У группы Палиаса дела были намного хуже. Они были гораздо ближе к дому, когда началась атака, и потому первые гаргульи оказались среди ребят в самом начале схватки. Неизвестный Александру немаг погиб почти сразу, Шигарев, надо отдать ему честь, сумел правильно сориентироваться и начал палить по дальним гаргульям, уворачиваясь от той ближайшей, которая хотела его порвать. Ему удалось остановить тех гаргулий, которые рвались к ним и к группе Веселова от дома и задворок, но это далось группе Палиаса тяжелой ценой. Прикрывая Шигарева, они покрошили тех гаргулий, которые рвались к нему, но не смогли защитить себя. На глазах у Александра одна из гаргулий стукнула Константиноса по голове, Палиас упал. Другая гаргулья напала на Галину Гнатко сзади, запустила лапу под шинель и располосовала острым когтем от паха до горла. Разорваная шинель упала на снег.

Александр уложил обеих гаргулий, показал Дубровской на дом — стреляй, мол. Она не двинулась с места, глядя на всё происходящее широко открытыми глазами. Посылая палочкой убийственные заклинания в наступающих гаргулий, Александр другой рукой отвесил ей пощечину и завопил прямо в ухо: "Стреляй!" Дубровская повернулась и выпустила в строну дома очередь из всех патронов, которые были в магазине. Упала только одна гаргулья.

В воздухе зазвучали протяжные, пронзительные звуки сигнального рога — один длинный, два коротких. Они были магически усилены — казалось, что поёт и вибрирует сама земля. Сигнал отхода. Руководство поняло, что дело обернулось провалом.

— Отходим! — завопил Александр и потянул за собой членов своей группы. Увлечённые боем, они просто не слышали его.

Александр подбежал к Максиму Прохорову, единственному, кто из группы Палиаса более — менее ловко уничтожал и уворачивался от гаргулий:

— Мне нужно шесть секунд. Сможете их сдержать?

Максим кивнул. В этот момент избушка, на который Савелкин поставил привязку щита, начала крошиться и сдвигаться. Маленькое бревенчатое сооружение с соломенной крышей не выдержало давления множества тяжелых тварей.

Александр склонился над Галиной, закрыл глаза и сосредоточился. Строгость и твердость. Солнце и лёд. Опустить эти чувства на раскрытую рану, убрать заражение. Любовь и весна, мама и вода. Оживить клетки, заставить срастись рану. Лето и игра, вдохнуть жизнь. Он открыл глаза, провел палочкой по разрыву. Рана срослась, Галина застонала. Александр метнулся к Константиносу. Тот, обхватив голову руками, уже сидел, раскачиваясь и подвывая. Александр направил на него палочку и выкрикнул: "Показавлани!" В воздухе материализовалась дымка — увеличенная копия головы Константиноса. Сквозь полупрозрачные кости был виден мозг. На затылке и в правом виске темнели нехорошие отеки.

— Извини, дружок, сейчас не до нежностей, — пробормотал Александр и заблокировал затылочные и височные доли. В ближайшее время Константинос не сможет видеть правым глазом и чувствовать нежные чувства, но сейчас это было не важно. Через секунду боль у него прошла, и он удивленно посмотрел на Александра. Только левым глазом.

— Отходим! — закричал ему Александр, — идти, стрелять можешь?

— Да.

Дубровская вставила новый диск, намереваясь выставить его в белый свет так же бесполезно, как и предыдущие. Александр переключил ей режим стрельбы на одиночный и крикнул: "Целься!"

Твари поняли, что легкой победы не будет, и начали прятаться за разными предметами, но продолжали наступать, норовя охватить ребят сзади. В этот момент сверху пронесся на метле кто-то из магов и сбросил на гаргулий смертельный шар с радиусом действия в добрых двадцать метров. Основная масса гаргулий, наступавших на группу Александра, погибла.

— Ольга! Сможешь отнести Галю к лазарету? — завопил Александр приближавшейся Ваулиной. Та кивнула, попыталась подхватить на спину Галину, но не смогла и закричала: — Давай ты!

— Я к лазарету и обратно! Отводи их к околице. Понятно? — выпалил Александр, подхватил Галину на руки и унёсся к санитарной палатке.

Немаги из резерва вздрогнули, увидев его с раздетой порванной девушкой на руках, и перевели взгляды обратно на деревню. Александр побежал к палатке. Около палатки уже лежало с два десятка раненых, некоторые были накрыты с головой шинелями. Вокруг трёх операционных столов носились студенты — маги из европейской школы. Их намеренно оставили в лазарете — у европейцев была очень хорошая целительская школа. Тут же был профессор Пащин и трое преподавателей с целительского факультета.

Пащин замахал Александру: подноси сюда. Парня с откушенной рукой снимали со стола, на который Александр тут же положил Галину.

— Так, всё срослось неплохо… вот тут желудок грубовато сошелся, придется перешить, — зашептал профессор, глядя внутрь тела, — так, вот тут ещё воспаление будет… уберём… У нас ещё есть болеутоляющее? Нет? Уберём боль, отключим рецепторы… потом надо будет включить, а то не будет чувствовать боли в животе… Ну, вот, скоро будет, как новенькая.

Тут Галина открыла глаза и прошептала: "Почему так больно? Почему должно быть так больно?" А затем выдохнула долгим — долгим выдохом.

— Готова! — печально констатировал Михаил Олегович, а затем закричал помощникам: — Уносите, уносите! Следующий!

— Что с ней? — спросил Александр.

— Болевой шок. Душа не выдержала боли и ушла. Но ты себя не вини, ты сделал всё в лучшем виде.

— Мне надо к ребятам… к моей группе.

Но Пащин его уже не слышал, обратив все внимание на следующего пациента.

В несколько приёмов Александр достиг своей группы. Других потерь не было, они уже выходили за околицу. Гаргульи не решились атаковать на ровном месте и отправились на поиски менее зубастой добычи.

Мелкими группками бойцы возвращались к исходному рубежу, выстраивались в ровные прямоугольники. Вид у большинства был потрепанный, только несколько групп не попали под массированную атаку. Александр проводил Константиноса в лазарет, пересказал целителям, в чем дело. На него махнули рукой: было много более тяжело раненных, но Константина оставили. Не успел Александр вернуться, как откуда-то перенёсся профессор Марадей и, полётывая перед строем на метле, обратился к студентам с речью:

— Бойцы! Сегодня очень тяжелый для нас день. Обычно на такие прорывы отваживалось не более десяти — двадцати существ, при этом они выходили на поверхность в нескольких разных местах. Самой сложной проблемой до сих пор для нас было их найти. На этот раз у нас имеет место массовое вторжение, причем на этот раз, кроме гаргулий, во вторжении участвуют и более опасные существа. У нас тут ещё относительно простой участок, другим курсам пришлось тяжелее. Наш план действий следующий. Насколько нам известны повадки этих существ, ближе к утру они попробуют внезапную атаку. Наша задача — отразить атаку и дождаться, пока не прибудет тяжелое вооружение. Оно сейчас используется в другом месте. Через несколько минут прибудут еда и питьё. Из строя не выходить — так гаргульям будет труднее до вас добраться. Вы и порознь оказались для них сложной задачей, в строю вы для них неуязвимы. Командирам взводов — пересчитать личный состав, доложить о потерях.

Александр опустился в снег, прямо на шинель, и замер в каком-то тупом равнодушии ко всему. Какая еда? Галина умерла, Палиас чуть не умер, гаргульи живёхоньки. Студенты уже за пределом выносливости, а ещё не вечер. И даже не утро. Кто-то сунул ему в руки кружку с чем-то дымящимся, он выпил, не чувствуя ни вкуса, ни температуры. Начинало понемногу светать.

Должно быть, в кружке было нечто сильнодействующее. Через некоторое время способность воспринимать окружающее к нему понемногу вернулась. Александр осмотрелся. Майоров потягивал чай из кружки, Ваулина, привалившись к Дубровской, спала. Шигарев сидел, обхватив свой автомат, и о чём-то беседовал с Соколовым. Шинель у Соколова была порвана. Прохоров и Савелкин смотрели в сторону деревни.

За то время, пока Александр был в прострации, Валерий Марадей организовал магов, не участвовавших в битве, на постройку окопов. Маги по воздуху приволокли бревна с лесопилки и наколдовали глубокие канавы. Получилось три ряда вполне неплохих окопов. Теперь магам будет, на что якорить щитовые заклинания.