Дмитрий Митяев по прозвищу "Митяй" сидел, опершись о товарища, и что-то упорно бубнил под нос. Его дружок, Пётр Сорокин по прозвищу "Бык", спал. Александр прислушался к бормотанию Митяя:

— Кровь на снегу, мозги на стене

— Чёрное небо, каменный враг

— Мы стоим, они разбиваются о нас

— Кровь на снегу, души в небе…

Митяй наконец-то увидел настоящий бой и сочинял стихи! До этого он изводил всех историями о том, как "кошку переехала машина, а мозги во все стороны", или о том, как кого-нибудь убили, а "крови на три ведра!". Странный парень. Один раз Митяй разлил чернильницу (что само по себе было подвигом — чернильницы в университете были магическими непроливайками), и в то время, когда весь народ кинулся ему на помощь — ловить чернила и стирать пятна — он стоял столбом, смотрел, как чернила растекаются по столу, и только повторял раз за разом: "Не надо, не надо, смотрите, как красиво!"

Неподалеку от Александра (его группа, как пришедшая одной из последних, располагалась на правом фланге) остановились профессор Пащин и профессор Марадей.

— Никогда такого не было, — говорил Валерий Марадей, — такой массовый прорыв мы видим впервые. Видать, дела в одной из пещер пошли совсем плохо, если беженцы пошли тысячами. Группа номер пятнадцать скоро закончит с хозяевами и будет тут, тогда нам станет полегче. А до этого, боюсь, гаргульи доедят остатки деревенских и повалят на наших малышей.

— А наши ребята молодцы, — сказал профессор Пащин, — ни один не унёсся домой. Такие ужасные потери…

Александр посмотрел на Майорова, потом на Прохорова.

— Слышали? Гаргульи — это беженцы.

— Ничего так себе беженцы, — отозвался Максим Прохоров, — зубастенькие.

— А я ещё думал, что война с фашистами — серьёзное дело, — сказал Майоров.

Заскрипел снег. К ним, слегка пошатываясь, приближался Константинос Палиас. Периодически он мотал головой, так, как будто пытался что-то стряхнуть.

— Меня отпустили в университет, сказали, что вылечили, но голова будет болеть ещё неделю. Но я попросился вернуться сюда, мне разрешили.

— Шел бы ты лучше спать, в университет, — посоветовал ему Александр, а то если начнётся заваруха, а ты будешь подтормаживать, защищать тебя будет некому.

— Это я всегда успею.

Над ними пронеслась тень — профессор Марадей полетел на разведку. Вернулся он через несколько минут и сразу объявил тревогу.

— К гаргульям прибыло подкрепление. Теперь их несколько сотен. Скорее всего, в ближайшие минуты они пойдут в наступление. Всем переместиться в окопы. Целители, ставьте щиты. Приказ всем — головы из окопов особенно не высовывайте. Гаргульи очень сильны и умеют точно кидать очень тяжелые веши. К нам в ближайшие минуты тоже должно подойти подкрепление. Всем быть готовыми к бою.

Разбуженная Ваулина застонала — у нее затекли ноги, пока она спала. В окопы она поползла на четвереньках. Бык подхватил её под грудь одной рукой, как котёнка, и донёс до окопа. Ваулина немного посомневалась — ругаться или благодарить — но в итоге сказала "спасибо".

Валерий Марадей оказался почти прав — буквально через десять минут из-за крайних домов выплеснулась и понеслась к студентам серая волна. Гаргульи бежали быстро, сосредоточенно и молча, из-за чего их густая серая толпа казалась ещё более страшной. Ошибся профессор только в одном — гаргулий было не несколько сотен, а несколько тысяч. Хитрые бестии провели даже бывалого боевого мага. Атака их была настолько тиха и внезапна, что никто ничего не успел сообразить до тех пор, пока гаргульи не пересекли середину поля, отделявшего их от студентов.

Заговорили автоматы немагов, заработали волшебные палочки магов. Стены огня и смертельных облаков встали на пути у чудовищ. Но если облака смерти действительно останавливали грагулий, то сквозь стены огня гаргульи пробегали насквозь, лишь слегка морщась. Заклинания и снаряды произвели ужасающие опустошения в рядах противника, но гаргулий было много, очень много, и бежали они очень быстро. Увидев, что их компаньоны падают впереди, гаргульи просто обходили опасный участок. Гибли они сотнями, но немногие единицы всё-таки находили щели в поставленных магами смертельных завесах.

— Огонь не использовать! — прозвучал над полем боя запоздалый приказ профессора Марадея, — Бейте смертельными!

Почти все гаргульи тащили камни и бревна. Они сразу начали кидать их в людей. Ни один из камней окопов не достиг, их отразили щитовые заклинания, но магам пришлось отвлечься на их установку. Большинство из гаргулий было отброшено щитами или погибло в смертельной волшбе, но несколько особей нащупали промежутки между щитами и прорвались в окопы. Теперь пребывание в окопах стало вредным для обороняющихся. Маги и немаги начали мешать друг другу, маги не могли поражать гаргулий, поскольку между ними и противником были свои, а немаги не могли стрелять в них, так как их шарики обладали слишком большим радиусом действия и убили бы всех.

Александру и его группе повезло: гаргульи атаковали центр окопов, а его группа просто сидела с краю и расстреливала подбегающего противника, как в тире. И всё-таки гагрульи одна за другой прорывались к окопам и исчезали в них. Оттуда неслись крики, вой, вопли и выстрелы. Виднелись появляющиеся из небытия и вновь исчезающие маги. Маги использовали свои способности к мгновенному переносу для того, чтобы поражать противника с тыла. Поднялся вой — кто-кто из немагов не выдержал и пальнул в противника с близкого расстояния, умирая сам и убивая своих товарищей.

Всё это произошло за каких-то несколько секунд.

В середине поля вспух полупрозрачный пузырь диаметром почти во всё поле. Это профессор боевой магии применил одно из своих убийственных заклинаний. Попавшие в пузырь гаргульи подлетели на несколько метров и упали недвижимыми, но то, которые находились по углам поля, избежали поражения и продолжили атаку.

Над центром окопов появился профессор Марадей. Поражая одну гаргулью за другой, он закричал:

— Немаги первой линии — из окопов! Бегом во вторую линию!

Не больше пяти человек смогло исполнить его приказ. Ещё одна порция гаргулий влилась в окопы, там, где раньше стоял щит. Очевидно, маг, ставивший его, был убит, и щит исчез.

В этот момент над головами обороняющихся что-то просвистело, и сразу половина бегущих по полю гаргулий упала. Затем свист повторился. Теперь уже всё поле между студентами и деревней было пустым. Александр посмотрел на пригорок. Там стояла очень странная пушка и посылала в сторону деревни один снаряд за другим. В воздухе промчались на мётлах десять магов, они двинулись к деревне, посылая на землю время от времени какую-то убийственную магию. На студентов больше никто не наступал, только в окопах ещё шевелились успевшие добежать до них гаргульи.

— Маги — за мной, немаги — в окопах, — кинул Александр и полез из окопа, чтобы помочь тем, кто сражался в середине. Но этого уже не требовалось, маги второго и третьего рядов перешли в атаку и покончили с остатками противника. Александр вернулся к своей группе.

Через полчаса они получили приказ на зачистку деревни. Они снова вошли в деревню, на этот раз четырьмя группами по двадцать — тридцать человек. Повсюду лежали мёртвые гаргульи. Группа, в которую входил Александр, на встретила ни одной выжившей. После того, как артиллерия обстреляла деревню смертельными шарами, ничего живого тут больше не было. Даже деревья превратились в труху. Несколько гаргулий, спрятавшихся в подвалах, всё-таки уцелело, но их нашли другие группы. Выстрелы были слышны очень недолго.

Группе Александра довелось проверять здание администрации лесхоза. В одной из комнаток они нашли целое ружье, на полу вокруг него валялись стреляные гильзы. Судя по остаткам баррикады у двери, люди, находившиеся в этой комнате, пытались забаррикадироваться и отстреливаться.

— Каково им было это, увидеть, как отовсюду валит этакая пакость, — сказал вдруг Майоров, — а помощи ждать неоткуда.