Доклад о событиях на корабле я получил только тогда, когда мы уже вышли из храма и над нами появилась пара штурмовиков. Мы только успели углубиться в джунгли. Штурмовики без долгих раздумий развесили над нами САБы (светящиеся авиабомбы — прим. В. Аскера) и принялись охотиться на всё, что детектор движения определял как подвижную цель. До берега мы дошли без приключений. Штурмовики улетели.

Шлюпка, на которой нас перевозили на корабль, была наскоро заделана пробками в тех местах, где её пробили излучатели. Видимо, дело было жарким. На корабле мы застали сонное царство: все островитяне и половина наших свалились спать, где стояли. Лишь несколько матросов — тех, что не участвовали в охоте, — с ужасом смотрели на высадку нашего летающего цирка.

Но расслабляться было рано. Необходимо было отремонтировать корабль и убираться подальше от острова, да и на острове могло оставаться много машубаст и зародышей. Я расставил часовых, а мы с Аисом — роботом отправились в машинное отделение, где пара матросов пытались кувалдами подогнать по месту повреждённые и кое-как залатанные паропроводы высокого давления. Аис поверг их в шок, когда за несколько минут сумел манипуляторами свернуть новые из 10-мм листа и аккуратно сварить их по шву (у него в манипуляторах есть маленькая электросварка). На счастье островитян, их железо оказалось очень мягким и доступным для сварки.

Я переговорил с главным механиком. Тот обещал поднять пары как можно быстрее — трёх часов, сказал, хватит. Ненавижу эту варварскую технику! Я скрипнул зубами и вызвал командира крейсера.

— Что? Уничтожить всё живое на острове? Тотальная зачистка? Что, и там даже нет гражданских, которые должны выжить?

Парень явно издевался, но я серьёзно подтвердил: нет, нету.

— Может, там и системы ПВО нет? Ни боевых лазеров, ни ракет?

Я уже смеялся:

— Нет, нет системы ПВО.

— Ты просто радуешь моё сердце! Тотальное уничтожение, без тормозов и ограничений — что может быть отраднее для боевого крейсера!

— Только дайте нам отойти подальше. Часов через пять, не раньше.

Получилось даже не пять, а семь — мы едва успели отойти на пятьдесят километров. Слишком малое расстояние для удаления от мишени буйного крейсера. Аиса — корабль я услал на орбиту ещё ночью.

Поутру я обошел всех членов команды, предупредил, чтобы не смотрели на остров, пока всё не закончится. Когда я убедился, что все до последнего идиота поняли, что если взглянут до отмены команды, то останутся навсегда без зрения, командир крейсера получил условный сигнал. И крейсер жахнул. Светопреставление продолжалось четверть часа, после чего я разрешил смотреть на остров. Над островом — который давно уже скрылся из видимости — поднимался огромный ядовитый гриб.

— Ваши могут такое? — потрясённо спросил капитан (мы все вместе с благородными сударями находились на мостике).

— Наши могут и не такое. Иногда приходится зачищать от такой заразы обитаемые города, — сказал я и со смыслом посмотрел на Панту. Надеюсь, он хоть после этого сможет поверить в то, что я ему рассказывал про кланы, способные уничтожать целые биосферы. Хотя тут я приврал — зачищать большие города нашей фирме в последние двести лет не приходилось. Панта и ухом не повёл.

— Предупредите ваших людей. Это ещё не всё. Сейчас нас догонит волна цунами. Пусть держатся, нас немного покачает.

Капитан вытащил обёрнутую тряпкой затычку из переговорной трубы и деланно высоким голосом принялся кричать предупреждения. Цунами догнало нас, когда он закончил. Мы сначала провалились на десять метров, а затем вознеслись на двадцать. Мелковато здесь, надо было нам подальше уйти. Цунами сумело произвести впечатление на тех из островитян, кого не впечатлил ядерный гриб.

Капитан и вся команда были извещены о том, что мы проведём на их корабле четыре дня — на случай, если кто-нибудь оказался заражён машубастами. Только после этого мы будем иметь право взойти на борт Аиса и улететь с планеты.

Первый день почти до самого вечера все были очень заняты. Наши отсыпались, островитяне занимались обслуживанием корабля. Работать пришлось всем, даже благородным — слишком много матросов погибло на острове. Из общей массы я выдернул лишь Панту и заставил его заниматься астрономией. Наших — когда поднялись — я послал изучать корабль в поисках затаившихся машубаст.

Ближе к вечеру я отпустил несчастного Панту и пошел инспектировать команду. На корме дети — все трое — осваивали развлечение благородных сударей. У островитян было довольно забавное устройство, которое через равные промежутки времени выбрасывало с большой скоростью летающие тарелочки. В них полагалось попадать из пневматического ружья. Ребятня, естественно, палила из излучателей. Тарелочки, что любопытно, были изо льда — их намораживало специальное устройство, работающее от избыточного тепла уходящих паров.

Показывал им это устройство сударь по имени Миро Рапаэль. Я проверил, чтобы все излучатели стояли на неубивающем режиме (дети с гордостью продемонстрировали мне свою сообразительность — они сами переключили излучатели на неубивающий), и пошел дальше по кораблю. На верхней палубе, за трубой, я обнаружил Малю. Девчонка сидела и быстрым бисерным почерком покрывала листы тетради. Увидев меня, она почему-то смутилась.

— Дневник заполняешь?

— Нет. Это я начала ещё до вашего появления писать. Это книга… шуточная книга. Ребята как-то раз принялись говорить, что человек — это просто машина с набором заранее заданных реакций на некоторые раздражители. А я думаю, что всё гораздо сложнее, и что человек — живое существо, совсем не машина. Вот, решила написать шутку… про то, как один безумный учёный создал такое существо — что-то похожее на разумную машину — которая будет убивать всех тех, кто хочет ей помочь. Просто потому, что не умеет понимать суть и не может сочувствовать. Глупо, да?

Я посмотрел на девчонку с большим уважением. Передо мной сидела местная автор "Франкенштейна". Правда, я самого "Франкенштейна" не читал и фильм не смотрел, только пародию — "племянник Франкенштейна", та смешная была. Но у нас все почему-то считали, что это книга ужасов, а вот ведь как — она была написана, оказывается, в качестве шутки.

— Нет, малышка, не глупо. Это просто великолепно. Обязательно допиши книгу до конца. А как зовут у тебя это существо?

— Бурбурук.

— Сделай мне подарок, назови его "Франкенштейном".

— Хорошо… Назову. Какое звучное имя! Намного лучше, чем "Бурбурук".

Девчонка продолжала на меня смотреть, ожидая комментариев и ответов на незаданный вопрос.

— Ты права. Живые существа — они живые, и никому до сих пор не удалось создать живую машину. И даже мыслящую не удалось. Что двигает живыми существами — загадка для всех. Я сам в детстве был научен считать человека живой машиной… А потом пришлось возить с мест давних боёв в космосе души погибших воинов, чтобы они там не летали миллионами лет, а быстрее ушли на свои планеты и продолжали там своё развитие в новых жизнях.

— В космосе бывают такие битвы? Люди могут проживать много новых жизней, погибнув в космосе?

— Да, малышка, тысячи погибших. До сих пор не могу к этому привыкнуть. Вожу их ящиками, а вот в существование душ — не могу поверить. Но про то, что никому не удалось создать живую машину — это можешь быть уверена. Мы знакомы со множеством культур, пробовали все, не получилось ни у кого.

— А ваш Аис, механический человек?

— Он живой, сделан на основе живого существа. Его мозг и тело в том корабле, что машубаст вчера остановил.

— А думающие машины бывают?

— Не думающие. Считающие. Бывают. Завтра попроси мальчишек показать, что они могут, только сегодня не проси, а то спать их не уложим потом.

— Как думаете, люди, прочитав мою книгу, поймут, что они живые и нельзя считать себя машиной?

— Не знаю. Но это уже их проблема. Ты сделала всё, что могла.