметила Кармен. В этой комнате окна были широко распахнуты, и ветерок ласково шевелил дорогие шторы ручной работы, несомненно выписанные из Испании, за немалую цену. Прекрасные картины на стенах, дорогая резная мебель, роскошный ковер на грубом каменном полу — без сомнения, все из Испании! — свидетельствовали не только о богатстве, но и о превосходном вкусе владельца.

Скрип гусиного пера становился невыносимым. Алькальд все еще ни разу не взглянул на нее, продолжая писать то ли отчет, то ли какое-то распоряжение, то ли перечень хозяйственных расходов, то ли еще что-то. Не может же она столько стоять перед ним! Пусть он алькальд Эль Пасо дель Норте и всей провинции, но она — Кармен Иоланда Диас и Сильвера, знатная испанка, до недавнего времени жительница великого испанского города Севильи. Она могла проследить свою родословную на много поколений назад, включая и одну из своих прабабок, томившуюся в серале мавританского султана, пока испанские войска не взяли город в 1248 году! Как осмеливается этот ничтожный алькальд заставлять ее ждать! Она ждет уже шесть месяцев!

— Я должна поговорить с вами, — начала она и обрадовалась, что ее голос звучит холодно и спокойно.

Перо приостановилось, затем снова заскрипело.

Как он смеет! Она была возмущена.

— Ваше превосходительство…

— Один момент. — Его голос также был холоден, к тому же резок и безразличен.

Кармен вздохнула. Ей послышалось приглушенное покашливание за спиной, но когда она обернулась, чтобы сделать выговор донье Матильде, та молчала, ее целеустремленный нос деловито изучал живописное полотно под названием «Дама испанского королевского двора».

Наконец ненавистный скрип прекратился, и алькальд отложил свое гусиное перо. Он встал, и Кармен удивилась, что стоя он оказался не намного выше, чем тогда, когда сидел в своем удобном кожаном кресле. Она сделала шаг вперед.

Алькальд внимательно посмотрел на женщину в платье из бирюзовой тафты и быстро сказал:

— Нет, нет, позвольте мне!

Он вышел из-за стола, чтобы встретить ее.

— Если бы я знал, что заставляю ждать такую прелестную даму, я немедленно отложил бы все дела! — галантно произнес он.

Кармен напряженно улыбнулась, вовсе не польщенная этим пустым комплиментом. Она ответила сквозь зубы:

— Я была у вас на приеме шесть месяцев тому назад. Затем три месяца спустя, и с тех пор все жду.

Он отступил и пристально посмотрел на нее. Светлые волосы, эти очаровательные бирюзовые глаза — да, он уже видел ее.

— Шесть месяцев? — он удивленно приподнял брови, при этом верхняя часть его лба с заметными залысинами также приподнялась.

— Очень жаль, что вам пришлось ждать так долго… — он виновато развел руками. Прошу извинить мою забывчивость… Вы хотели?.. — он вопросительно взглянул на нее.

Она заставила себя сдержаться. Сестра Франсиска советовала сдерживаться в такие минуты. Глубоко вздохнув, Кармен произнесла:

— Я должна отправиться в Санта Фе и прошу дать мне эскорт. Говорят, что очень опасно путешествовать одной. — Ее глаза так сверкали, что он даже удивился, как это она не ринулась в пустыню одна — такая страсть чувствовалась в этой женщине.

— Я спешу к моему жениху Хуану Энрике Дельгадо, который живет в Санта Фе. Неужели вы забыли? — ей хотелось кричать от отчаяния, заламывать руки. — Я все это уже объясняла вам при первой встрече.

— Конечно, теперь я вспомнил, — алькальд коснулся рукой лба. — Так много всего, поймите. Я очень занят. Надеюсь, вы поймете.

Она не понимала. Как мог он забыть то, что столь важно для нее? Она сглотнула комок, стоявший в горле:

— Шесть месяцев, Ваше превосходительство, я ждала шесть месяцев… — от злости слова застревали в горле. Она не могла оскорбить этого мужчину, но как ей хотелось накричать на него. Или запустить чем-нибудь.

Алькальд повернулся и направился к окну. Матерь божья, от ветерка стало легче. Он так устал от людей, одолевавших его своими просьбами. Ему хотелось, чтобы она осознала это, если бы она догадалась заплатить ему — о, совсем немного, только, чтобы это отложилось в его памяти, — тогда бы ей не пришлось ждать так долго. Эти знатные испанцы не понимают, как делаются дела в Новом Свете.