Удивительно, но пулемётчики даже не стреляли. Наступающие солдаты нашли их валяющимися на дне окопов, немцы мычали и отчаянно зажимали уши. Стволы их пулемётов были погнуты. Остальные немцы — все, кто оказался в зоне слышимости — испугались так, что удирали пятнадцать километров, до следующего рубежа обороны, даже офицеры. На вопросы начальства о причинах поспешного отступления они ничего внятного ответить не смогли, в конце концов отговорились тем, что большевики выпустили на них страшных головорезов с чёрными ножами.

Ножи у Уральского Добровольческого корпуса действительно были чёрными — подарок уральских металлургов, но ничего особенного в них не было — ножи как ножи. Да и люди в корпусе были вполне обычными — корпус формировался из числа рабочих уральских заводов, причём в страшной спешке, его воины даже не прошли обычной солдатской подготовки. Причина успешного наступления была в том, что почти весь корпус благодаря Александру вдруг научился Истинным Звукам. На мощное "ура" корпус взял сразу несколько очень хорошо укреплённых рубежей обороны, за что Александру предъявили обвинение в распространении волшебных умений.

От "горчичника" Александра спасло только то, что специально созванная комиссия решила его простить — волшебники признали, что всё произошло не совсем осознанно, а в момент особого эмоционального подъёма. Александру посоветовали держать эмоции под контролем и отпустили, но страху он натерпелся изрядно.

— Ну ты даешь, — сказал ему Майоров сразу после боя, — тебе только вместе с Ваулиной волшебные песни петь.

Профессор Марадей был в восторге, он специально слетал на фронт и записал "ура" с Истинными Звуками во время одной из атак Уральского корпуса. Очень хвалил Александра, говорил, что давно не слышал таких ясных Истинных Звуков, обещал ставить запись всем следующим наборам.

Во время битвы волшебники обратили внимание на то, советские войска получили несколько очень болезненных внезапных ударов от контратак немцев. Стоило где-нибудь появиться слабому месту, как из ниоткуда тут же возникала танковая часть и наводила погром. Юрген Трескофф клялся, что не имеет к этому отношения, что штабы этих немецких частей не отдавали такого приказа, и даже мало того — что никто из тёмных магов не организовывал этих контрударов, приказ исходил прямо из ставки фюрера. Складывалось такое ощущение, что в ставке фюрера лучше знают тактическую обстановку, чем в воюющей части. Тотальная радиофикация немецких частей позволяла фюреру ставить задачи чуть ли не каждому конкретному взводу. Местные штабы от такого положения ярились и выли — кому понравится, когда самую лучшую часть, на которую у тебя были большие планы, вдруг отбирают и заставляют решать стороннюю задачу, но поделать ничего не могли.

Волшебники иногда отмечали пролёты тёмных магов на мётлах, те, как и волшебники, тоже следили за обстановкой. Но эти тёмные маги, когда нужно было подстроить пакость, обычно действовали иначе — они напрямую командовали близлежащими штабами. Кто шептал фюреру на ушко точную оперативную обстановку — оставалось тайной.

Во время этой битвы почему-то ни разу не появились те тёмные маги, которые превращали раненых и убитых людей в зомби. Ни Юрген, ни волшебники не отметили их присутствия. Волшебный мир уже знал, что за создание армий зомби ответственен новоявленный орден тёмных магов, появившийся в Англии. Возглавлял его один очень талантливый молодой человек, которому даже удалось изобрести способ определять положение того, кто называет его имени. С помощью безжалостного и быстрого террора он весь мир магов быстро отучил называть его по имени, в результате чего о нём говорили только как о "том-кого-нельзя-называть", но в целом этот новоявленный орден был намного меньше и слабее старого ордена тёмных магов — того, который мечтал установить своё господство по всей планете и подыгрывал фашистам. Новоявленными тёмными целенаправленно занялся орден "Феникс", а все остальные волшебники про него на время забыли.

В целом Орловская битва и развернувшиеся в северо — западной части Орловской дуги танковые сражения оказались крупнейшим танковым сражением за всю историю войны, нигде и никогда больше десятки и сотни танков не сшибались в таких жестоких и неожиданных атаках и контратаках. По результатам обсуждения Орловской битвы руководством СССР наконец-то было решено начать производство танков с 85-мм длинноствольной пушкой.

— А почему они раньше её не производили? Ведь разведка наверняка докладывала, что немцы проектируют "зверей" с толстой бронёй? — спросил Василий Майоров у Сергея Александровича Гурова, для чего ему пришлось намеренно зайти в берлогу старого волшебника.

— А потому, что многие старые офицеры генштаба и академий ненавидели СССР, а ещё потому, что к ним примкнули многие молодые советские офицеры из тех, кто убедился в неумелости советских властей. Они активно подыгрывают немцам, ждут их как освободителей от коммунизма, оставили СССР практически без артиллерии. Вместо лёгких пушек и гаубиц заставили войска тягать за собой втрое более тяжелые универсальные пушки — гаубицы, и это при полном отсутствии гусеничных тягачей. В результате советские войска не имеют никакого манёвра — стоит танкам сдвинуться с места, как вся артиллерия отстаёт. Ты в курсе, что ещё в 1939 году в СССР была разработана 57-мм противотанковая пушка? Хорошая, длинноствольная. Вопреки главному артиллерийскому управлению, кстати. Если бы её поставили в Т-34, то он с двух километров пробивал бы в 1941 году немецкие Т-3 и Т-4, и запасов снарядов к ней вдвое больше. Получилась бы такая же ситуация, как у вас сейчас под Орлом, только наоборот — советские танки пробивают немецкие с двух километров, те пробивают советские с 500 метров или вообще не пробивают. И никакой войны не было бы — советские танки выбили бы все немецкие ещё на границе. Только такое развитие событий слишком многим не нравилось, поэтому в Т-34 поставили короткоствольную 76-мм пушку, якобы у неё фугасное действие больше, для прорыва укреплений.

Майоров заплакал.

Орловская область. Район реки Нугрь (а также другие места).

15 июля 1943 года (а также 16, 17, 18 июля и так далее до 29 августа).

Огневой вал советской артиллерии ушел вглубь немецкой обороны, уводя за собой стальные танки, отважную пехоту и молоденьких сестричек из полевых медсанбатов. На бывшем поле боя остались только павшие солдаты и те из тяжелораненых, кого не смогли — или не успели — отличить от павших. Тёмная ночь укрыла лежавших в траншеях бывших противников. Никого нет на поле боя — медсанбаты ушли вслед за наступающими, похоронные и трофейные команды ещё не пришли. Только четыре полупрозрачные тени двигаются над полем. Контуры теней до удивительного напоминают девичьи фигуры, две из них идут пешком, две парят над полем, раскинув руки.

— Ой, какой хорошенький, — донеслось от первой летящей фигуры, — Дубровская, смотри, какой миленький! И всего лишь пробоина в лёгком! Сейчас мы её исцелим… та-ак, завтра будет как новенький. А вот какое мужественное лицо! Я бы с таким прошлась под ручку!

Лежавшее на земле тело немецкого офицера само взлетело в воздух и приняло вертикальное положение, рука согнута.

Вторая фигура (стоячая) энтузиазм первой не разделяла:

— Ваулина, ты извращенка! Это же фашистский офицер, к тому же мёртвый! Нам вообще тут нельзя быть! Мы должны разбрасывать биокультуры над реками Ирана, и не более того! Каждый шаг в сторону считается дезертирством и карается больше, чем исключением!

— Мёртвый? Какая досада! — (при этих словах тело немецкого офицера легло на землю, сложив руки на груди крестом, глаза закрыты, на лице благостное выражение), — А вот какой красавчик — и всего лишь потеря крови от ранения в ногу, восстановим… Интересно, а как у него с мускулатурой? О, прекрасно!

— Ваулина! Одень его обратно!